Нефертари, которая знала все, что касалось ее царственного супруга, смотрела на эти забавы снисходительно. Растущее число ее собственных детей доказывало, что ее фараон не обделяет вниманием и любовью. Некоторые умирали еще до того, как получали имя, и их забывали, будто они и не жили вовсе. После Мерит, Амани и Енама на свет появился принц Мерире. Все роды Великой Царской Супруги протекали без осложнений, но ее бывший спаситель ветеринар Интеф всегда присутствовал при них.

Изис-Неферт, второй царской супругой, также не пренебрегали. Время от времени Рамзес ощущал влечение к гордому телу бывшей жрицы Амона, которая встречала его всегда торжественно и с почестями. Рамзес старался по мере сил пробудить сладострастие у этой надменной гордячки, но Изис-Неферт даже если она и ощущала подобные желания, не считала уместным выказывать их. Она родила своего третьего сына Меренпту, но ее честолюбие все еще не было удовлетворено. Снова и снова Незамун, ее доверенный, должен был выслушивать жалобы царицы:

— Я была и остаюсь теперь только наложницей, которая служит удовлетворению его похоти, как и другие женщины гарема. Мой ранг второй супруги — только пустой титул, царь ценит меня не выше последней рабыни. Я вижу, как наш любимый Амон в Фивах хмурится, и слышу слова недовольства из его уст. Но что мне делать? Скажи, что мне делать, Незамун?

Толстый осанистый жрец-чтец пожимал плечами:

— Подожди, Богоподобная. Я знаю, что твое время придет, однако для этого требуется терпение. Поверь мне, высокочтимая, я не сижу без дела. Твое время придет, это так же верно, как ежегодные разливы Нила.

— Теперь он ей еще и храм строит! Вся страна ни о чем другом и не говорит. Живой женщине! Почему Амон не выскажет наконец свое решающее слово? Почему?!

— Боги действуют не моментально и не так, как мы надеемся. Храм может внезапно стать храмом Мертвых…

Как только Незамун точнее узнал о планах путешествия царя, он попытался снова завязать контакт с предводителем разбойников Себеком. После многих сложностей он встретился с одним из бывших связных банды в мрачной пристройке пивной, пользовавшейся дурной славой.

— Оттуда не поступает больше признаков жизни, и, если тебе дорога жизнь, ни до чего не докапывайся. Тот, о ком идет речь, исчез, укрытие разрушено, люди мертвы или же разбежались на все четыре стороны. Больше я тебе сказать ничего не могу.

Незамун был глубоко разочарован. После многих неудавшихся попыток он наконец отыскал путь, как устранить первенца Нефертари, а теперь все начинать сначала? В конце концов ведь он не может подойти и просто убить наследника престола. Несчастный случай? Но как его устроить? Можно попытаться подкупить одного из дворцовых врачей, но это было опасно и могло стоить головы. Да что там головы — если в царском дворце будет открыт заговор, его будут пытать целыми днями, чтобы узнать имена сообщников. Подобные случаи были известны. Незамун вздрогнул. В конце концов он хотел попасть не в пыточную камеру и не на эшафот, он рвался к высокой влиятельной должности, а путь к ней вел только через Царицу, если Изис-Неферт не будет вечно оставаться второй.

Незамун вздохнул. Его толстые щеки задрожали. Может быть, Амон смилуется и протянет руку помощи?

Он думал о том, что ответит царице в следующий раз, когда она начнет свою старую жалобную песню. У него уже возникало желание вернуться назад в Фивы и похоронить свои честолюбивые планы, но не тотчас. В конце концов он сам советовал царице запастись терпением, потерпеть надо и ему.

— Все для Амона! — подбодрил себя жрец-чтец и добавил: — И для моей высокочтимой царицы.

Пока Мерит посещала дедушку и бабушку, Сенеба и Хатнуфер, Пиай еще раз пошел к храму Рамзеса и долго рассматривал рельефы. Для любого другого это были картинки, которые ничем не отличались друг от друга, но опытный мастер ясно видел, где работал мастер, а где его помощники, замечал маленькие ошибки, подрисовки, исправления и, как и в первый раз, обратил внимание на особенно искусную руку, которая явно была знакома лишь с некоторыми важными деталями. Должно быть, это рука ученика или помощника. Раскраска рельефа светящимися красками была работой настоящего мастера. Изящный, красиво разделенный храм производил впечатление большой частной капеллы и был сооружен из различных сортов камня. Святилище из ценного алебастра впечатляло: стены из светлого известняка были украшены дорогими вставками красного и черного гранита, в то время как встроенные пилоны изготовлены из нежно-желтого песчаника.

