— Джейсон?

Он узнал голос Аннабел, прошелестевший в тишине наступающих сумерек и донесшийся с мола, преодолев расстояние от нее до берега. Джейсон Тренч повернулся, кивнул и медленно пошел в сторону мола, спиной к солнцу. Он видел Аннабел, омытую закатным багрянцем, стоящую возле белой лодки, отливавшей золотым и оранжевым светом в лучах погружающегося в воду солнца; в угасающем свете черты ее лица казались стертыми, а силуэт размытым. Он остановился рядом, взял ее руку, и они вместе повернулись, чтобы наблюдать за исчезающим солнцем: его поглощал океан; небо резко окрасилось красным, а затем пурпуром, и в воде гасли красные блики, на горизонте преобладали теперь голубые тона, и внезапно возникла одинокая звезда.

— Катер только что просигналил, — прошептала она. — Они ждут нас.

— Это так, — ответил он, почти не выразив удивления.

Лежа во мраке, в шкафчике спальной каюты, Люк услышал шум заводимого движка, а затем почувствовал, как лодка начинает отходить от мола. Наверху раздавались шаги, затем послышались звуки неясных голосов над спальной каютой — кто-то громко приветствовал еще одного прибывшего, кто-то смеялся. Шаги проследовали возле самой двери, потом послышался чей-то неразборчивый голос — и вдруг дверь открылась.

— ...Прямо сюда, дорогая, как я тебе и говорил, — донесся голос Джейсона.

— Но я не устала, — возразил женский голос.

— Знаю, дорогая. Но прилечь-то ты можешь, во всяком случае, не так ли? Мы оставим дверь открытой, так что сможем с тобой разговаривать, хорошо?

— Ладно, — согласилась женщина.

Люк затаил дыхание. Женщина, несомненно, направлялась сюда, в спальную каюту: он слышал шарканье ее ног не далее как в шести дюймах около своей головы, за выдвижной дверцей шкафчика. Костигэн тут же чисто инстинктивно прижал подбородок к груди, словно невидимая нога неминуемо должна была наступить на него, несмотря на разделяющую выдвижную дверцу.

— Тебе нужна какая-нибудь помощь? — спросил Джейсон.

— Нет, я сама справлюсь.

Люк слышал слабое поскрипывание, пока женщина укладывалась на койку: сетка застонала под тяжестью ее тела.

— Ну и как? — поинтересовался Джейсон. — Удобно?

— Да, отлично. Но к чему все это? — отозвалась женщина. — Ведь мы же пробудем на катере считанные минуты.

— Тебе необходимо использовать любую возможность для отдыха, — объяснил Джейсон.

— Зачем? — отозвалась женщина. Ее голос вдруг стал резким. — Затем, чтобы быть готовой к уничтожению завтра утром?

После ее слов наступила долгая пауза. Когда Джейсон заговорил опять, это не был ответ на только что заданный женщиной вопрос: он явно обращался к кому-то третьему там, в рубке.

— Ну и как шкипер воспринял все это? — справился он.

— Да его никто и не спрашивал, Джейз, — ответил мужской голос.

— И куда все-таки его дели?

— Заперли в его же каюте. Алекс заставил одного из ребят приклепать один конец двухдюймовой цепи к переборке, а другой к его двери.

— Были у него какие-то неприятности там, на воде?

— Он сумел прогреть машины. А сейчас только и дожидается, когда мы поднимемся на борт.

— Хорошо, — одобрил Джейсон.

— Я лучше поднимусь на палубу и гляну, как там управляются Клэй и Бенни.

— Верно! Поднимись!

Опять нависла тишина. Теперь Люк услышал удаляющиеся шаги. Звуки их замерли где-то вдали, но в рубке по-прежнему было тихо. Он попытался сделать мысленный подсчет людей на борту: Джейсон и эта женщина; двое — Клэй и Бенни — на палубе, и еще один, который только что отправился к ним сюда. Итого: пять.

— Аннабел? — окликнул Джейсон.

— Да? — послышалось из спальной каюты.

— Ты хочешь, чтобы твой ребенок в будущем рос в мире, а не в страхе, как теперь?

— Джейсон!..

— Это то, что ты и в самом деле желаешь своему ребенку?

— Я же с тобой заодно в этом деле.

— Знаю, что так оно и есть.

— Тогда все хорошо.

— Судя по тому, что ты сказала раньше, отнюдь не все так хорошо.

— Я именно это и имела в виду.

