— У нас есть для вас сюрприз. На линии Мари из Дублина. — Антея улыбается. Не догадываясь о том, что ждет ее дальше. — Ваша мать.

Даже сквозь искусственный загар Сант-Топез видно, как Антея побледнела. Финн, Лиз и я хором кричим в экран:

— Нет! — Я беру бутылку, она почти пуста. Остатка едва хватит на двоих. После шоу я закажу, пусть доставят домой еще.

— Привет, Мари, — говорит Сьюзи. — Добро пожаловать в «Доброе утро».

— Спасибо, Сьюзи, должна сказать, что это Франк меня вдохновил. Потрясающий сюжет. Бедняга, он забыл, где живет. Нужно признаться, с моим мужем такое происходит довольно часто, но в таком случае мне обычно звонят и говорят, откуда его забрать.

— Спасибо, Мари. Что бы хотели сказать своей дочери?

— Здравствуй, мама, — скованно произносит Антея.

— Орла, что происходит? — спрашивает у нее моя мать. — Ты так сильно изменилась. Марселла едва узнала тебя. Ты что, вообще перестала есть?

Как похудеть — совет № 29

Будь безрассудной

В тот момент, когда Антея принимается отвечать на вопрос моей матери, появляется реклама, и тут же звонит мой мобильный телефон. Я механически беру трубку, не в силах оторвать взгляд от экрана со скачущими в абсолютно непромокаемых памперсах счастливыми и хорошенькими малышами. После них, наверное, покажут какую-нибудь женщину, карабкающуюся на Эверест, которая скажет, что никогда не позволяет критическим дням мешать нормальному течению ее жизни.

— Орла. — В трубке раздается злобный голос Майка Литтлчайлда. — Что происходит? Какого черта звонит твоя мать? Ты что, хочешь все испортить?

— Это я хочу все испортить? — не выдерживаю я. — Я, значит! Я только что видела, как ваша белобрысая пустышка вела себя на телевидении как последняя дрянь, при этом называясь моим именем! А вам еще хватает дерзости говорить, что это я хочу все испортить!

Финн и Лиз испуганно смотрят на меня, Финн медленно выливает остаток водки в мой стакан и подает мне. Он берет куртку и шепчет Лиз, что собирается купить еще одну бутылку водки. Лиз дает ему десятифунтовую банкноту.

— Джайлс считает, что все прошло отлично, — огрызается Майк, — для первого раза.

— Отлично? Вы хоть смотрели это чертово шоу? Она вела себя как последняя дрянь. Сначала она оскорбила ведущих, затем публично унизила позвонивших и посмеялась над их проблемами. И это вы называете «отлично»? — Я снова глотаю водку. Может, в будущем я стану заливать ею хлопья — вместо молока. Она и впрямь придает мне решительности.

— Я спросил об этом у Джайлса. — Майк перешел в оборону. — Он говорит, что Антея переняла манеру Энн Робинсон. Она стала сильной и терпеть не может всякую чушь. Это новый стиль. Людям нравится, когда их оскорбляют. Толстым нравится, когда им говорят, что они сами во всем виноваты. Они — слабое звено. Антея ведет себя в рамках нового имиджа.

— Это вы по голосу услышали, что им понравилось?! — ору я на Майка. — А мне так не показалось! Мне показалось, что им было больно и обидно, но, может быть, у меня слишком доброе сердце.

Я слышу, как у него звонит другой телефон, и Майк, извинившись, отвечает на звонок.

— Это был Джайлс. В следующей порции новостей Антею уже не покажут. Далее у них по плану репортаж о том, как в Кенте спасли персидского кота-призера, забравшегося на дуб, который растет там еще с шестнадцатого века. Они решили сразу перейти к этому сюжету, — сообщает он.

— Нас вытеснил персидский кот! С ума сойти! Какое чудное будущее открывается перед проектом «Легче перышка»! — рявкаю я в трубку.

— Должен признать, Орла, ваше поведение крайне меня разочаровывает. Какой отрицательный настрой. Я думал, что такая женщина, как вы, поймет, насколько важно поднять имидж проекта. Энн Робинсон — темпераментна. И Антея будет темпераментной.