У Пиайя пробудилось любопытство, и он захотел узнать, чья это рука. Он навел справки и тотчас с многочисленными знаками почтения — каждый здесь знал его ранг — был сопровожден в маленькую мастерскую, которая располагалась позади святилища Озириса. Мастер пошел ему навстречу.

— Ты осведомлялся о моем ученике, почтенный? Хотеп здесь.

Вперед вышел худенький мальчишка. Робко опустив глаза, он взволнованно чертил большим пальцем ноги по песку.

«Он охотнее всего сейчас убежал бы», — подумал Пиай и внимательно посмотрел на мальчика.

— Сколько тебе еще осталось учиться, Хотеп?

Мальчик в поисках помощи посмотрел на мастера. Тот сказал:

— Для своего возраста он может уже довольно много. Конечно, он должен еще набраться опыта. Если ты позволишь, господин, я хотел бы тебе кое-что показать.

Мастер повел Пиайя к храму Рамзеса и указал на две статуи царя в человеческий рост, которые охраняли первый пилон.

— Вот, посмотри на эту ногу. Камень был испорченным и под коленом разрушился. Хотеп за одну ночь без рисунка и без модели ноги и пятки заново создал фигуру. Мы приложили ее к скульптуре, и все сошлось! Точка в точку!

Пиай посмотрел на Хотепа. Тот все-таки решился открыть рот:

— У меня в конце концов есть глаза, и потом тут была еще вторая нога, и я внимательно на нее посмотрел.

— И вот так, по памяти…

Хотеп кивнул и снова стал ковырять пальцем в песке.

— Ты мне будешь нужен в храме на юге. То, что ты можешь, — дар богов. Этому не научишься. Ты поплывешь со мной на ладье вверх по Нилу. — Он повернулся к мастеру. — А ты поедешь со мной, почтенный?

— Нет. Мне приказано присматривать за парой каменотесов, которые еще остаются здесь.

Пиай кивнул:

— Всегда везде что-то надо делать. Я не хочу забрать вас всех из Абидоса. Послезавтра мы отплываем в Фивы, будь готов к этому времени, Хотеп.

Прием в старой столице был поистине королевским. Флаг Амона развевался на ветру, звуки фанфар пронзали воздух, барабаны трещали, пели хоры. Небунеф, верховный жрец, и правитель города Птамозе глубоко склонились перед принцессой Мерит, которая в Фивах выказала себя не особо высокомерной. Она знала, конечно, о напряженных отношениях между жрецами Амона и своим отцом, но во многом шла навстречу Фивам. В конце концов Благой Бог взял Изис-Неферт второй супругой, а ее сестра Тия жила здесь в замужестве за высоким храмовым чиновником. В честь Амона планировались и строились новые проекты, и все это превосходило самые смелые надежды жрецов.

Пиай любил этот город, потому что издавна здесь жили самые лучшие скульпторы, художники и каменотесы, семьи которых часто занимались этим делом в течение столетий. Ему нравились старые, постоянно достраивающиеся и перестраивающиеся храмы, нравилось их господствующее положение у южной излучины реки, он не имел бы ничего против, если бы фараон снова сделал этот город своей столицей. Но его мнения никто не спрашивал, он был всего лишь первым архитектором царя. Сейчас пути архитектора и принцессы разделились. Пиай инспектировал все строительные площадки по ту и эту сторону Нила и, хотя знал все важнейшие храмы и дворцы страны, с удивлением и почтением бродил по большому храму с колоннами. Леса были уже совсем низкими, и некоторые скульпторы стояли на земле, доделывая рельефные фигуры и надписи на самых нижних барабанах колонн. Чем больше Пиайя впечатляли девятнадцать рядов из ста тридцати четырех колонн в виде папируса, тем меньше нравились ему работы скульпторов. Наскоро и плохо обученные, они ваяли второпях до полного изнеможения. Когда фараон прибудет в Фивы, все уже должно быть закончено.