– Я их никогда не видела.

Одна из девочек взглянула на мать, но сразу же отвернулась.

– Si, que hay? [7] – немедленно спросил Дельгадо.

– Ничего, – ответила девочка.

– Как тебя зовут? – обратился к ней детектив.

– Пакита Хуэрта.

– Ты видела людей, которые избили твоего отца, Пакита?

– Да, – кивнула девочка.

– Ты знаешь кого-нибудь из них?

Девочка заколебалась.

– Puede listed decirme?[8]

– Нет, я их не знаю.

– А ты? – Дельгадо повернулся к другой девочке.

– Нет.

Полицейский посмотрел им в глаза. Девочки глядели, не мигая. Он снова повернулся к миссис Хуэрте.

– Полное имя вашего мужа Хосе Хуэрта?

– Хосе Висенте Хуэрта.

– Сколько ему лет, сеньора?

– Сорок семь.

– Чем он занимается?

– Торгует недвижимостью.

– Где его офис, миссис Хуэрта?

– В Риверхед. Хэррисон-авеню, 1345. Фирма называется «Х-Р Риэлти».

– Он ее владелец?

– Да.

– Партнеры есть?

– Да, есть партнер.

– Как его имя?

– Рамон Кастаньеда. Они поэтому и называются «Х-Р». Хосе-Рамон.

– Где живет мистер Кастаньеда?

– В двух кварталах отсюда. На Четвертой улице.

– Адрес?

– Южная Четвертая, 112.

– Ну ладно, спасибо, – сказал Дельгадо. – Я вам сообщу, если мы что-нибудь выясним.

– Por favor, [9] – проговорила миссис Хуэрта и увела за руки детей в дом.

~~

Черная блузка из ванной Льюиса Скотта была куплена в магазине с названием «Обезьяньи ужимки» на Калвер-авеню. В воскресенье магазин был закрыт. Дежуривший в этом квартале патрульный заметил прильнувших к витрине Уиллиса и Дженеро и вразвалку подошел к ним.

– Помощь нужна? А, ребята? – поинтересовался он.

Дженеро и Уиллис оглянулись. Ни тот, ни другой этого патрульного не знали.

– Ты недавно в участке, старина? – спросил его Дженеро.

Патрульный был года на три-четыре старше Дженеро, но, учитывая разницу в звании, детектив без смущения выбрал такой тон. Патрульный никак не мог решить, с кем он имеет дело – со злоумышленниками или с такими же, как и он, слугами закона. Иногда трудно определить разницу. Озадаченный патрульный соображал, как ему поступить – ответить по-уставному или поставить наглецов на место. Пока он думал, Уиллис сказал:

– Я детектив Уиллис. Это детектив Дженеро.

– О! – Он сумел произнести это очень выразительно.

– Ты давно работаешь в участке, парень? – спросил Дженеро.

– С прошлой недели. Меня перевели из Маджесты.

– Спецназначение?

– Да. В последнее время повадились тут грабить эту лавочку. По-моему, здесь удвоили все патрули.

– А где постоянный патрульный?

– Пошел червячка заморить в кафе. Вам помочь?

– Кто он?

– Хаскинс. Вы его знаете?

– Да, – ответил Уиллис, – кафе на углу?

– На углу.

– Давай, служи, старик, – бросил Дженеро, и оба детектива направились к кафе. Патрульный пожал плечами, раздумывая о том, что лишняя лычка делает людей гнусными свиньями.

Кроме патрульного Хаскинса и буфетчика, за стойкой в кафе без пятнадцати десять никого не было. Хаскинс склонился над чашкой кофе. Выглядел он так, будто не спал всю ночь. Дженеро и Уиллис подошли к патрульному и уселись рядом.

– Привет, Билл, – поздоровался Уиллис.

Хаскинс оторвал взгляд от кофе.

– А, ты. Привет.

– Два кофе, – бросил Дженеро человеку за стойкой.

– Вы меня ищете или просто так здесь? – спросил Хаскинс.

– Тебя ищем.

– Зачем?

– Вам какой кофе? – спросил буфетчик.

– Со сливками, – ответил Уиллис.

– Один со сливками, один черный, – добавил Дженеро.

– Два со сливками, один черный, – проговорил буфетчик.

– Один со сливками, один черный, – поправил его Дженеро.

– Он хочет со сливками, – настаивал буфетчик, – а вы хотите со сливками и черный.

– Ты что, клоун?

– Так и так, кофе пропал, – сказал на это буфетчик.