— Нет, совсем другое.

— Не говори мне, что я имела в виду или не имела! Завтра утром, Джейз, ты собираешься взорвать моего еще не рожденного ребенка, ведь так? Ну, если у тебя такие намерения, я впервые...

— Если это все, что ты видишь в будущем...

— Джейсон, я хочу, черт побери, чтобы ты...

— ...то видишь не дальше собственного носа.

— Джейсон, хватит об этом! — взмолилась Аннабел. — Давай больше не касаться этой проблемы ни под каким видом!

— Если все, в чем ты заинтересована, — это только ты сама и твой ребенок, тогда о чем еще мы можем говорить? Я же, по счастью, беспокоюсь обо всех других, еще не рожденных детях, Аннабел, всех детях, у которых не будет даже шанса родиться, если мы позволим комми...

— Ох, Бога ради, к черту этих коммунистов!

— Ты устала, — нежно заметил он.

— Я не устала.

— То, что ты сделала сегодня...

— Джейсон, оставь меня, пожалуйста, одну! Я не хочу знать о том, что сделала сегодня, и не хочу знать о том, что мы собираемся сделать завтра утром. Я просто хочу обо всем забыть, ладно? Ты намерен вешать мне лапшу на уши точно так же, как и тогда о...

— О чем? — спросил Джейсон.

— Ладно, замнем для ясности.

— О той, что ли, японской шлюхе?

Аннабел ничего не ответила.

— Угадал? О японской шлюхе, верно?

— Я не знаю, кто она такая.

— Она была шлюхой.

— Меня там не было.

— Поверь мне на слово!

— Я слишком хорошо тебя знаю, — возразила Аннабел.

— Она была лживой старой сукой! — заорал Джейсон. — И в любом случае — о, дьявол! — какое она имеет ко всему этому отношение? Объясни мне, сделай милость!

— Не знаю.

— Поклянись, что не знаешь!

— Я знаю только то, что ты писал мне. — Аннабел сделала паузу. — И еще то, что говорили другие.

— Кто это — другие?

— Мало ли? — Ее голос стал очень тихим.

— Газеты — ты их имеешь в виду? «Старс энд страйпс», что ли?

Аннабел хранила молчание.

— Так это ж армейская газета! Что другого можно от нее ожидать? Что я невиновен?

— А ты невиновен, Джейсон?

— Конечно!

— Тогда почему тебя выгнали из военно-морского флота?

— Потому что...

— Потому что эта женщина сказала правду, Джейсон!

В рубке стало тихо. Люк, скорчившийся в узком пространстве шкафчика под койкой, услышал, как заскрипела над ним рама, и понял, что Аннабел изменила положение.

— Тогда почему ты со мной во всем этом принимаешь участие?

— Ты мой муж.

— Это не причина.

— Вполне убедительная причина.

— Хочешь знать, что я думаю?

— Мне наплевать на то, что ты думаешь, — резко отрезала Аннабел. — Я боюсь.

— Но ты вовсе не выглядишь испуганной.

— Я не хочу умирать. Мой ребенок...

— К черту твоего ребенка!

— Джейсон!..

— Я сказал: к черту твоего ребенка! Я говорю: дьявол с ними, со всеми детьми, которые выходят из таких куриных утроб, как твоя! Как можешь ты говорить про умирание каких-то отдельных детей, когда мы держим в своих руках будущее всего мира, вот в этих самых руках?! Как смеешь говорить о гибели, ты, маленькая сучка? Приподними-ка свою проклятую тыкву!

— Джейсон!..

— Посмотри на меня. Выше голову! — Его голос понизился до шепота. — Приподними-ка голову!

Откуда-то сверху донесся голос, окликнувший Джейсона. Он не отозвался.

— Джейсон! — Голос вновь позвал его. — Мы уже подходим к катеру!

— Сейчас буду! — крикнул Джейсон.

Вновь настала тишина.

— Джейсон? — Ее голос на этот раз был на удивление нежен. — Это потому, что я люблю тебя, — призналась женщина. — Вот почему я здесь. Потому что люблю тебя.

Он хотел бы, чтобы здесь у него не было никакого выбора. Желал бы, чтобы ему для действий оставалась одна-единственная возможность, ясная и бесспорная. Но, к несчастью, на его усмотрение предоставлялось несколько вариантов того, как поступить, а решение надлежало принять незамедлительно, прямо сейчас, до того, как катер ляжет на курс.