«Бритыми» в народе называли сейджинов, и Тибальд сразу же проникся симпатией к своему таксисту. Профессор был одним из немногих джинсеев, принятых в Академию наук, и прекрасно знал, как высокомерны могли ныть сейджины.

Старушка Берта заполнила дымом всю стоянку перед рестораном, потом поднялась на несколько метров над защитной сеткой и полетела в ночь, скрипя и щелкая.

Тибальд прислонился головой к грязному стеклу и стал рассматривать висящие под ним на ветру бесконечные острова города. Это зрелище неизменно зачаровывало его: как они так висели, не теряя равновесия, в абсолютной пустоте?

Наука пока не нашла этому разумного объяснения. Кто знает, может, сейджины и правы, утверждая, что, когда погибла старая эра, новая возникла каким-то божественно чудесным образом.

— Профессор, — спросил вдруг таксист, — а у вас, часом, врагов нет?

— Кажется, нет, — сказал Тибальд и рассмеялся.

— У нас тут аэрокорабль на хвосте. Он преследует нас с тех пор, как мы взлетели.

«Не хватало мне еще таксиста с манией преследования», — подумал Тибальд и обернулся. Небо за их машиной было пусто.

— Простите, — пробормотал таксист. — Я, видно, ошибся.

Академия наук представляла собой комплекс стальных небоскребов цилиндрической формы, разбросанных по нескольким небольшим островам, которые соединялись прозрачными мостами. Тибальд назвал таксисту координаты взлетно-посадочной полосы сектора 7, где находилась его квартира. Когда старушка Берта с тревожным треском коснулась земли, профессор оставил таксисту положенные ему за доставку евродоллары и вышел из машины.

Потом он долгим, остекленевшим взглядом проводил такси, которое снова поднялось в воздух, на этот раз с выключенной «мигалкой». Холодный ветер снизу дул так сильно, что Тибальд без труда представил себе, как его сейчас оторвет от земли и унесет далеко в небо. По сторонам взлетной полосы не было защитных бортиков, и он, наверное, стал бы не первым и не последним человеком, столь нелепо лишившимся жизни из-за непредвиденного порыва ветра. Он явно выпил лишнего.

Вздохнув, профессор развернулся и вошел в стеклянный туннель, который вел в преподавательский корпус. Неоновые лучи освещали дневным светом пустынные коридоры с темно-оранжевым ковровым покрытием на полу и желтоватыми стенами. Внутри лифта еще чувствовался сильный запах дезинфицирующего средства: видно, в нем недавно убирал какой-нибудь джинсей.

Тибальд добрался до 117-й квартиры и коснулся замочной скважины указательным пальцем. Дверь с гудением открылась и, войдя внутрь, профессор закрыл ее таким же нехитрым способом: он наконец был дома.

Все его апартаменты состояли из гостиной с мини-кухней и панорамным видом на город, небольшой, но уютной спальни и ванной. Скромное жилище было не лишено некоторой роскоши: краны в кухне и ванной и отдельный котел. Но самым невероятным было то, что вода подавалась в квартиру нормировано только в течение дня. Тибальд сходил в туалет и потом, пока мыл руки в раковине, все еще ощущая головокружение от вина, подумал, что во всем Скайленде наберется, пожалуй, не больше десяти джинсеев, наделенных подобными привилегиями.

— Простите, что беспокою вас, профессор.

Искаженный металлический голос доносился откуда-то из кухни. Профессор подпрыгнул от неожиданности, выскочил из ванной и обнаружил незваного гостя.

Незнакомец, закутанный в черный плащ, с капюшоном на голове, был, без сомнения, мужчиной, хоть и хрупкого телосложения. Он немного сутулился, и, выпростав костлявую руку из-под плаща, поставил кофеварку на огонь.

— Я сделаю вам кофе, — сказал человек. — Помогает с похмелья.

— Вы кто? — пролепетал Тибальд.

Он закрыл дверь на замок, который опознавал лишь его отпечатки пальцев. В этом не могло быть никакого сомнения. Как и в том, что взломать эту систему безопасности не смог бы даже самый высокий армейский чин Сферы.

— Кто я, не важно, — ответил незнакомец; при нем было какое-то устройство, способное искажать его голос. — Вы присаживайтесь на диван, нам надо поговорить.

