— То же самое ты говорила и раньше.

— Ничего, о чем мне хотелось бы рассказать.

Ну да. Поведать миру о том, как целых четыре недели Осел встречался со Свиньей из-за пяти тысяч фунтов. Даже проститутка стоит дороже. Я дешевле проститутки. Дешевая шутка для Себастиана и его друзей. Пытаюсь сменить тему:

— Очень красивые цветы ты подарил Патти.

— И ты плачешь потому, что тоже хочешь цветы? — Он улыбается, я краснею. — Она проделала отличную работу, а я привык за это благодарить. Честно говоря, я даже хотел с ней выпить, чтобы отпраздновать успех статей. (Ну давай же, трави мою душу. С романом провал. С работой провал.) В общем, повезло, что я натолкнулся на тебя.

— А я думала, что в обед ты не пьешь, — напоминаю я.

— Только в особых случаях. — Он поднимает свой стакан. — «Кровавая Мэри». Никакого запаха водки.

— Боже мой. Ну что за люди эти мужчины? Почему нельзя прямо сказать, о чем думаешь? — неожиданно вырывается у меня. — Она подготовила отличный материал, в то время как я сделала полное дерьмо, так? Скажи прямо!

— Так, значит, дело в мужчине? — спрашивает он тихо.

— Поговорим о чем-нибудь другом?

— Хорошо. Я тоже рад, что столкнулся с тобой, потому что хочу извиниться. (Смотрю на него.) Думаю, я слишком остро отреагировал тогда, я про красавчика недели и все такое. Хотя по-прежнему считаю, что ты поступила очень непрофессионально, но, кажется, последствия оказались не настолько ужасными.

— Я рада.

— Мне даже пришло несколько писем от поклонниц. Эмми они понравились.

Ох.

— Вот я и открылся. Давно хотел извиниться, но я не успевал и слова сказать, как ты вечно сбегала. — Делает большой глоток. — Я никому не расскажу, если ты из-за этого переживаешь.

— Табита, — в конце концов говорю я. — Она гадина. Вот. — Пожимаю плечами. — Знаю, нехорошо так говорить. Теперь я сама не лучше ее. Наверное, ты думаешь, что я ей завидую. Мужчины всегда так думают, когда женщина называет другую женщину гадиной. — Детским голоском, словно задира в песочнице, я говорю: — Ты завидуешь, потому что она стройная и красивая, а ты толстая. — Вдруг я чувствую себя идиоткой. — В общем, все равно дело не в этом.

— Я ничего подобного не думал, — снисходительно отвечает Тони. — Скажем, Табита действительно стройная, но уж точно не красивая. — Странно смотрит на меня. — Женщины никогда не замечают того, что у них есть. Вот вы смотритесь в зеркало, но никогда не видите себя по-настоящему.

— Да все равно… — Я перебиваю его, чувствуя себя немного неловко. — Дело совсем не в этом.

— Так что же она сделала? Только не говори «ничего». — Он улыбается. Очаровательной, искренней, дружеской улыбкой.

И я рассказываю ему. Не все. Ясное дело. Я не могу рассказать Тони, что кто-то хотел переспать со мной только из-за денег. Не из-за бутылки вина. Не из-за тихой музыки. И не из-за желания. А из-за денег. Но и этого не хватило. Даже десять тысяч фунтов не смогли заставить его. Я была ему отвратительна. Финн прав. Моя энергия ци отталкивает все и всех. Рассказываю Тони, что мужчина встречался со мной четыре недели ради шутки. Ребячливое пари с боссом. Человек, который мне по-настоящему нравился, и я думала, что нравлюсь ему. Тони выслушивает до конца. Ни разу не перебивая.

— Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что он похож скорее на тупицу, чем на осла, — говорит он.

— Смешно. — Я вздыхаю.

— Нет, я не об этом. Если сквозь пари он не смог рассмотреть тебя, то он действительно тупица.

— Удивительно, на какие комплименты можно напроситься, если просто разреветься, — отвечаю я. — Нужно почаще этим пользоваться.

— Я не к тому вел. — Тони вдруг разозлился. — Слушай, может, это и звучит как расхожая фраза, но он тебя не заслуживает. Многие мужчины просто мечтают о том, чтобы пригласить тебя на свидание.

— Угу, да-да. Как раз сейчас выстраиваются в очередь у входа.