— Не знаю, сможете ли вы меня понять, но она отнюдь не была темпераментной. Ее даже бревном с трудом можно назвать. Она была гадкой, злой и очень грубой. Антея предстала перед зрителями полной противоположностью того, как веду себя я, когда беседую с клиентами в чате. Разве вы не помните, ваша жена рассказывала вам, что я сочувствую тем, кто хочет сбросить вес? Антея — нет. Она дала им понять, что презирает их.

— И тем не менее, — выпаливает Майк, пытаясь сменить тему разговора, — вы так и не ответили на мой вопрос. Какого черта ваша мать позвонила на передачу?

— Она позвонила, чтобы поговорить со своей дочерью.

— Но это была не ее дочь, — говорит он в замешательстве.

— Я знаю.

— А она не знала? Вас что, удочерили?

— Нет. — Я падаю в кресло в полном изнеможении. — Я не говорила ей о том, что это буду не я. Видимо, она позвонила, чтобы выяснить, что происходит.

— Не сказали ей? Почему? — Он смущается еще больше.

— Потому что вы сами попросили меня держать соглашение в тайне, — бормочу я.

— Но ведь не от вашей матери, черт возьми! — рявкает он. — Есть конфиденциальность перед клиентами, а есть элементарная глупость. Неужели вы думали, что она не заметит?

— Нет, — отвечаю я, — я собиралась рассказать ей после шоу. Не думала, что она станет звонить.

— А она позвонила. Могло произойти непоправимое.

— Непоправимое? Я думала, непоправимое произошло еще до звонка моей матери. — В отчаянии я качаю головой. — Вы и цифры так складываете? Что в итоге ноль выходит.

— У вас нет повода для такой реакции, — парирует Майк. — Специалисты «Абакус Венчурс» смотрели утреннее шоу и остались довольны. Любая реклама — хорошая реклама.

— Неужели? — зло бросаю я. — Что ж, посмотрим, что об этом думают мои клиенты. — Я швыряю трубку.

Лиз смотрит на меня. Встревоженно. Она боится, что мое будущее интернет-магната умерло, даже не родившись.

— Хорошо, что я не успела подать заявление об уходе, — тихо говорю я. — Иначе все было бы еще хуже.

Снова звонят на мобильный. Это Джастин из «Белья-Невидимки».

— Орла, вы уже ушли из студии? — шепотом спрашивает он.

— Э, да.

— Я только что смотрел передачу, — заявляет он. Короткое предложение, но им все сказано.

— И?

— Вы ни слова не сказали про трусы. Вы обещали сказать про трусы! — кричит на меня он. — Как, по-вашему, мы увеличим продажи, если даже не пользуемся шансом дать рекламу? «Доброе утро» — идеальный шанс! Эту программу смотрит множество женщин, у которых зад висит до колен. Им нужны наши трусы.

— Простите, — вяло говорю я. — Совсем забыла. Что-нибудь еще? — Можно разобраться со всем сразу.

— Ну, как бы это сказать, чтобы вы не поняли меня превратно? — Он смолкает, чтобы обдумать свои слова. Я слышу, как он постукивает карандашом, раздумывая, как бы лучше мне об этом сказать. — Я представлял вас немного иначе. Поменьше ростом, наверно, полнее, если вас это не оскорбит.

— Нет, что вы, — вздыхаю я.

— Вот еще, у вас был другой голос. Вам не ставили дикцию перед шоу?

— Да, — лгу ему. — Так и было.

— Гм-м, я так и подумал. — Он делает паузу. — И думаю, вы вели себя несколько грубо с тем последним беднягой.

— Я знаю, — снова лгу. А что еще остается? — Обещаю, что в следующий раз я обязательно скажу про «Белье-Невидимку». Слово скаута.

— Вы бы стали для наших трусов отличной рекламой, — признается он. — По вам и не скажешь, что вы были в них. Такой плоский живот; эти трусы и впрямь творят чудеса, не так ли?

— Да, спасибо, Джастин. Я еще позвоню вам на этой неделе, хорошо? — кладу трубку. Входит Финн с новой бутылкой. — Давай сюда, Финн. Ну что? — поднимаю бутылку и показываю им. — На троих?

— Мама звонила? — спрашивает Финн, когда я разливаю водку.

Лиз просит меня оставить немного, на тот случай, если вдруг водка понадобится нам позже.

— Еще нет, — отвечаю я. От одной мысли о разговоре с мамой у меня сосет под ложечкой.