Произнеся эти слова, таинственный гость повернулся к Тибальду, и профессор почувствовал, что у него подкосились ноги. Под капюшоном не было лица — во всяком случае, человеческого лица. Глаза, нос, губы и щеки постоянно меняли свое положение, двигаясь в шахматном порядке с головокружительной быстротой. Ноздря на лбу, зрачок, блеснувший на подбородке и тут же поднявшийся к уху. Какая-то злая голографическая шутка. Поле энергии сейджинов.

Тибальд прислонился к стене, чтобы не упасть. Стояла поздняя ночь, было темно, а ни один сейджин не мог использовать свои возможности без благодатной солнечной энергии. Кроме того, Тибальд никогда раньше не наблюдал, чтобы кто-нибудь мог с подобной точностью контролировать собственные силы.

Словно угадав его мысли, гость рассмеялся сухим, резким смехом:

— Я догадываюсь, о чем вы думаете, но не бойтесь, я не бритый. Я «волосатый». Совсем, как вы, профессор. Джинсей. А на лице всего лишь игрушка, которую я не так давно приобрел.

— Таких вещей не существует…

— Существует масса вещей, если есть деньги заплатить за них. Присаживайтесь, прошу вас. У меня мало времени.

Тибальд рухнул на диван и заставил себя выпить глоток кофе в надежде, что у него прояснится в голове. Незнакомец сидел, выпрямив спину, прямо перед ним. Смотреть ему в лицо было невыносимо, поэтому профессор сосредоточился на руках, выглядывавших из-под плаща. Неожиданно, словно по волшебству, в этих руках появился толстый конверт. Тибальд тут же узнал его по знаку Сферы, красовавшемуся на штампе.

— Хорошо, — начал безликий человек, — вы уже знаете, о чем мы будем говорить. Вы подумали над предложением, которое вам сделали?

Тибальд кивнул: он несколько раз читал и перечитывал это письмо.

Некая ученая комиссия Сферы предлагала его кандидатуру на пост руководителя нового Исследовательского центра, который должен был вскоре открыться. В его распоряжение будут предоставлены все самые передовые технологий и лучшие молодые умы сейджинов со всего Скайленда, самые светлые головы планеты. Перед новым центром ставилась лишь одна задача: изучить круговорот воды, каковым он был в старую эру, и попытаться возродить его в новой. Вода. По мнению джинсеев, Сфера обладала абсолютной монополией на бесценную жидкость, которую использовала как инструмент власти, подчинявшей всех ее воле. Но люди не знали, что воды не хватало даже самой Сфере. Исследовательский центр мог стать фантастической возможностью для Тибальда. Но…

— Я думаю отказаться. Это не совсем моя область знаний. Я специалист по энергии, а не по воде.

— Но ведь вода и энергия тесно связаны друг с другом. В нашем бедном сухом мире вода и есть энергия. Главная движущая сила.

— Да, но это не опровергает тот факт, что…

— Профессор, — перебил Тибальда его странный посетитель, — я хочу вас понять. И прошу вас быть искренним, так нам удастся избежать массы сложностей.

Тибальд вздохнул. В спальне в ящике тумбочки у него лежал небольшой, всегда заряженный лазерный пистолет, а у входной двери была кнопка тревоги, по звонку которой в его комнату стекся бы целый рой роботов Бриг. Но человек, располагавший средствами и устройствами, позволившими ему проникнуть в квартиру в зоне строжайшей секретности… Скорее всего, пистолет Тибальда уже исчез, и по сигналу тревоги никто не явится. Ему оставалось лишь принять навязанные правила игры, хотел он того или нет. По крайней мере, на время.

— Цель центра, которым меня приглашают руководить, — сказал он, — восстановить круговорот воды. Я надеюсь, вы понимаете, что подразумевалось под этим в старую эру.

Его гость кивнул, и рот, разорванный цифровым устройством, скривился в беспокойной улыбке:

— Вода из горных родников спускается по рекам в море, потом испаряется. Образуются облака, идет дождь, и все начинается заново.

— Ну да, примерно, — подтвердил Тибальд. — Мы знаем, что круговорот воды имеет фундаментальное значение для жизни людей, животных и растений. К несчастью, с возникновением Скайленда этот природный цикл прервался, поставив под угрозу существование человека как вида. Реки оказались расколоты, истоки отделились от устьев, моря провалились в пустоту. Вследствие общего водного истощения облаков в небе все меньше. Когда складываются благоприятные для осадков атмосферные явления, дожди — большая редкость по нынешним временам — рассеиваются в небе Скайленда, почти не проливаясь на землю. — Тибальд сделал небольшую паузу и продолжил: — Тем не менее вы, разумеется, понимаете, что с научной точки зрения эта проблема абсолютно вторична.