— Он дурак, каких мало. И перестань себя жалеть. Он поступил отвратительно, и это только доказывает, что он сам отвратителен. Так что без него даже лучше. Думай об этом, как о счастливой развязке.

— Ты считаешь меня дурой.

— Нет. — Он качает головой. — Нет, не считаю. Я не знаю, как больно и горько тебе сейчас, но на твоем месте я бы не дал Табите ни малейшего повода об этом догадываться. Вернешься, ходи с гордо поднятой головой и держись уверенно. Будь выше этого. И тебе лучше стереть с лица эту черную штуку. У тебя вид, как у сорванца. — Он смеется и замечает, что мой стакан пуст. — Еще?

Смотрю на часы. Через десять минут мне нужно быть в чате «Легче перышка».

— Лучше не надо. Мне пора возвращаться, — я поднимаюсь. — Спасибо, Тони.

— Без проблем. Всегда пожалуйста. — Он улыбается. По-доброму и великодушно. — Не забудешь?

Нет. Только второго раза не будет. Тони великолепен, но я сказала ему слишком много. Завтра я не смогу смотреть ему в глаза. Унижение и смущение — два моих давних врага — пинками загоняют меня в дальний угол. Если он позвонит, я буду делать вид, что сильно занята, стану прятаться в переулках, лишь бы только не встретиться с ним, и предоставлю Патти исключительное право заниматься его рекламными материалами.

— У тебя просто талант успокаивать. Пока. — Я подхожу ближе и оставляю легкий поцелуй на его лбу, думая, какая же Эмми счастливая.

Как похудеть — совет № 19

Усугуби коварство алкоголем

Лиз — настоящая подруга. Лучше и не пожелаешь. Честно. Но сегодня подруга из нее занудная. Такие в упор не понимают, когда им отказываешь, потому что делают все исключительно ради тебя. Как, например, сегодня вечером. Лиз непреклонна в своем решении, чтобы я пошла с ней оценивать претендентов на звание «Сити: красавчик недели». Отговорки не принимаются. А «головная боль», «разбитое сердце» и «я-не-в-настроении» произносить запрещено, точно так же в доме моей матери запрещено произносить маленькое дурное слово, которое начинается на «б».

Лиз встречается с тремя потенциальными красавчиками в «Авеню» на Сент-Джеймс-стрит, которая тянется от Пэлл-Мэлл до Пиккадилли. Лиз считает, что это грязная работа, но рада, что именно ей придется этим заняться. Еще Лиз заявляет, что эта встреча поможет моему исцелению. Как будто я прокаженная.

Я пыталась вспомнить, что случилось вчера. Спросите, что это было, и я не найду что ответить. Помню лишь одно. Табита довольно ухмылялась каждый раз, когда проходила мимо моего стола. Я бы все отдала, чтобы стереть эту ухмылку с ее лица. О, еще я отправила Себастиану эсэмэску. Патти помогала составить ее на каком-то специальном языке. Не совсем уверена в том, что получилось в итоге, но если верить Патти, то между строк написано что-то вроде: «надеюсь, ты будешь жить долго и счастливо». Только букв меньше.

После работы я несусь домой, чтобы переодеться перед встречей с Лиз, открываю входную дверь и вижу, что Финн сидит за моим ноутбуком. С таким растерянным видом, словно я застала его врасплох. И тут я замечаю. Огромная коробка. Посреди комнаты. На месте кофейного столика.

— Финн! — кричу я, показывая на коробку. — Если это снова фэн-шуй, то я не в том настроении. Убирай. Быстро.

— Это не мое, — возмущается он. — Я всего лишь за нее расписался. Это из «Белья-Невидимки».

Мои трусы.

Бросаюсь к коробке, перерезаю коричневую ленту, проходящую по верхнему шву и раскрываю ее. Внутри масса розовых, белых и голубых хлопчатобумажных трусов всех размеров и моделей. Вытаскиваю несколько пар. Смотрятся отлично. Беру одни и максимально растягиваю, а они моментально стягиваются обратно.

— Это женские трусы или для слонов? — вдруг спрашивает меня Финн. Не очень-то по-буддистски?

— Ты занимайся своими… что ты делаешь? — обрушиваюсь я на него.

— Сайт проверяю, — отвечает он быстро. — Сегодня у тебя было сорок пять посетителей. Это самый большой суточный показатель. И вот еще… — Он заглядывает в свои записи. — Восемнадцать кликов по объявлению о трусах «упругий живот». Думаю, уже есть заказчики.