– Чего это?

– Если когда-нибудь полицейский заплатит мне за кофе, значит в этот день я буду принимать ваш парад на Холл-авеню.

Ему никто не возразил. У них и правда не было привычки платить за кофе в окрестных заведениях, но они не любили, когда им об этом напоминали.

– Билл, мы ищем парня лет восемнадцати-девятнадцати, – начал Уиллис; – длинные светлые волосы, висячие усы. Встречал такого здесь?

– Я тысячу таких каждый день встречаю. Вам что, пошутить вздумалось? – буркнул Хаскинс.

– На этом куртка мехом вовнутрь.

Хаскинс пожал плечами.

– На спине нарисовано большое солнце, – добавил Уиллис.

– Да, что-то видел. Где-то тут была такая куртка.

– Ее хозяина помнишь?

– Где я ее видел? – вслух спросил сам себя патрульный.

– Он мог быть с еще одним парнем примерно такого же возраста, черная бородка, черные волосы.

– Нет, – покачал головой Хаскинс, – солнце оранжевое? Такое оранжевое солнце с лучами? Так?

– Правильно, оранжевое.

– Видел такую куртку, – произнес Хаскинс, – недавно совсем. Где ж я ее видел, чертово дело!

– Два кофе, один со сливками, один черный, – провозгласил буфетчик, ставя чашки перед полицейскими.

– Джерри, ты не видел здесь парня в меховой куртке с нарисованным солнцем? – спросил его Хаскинс.

– Нет, – безразлично ответил тот и скрылся на кухне.

– Белый мех? – снова обратился Хаскинс к Уиллису, – изнутри?

– Именно.

– Точно, видел проклятую куртку. Сейчас, минуту подумаю.

– Подумай-подумай, – Уиллис терпеливо ждал.

Хаскинс повернулся к Дженеро и доверительным тоном спросил:

– Я слышал, ты лычку получил. Лапу заимел?

– Меня давно повысили. Ты что, с луны свалился? – обиделся тот.

– Значит, забыл как-то, – улыбнулся Хаскинс. – Ну и как тебе сладкая жизнь?

– Патрульные забодали! – огрызнулся Дженеро.

– Бывает-бывает.

– Так что с курткой? – прервал их Уиллис.

– Сейчас-сейчас. Дай вспомнить.

Хаскинс взял обеими руками чашку, отхлебнул из нее и спросил:

– Там мой напарник работает?

– Работает-работает. Не беспокойся.

– "Обезьяньи ужимки"! – воскликнул Хаскинс и щелкнул пальцами. – Вот где я ее видел! В витрине. Здесь рядом.

– Хорошо, – кивнул Уиллис. – Кто хозяин магазина?

– Две лесбы с Восьмой. Сразу за магазином, за углом.

– Как их зовут?

– Флора Шнайдер и Фреда как-то там. Не знаю точно. Их все зовут Флора и Фреда.

– Адрес на Восьмой?

– Северная Восьмая, 327. Коричневый дом за углом.

– Спасибо, – сказал Уиллис.

– Спасибо за кофе! – крикнул в кухню Дженеро.

Буфетчик отмолчался.

Детектив Артур Браун был негром, очень черным, с курчавой головой, крупными ноздрями и полными губами, Он не был похож ни на Гарри Белафонте, ни на Сиднея Пуатьера, ни на Адама Клейтона Пауэлла. Он походил только на самого себя, что, впрочем, было немало при его шести футах четырех дюймах роста и двухсот двадцати фунтах веса. При виде его белые переходили на другую сторону улицы, уверенные, что эта тупая скотина (большой и черный – значит, тупая скотина!) обязательно придушит их или пырнет ножом, а то и похуже что-нибудь придумает, кто его разберет? Даже когда Браун показывал свое удостоверение, многие белые не могли отделаться от подозрения, что это злоумышленник, маскирующийся под офицера полиции.

Вот почему для Брауна было приятным сюрпризом встретиться со свидетелем, не обращавшим внимания ни на его размеры, ни на его цвет. Свидетелем оказалась маленькая старушка с ярко-голубым зонтиком в руке. Зонтик шел к синим глазам старушки, таким же ясным и пронизывающим, как и этот октябрьский день. На голове у нее ловко сидела шляпка с цветком. Если бы старушка была помоложе, ее длинное черное пальто можно было бы назвать макси. При виде входящего в бакалейную лавку Брауна она вскочила на ноги и воскликнула отрывистым, резонирующим голосом: