Ладони прямо-таки ощущали вибрацию скалы под ними, я почувствовала силу, заключенную в камень и принялась всасывать в себя ее мощь. Мне было не просто хорошо, я стала счастливой от избытка внутренней силы, захотелось взлететь, сразу же, немедленно. Я рванулась со скалы, по пологой дуге спустилась к воде, заглянула в нее, улыбнулась своему отражению, после чего стала подниматься все выше и выше, и еще выше! Меня закрутило вокруг своей оси, ввинчиваясь в воздух, я стремилась в высоту, туда, к солнцу… пока Расмус не схватил меня за ногу. Остановив мое вращение, он усмехнулся:

– Холл и, нам не туда!

– А я хочу! – заупрямилась я.

– Горе мне с тобой, мы же не развлекаться отправляемся, а…

– А немножко повоевать. Знаю, но все равно хочу туда!

Расмус, тяжело вздохнув, слегка щелкнул меня по лбу длинными пальцами. Наверное, он хотел щелкнуть меня слегка, я надеюсь, но получилось крайне чувствительно. Я наморщила лоб, собираясь предпринять ответные действия, но не успела. Он схватил мою руку и поволок за собой, бурча по дороге в мой адрес малоприятные слова:

– Холли, ты ведешь себя как маленький ребенок, объевшийся конфет. Уже в рот не лезет, но все равно хочется. Успокойся, пожалуйста, мы же делом должны заниматься! А потом, так и быть, развлекайся, сколько хочешь. На это ты согласна?

Ну почему все хорошее должно быть потом? Как морковка перед носом осла – сначала притащи воз, только тогда получишь. А может, и нет, как уж обстоятельства сложатся, ведь тележку потребуется потом снова тащить обратно. И недосягаемая морковка продолжает болтаться перед носом, а до солнца по-прежнему далеко. И ты бежишь, и бежишь, и бежишь, чтобы дотянуться до него… а оно уже садится…

В грустных размышлениях под свист воздуха в ушах, я болталась в руке Расмуса, который на крейсерской скорости волок меня к берегу. Сначала он показался мне низким скоплением облаков. Потом под ними обнаружилась едва заметная темная полоска, которая постепенно разрасталась в длину, потом начала расти в толщину. Я поняла, что берег совсем близко, и сердце испуганно екнуло.

– Расмус, – позвала я жалобно. – Мне страшно. Я ведь никогда не воевала ни с кем…

– Да? – язвительно фыркнул он. – А со мной?

– С тобой не страшно, – заныла я. – Ты же меня никогда не обижал.

– Тебя обидишь, – проворчал он. – Ты что, еще не поняла, на что способна в экстремальных обстоятельствах? Я вообще опасаюсь, что ты элементарно покрошишь всех в капусту. Прошу тебя, умоляю! По возможности без смертельных исходов, помнишь? А?

– Помню, – горестно вздохнула я. – Я буду стараться.

– Мне остается только надеяться на твое благоразумие. Нет, не буду я ни на что надеяться, – приземлившись на берег, он поддержал меня, чтобы я не шлепнулась при посадке. – Будь все время рядом, раз уж за тобой необходимо присматривать. Хоть на это ты способна?

– Наверное, – я пожала плечами, осматриваясь.

Окрестности мне понравились. Красивый сон, ничего не скажешь. Вокруг нас, сколько мог охватить глаз, стояла высокая, выше колена, зеленая трава, из которой высовывались желтые, как цыплята, венчики ярко-желтых цветов, размером даже не с тарелку, а с целый поднос. Такое только во сне может присниться, не бывает таких цветов. Мне захотелось плюхнуться в эти чудные заросли, что я и сделала без малейших сомнений. Не хочу просыпаться!

Резные листья снизу оказались покрытыми нежным серебристо-серым пушком. Я протянула руку, схватила за стебель один цветок и посмотрела сквозь него на солнце. Казалось, за его огромными, просвечивающими в солнечном свете лепестками, загораживающими небо, существует какой-то иной мир. Хотелось бы мне узнать, что за миры скрываются за лепестками цветов? Может, там еще чудеснее, чем здесь? А если попробовать уснуть во сне, что я увижу там? Что способен принести сон во сне? Попробовать, вдруг получится?

Меня разбудил знойный храп, методично распиливавший сонное состояние пополам. Одна моя половина хотела спать дальше, а вторая проснулась окончательно. Я открыла глаза, но они мне не пригодились – вокруг стояла темнота, поэтому я снова закрыла их за ненадобностью. Темнота была полной, но не глухой, она жила бурной жизнью, наполненной булькающими звуками чьей-то носоглотки. В промежутках между пароксизмами ее страданий можно было расслышать сопение и ровное дыхание остальных.

Носу тоже нашлось, чем заняться. Он не хотел, но был вынужден улавливать спертый воздух маленького замкнутого помещения, в котором находились несколько человек, атмосферу, основу которой составляли перегар, запах табака и пота. Мне стало невыносимо скучно. Смутное, неуловимое воспоминание о чем-то чудесном, что мне снилось, растерзало душу. Что я здесь делаю? Зачем я тут оказалась?

Нестерпимое ощущение гадости окружающей действительности, желание немедленно вырваться из тюрьмы расстроенных чувств сорвали меня с койки. Стараясь не издавать шума, я выпуталась из-под одеяла, осторожно спустилась вниз… И тут сердце резко стукнуло. Чья-то горячая рука бережно, но крепко ухватила меня за щиколотку. Я охнула от неожиданности.

– Ш-ш-ш, – Роман осторожно усадил меня рядом. – Не надо никого будить. Куда вы, фея? Не улететь ли собрались?

– Подальше от портяночного духа, поближе к свежему воздуху. Умела бы летать, улетела бы, – сердито прошептала я. – А вы почему не спите?

– Не спится, – еле слышно, на выдохе, отозвался он. – Можно мне с вами? Не помешаю?

Я согласно кивнула, потом сообразила, что он все равно ничего не видит в этом мраке, и негромко сказала:

– Не помешаете…

На ощупь добравшись до вешалки в углу, схватила первую попавшуюся куртку. Роман догнал меня, пресек мои попытки схватиться за кондовую ручку, издававшую при любом неверном движении зверский скрежет, почти без звука открыл ее и выпустил меня наружу, в рубку. В ней вполне можно было дышать. Роман бесшумно закрыл чертову ручку, спросил:

– Форд, ты спишь?

– Уммм, – зевая во всю пасть, безразлично поинтересовался он. – Куда это вас понесло?

– Погулять, – тихо ответила я.

– Делать вам больше нечего, – буркнул он.

Судя по раздавшимся за его заявлением звукам, он сел, почесался, встал, потянулся, после чего с шумом брякнул свои кости обратно на пол.

– А я буду спать дальше…

На палубе стоял такой же беспросветный мрак, как и внизу. Звезд не видать, небо успело затянуть тучами. Темнота была теплой, относительно, конечно, все-таки осень есть осень. Мы встали у борта. Первый же вдох свежего воздуха, который он с радостью, без капли жадности влил в мои легкие, превратил меня из злобного, недовольного жизнью человека, в человека же, но такого, у которого вот-вот вырастут крылья. Может, подозрения Романа относительно меня и обоснованны? Вдруг я и в самом деле фея? Вот было бы здорово! Были бы у меня крылья, снова вернулась в голову уже посещавшая меня мысль… Впрочем, куда бы я на них полетела? Туда бы слетала, ну, еще сюда бы…

А потом? Что потом-то? Почему мне в последнее время так плохо, что со мной случилось этой прекрасной осенью? Жила себе, поживала: дети, дом, работа, друзья… Почему сейчас вся моя мирная жизнь ничего, кроме раздражения, у меня не вызывает? Зачем мне нужны крылья, на которых мне некуда полететь? И все равно, хочу! Хочу крылья, черт меня дери! Кто мне может их дать, силы небесные? Дайте мне крылья, немедленно! А для начала сигарету! Я нашарила в кармане пачку, щелкнула зажигалкой. В ее свете разглядела на лице Романа озабоченное выражение.

– Что это вы, Рома, на меня так странно смотрите?

– Пытаюсь понять, что обозначает выражение вашего лица. Оно такое… я бы сказал, вдохновенно-недовольное. Чего вам хочется, Оля, кроме как улететь?

Я вздохнула, открыла рот и внезапно поняла, что голос напряженно дрожит от сдерживаемых рыданий:

– Ох, Рома, простите, мне только что пришла в голову мысль, от которой мне хочется реветь во весь голос. Представьте себе, вот у меня вдруг появились крылья. И что? Куда мне на них лететь? Везде одно и тоже…