Потомки святого кесаря Адриана, что перенес столицу западной империи на восток, давно уже покорили все земли, включая Святой град Ершалаим, а во время моего отсутствия запросто могли соорудить экспедицию и к берегам Нила.

После Нантского собора патриарх Адрианопольский напрочь порвал с папой, а было это, если мне не изменяет память, около двухсот лет тому назад. С тех пор Авиньо и Адрианополь поливают друг друга грязью и объявляют ересиархами. Только у Мэнгера руки коротки: объявить святую войну кесарю, чья империя раза в три, а то и больше превышает воинственный Мэнгер… Нечего сказать, хорошие свитки и книги я читал, ожидая пострига.

Да, наврал я бедному благородному дону. Я действительно был братом-воином ордена, только для этого мира тот брат-воин давно уже мертв, а на нет, как известно, и суда нет. Все эти мысли крутились в моей голове, когда благородный дон, что принес мне присягу, ругался со стражей и другим благородным доном. Употребляли они при этом сугубо местные бранные выражения, смысл которых оставался для меня весьма туманным.

Потом дело сдвинулось с мертвой точки. Дон Риго, так звали моего вассала, не побоюсь этого слова, оказался командующим гарнизоном Талбека. Так что в какой-то степени мне действительно повезло. Однако помимо командующего здесь должен быть и правитель какой-нибудь. Земли юга отличались редким разнообразием форм правления от Совета торговых гильдий до монархии. Кто здесь правил и какова его реальная сила, я, вероятно, очень скоро узнаю.

Оружие у меня не забрали. Кстати, что-то не так было и с моей новой лошадью. Этот самый дон Риго смотрел на нее так, будто у моей старой клячи вдруг выросли крылья и отросло по лишней паре ног.

Мы движемся в резиденцию местного правителя. Сопровождающая меня стража и несколько благородных более похожи на мою свиту, чем на конвой. Дон Риго смотрит на меня подобострастно, я же сохраняю невозмутимый и гордый вид. Дон Федерико, его подчиненный, с которым он так долго препирался, глядит на меня с некоторой опаской, говорить со мной пока не торопится. Правильно, правильно, пока моя судьба еще не так ясна.

Судьба… Об этом стоит подумать, пока мы идем представать пред светлые очи местного правителя. Моя лошадка, ведомая под уздцы одним из стражников, мерно стучит копытами по вымощенной булыжником мостовой. Так же мерно бряцают кольчуги стражников, звенят наборные пояса и оружие, и эти звуки весьма располагают к размышлению.

Для меня судьба — не нечто эфемерное. Как раз напротив, судьба для меня — вполне осязаемое понятие. По сути своей, это цепь из связанных между собой поступков разных людей, которые и создают вероятность того или иного исхода. Тут нет ничего хитрого.

Однако есть такие события, ввязавшись в которые, я могу так сковать себя цепями чужих помыслов и намерений, что вырваться будет весьма и весьма сложно. Это очень напоминает мне колонну пеших воинов на марше. Идет сплошной поток людей, пыль стелется серым шлейфом позади. Пот, тяжелое дыхание, звон металла… И если я ввязываюсь в эту колонну, то выйти обратно я уже не смогу, потому что спереди и сзади строй плотно сомкнут. Остановиться тоже нельзя — растопчут и даже не заметят.

Похоже, что именно в такую историю я сейчас и вляпался. Что ж, не впервой попадать в подобные переделки. Больше всего меня смущала история с воротами. Ворот, как и в любом городе-крепости, здесь было несколько. Но отворенными я увидел только одни, причем не самые широкие. Ладно, у каждого города свои законы. Я, ничуть не сомневаясь, въехал, и тут началось представление балаганного театра под названием: «Король вернулся».

Один стражник повалился на колени, воздел руки к небу, кстати, самый пожилой их всех, другие нацелили на меня копья. Однако начальник караула тут же отправил за благородными: доном Федерико и доном Риго.

Дон Риго устроил мне настоящий допрос с пристрастием. При этом я понятия не имел, к чему эти хитрые вопросы, и поэтому решил прикинуться олухом, мол, я не я и корова не моя. На вопросы я старался отвечать честно, и, как оказалось, это была самая правильная тактика поведения. Дело кончилось присягой.

Я понял, что попал в оборот к судьбе. Причем попал столь же легко, сколь и надолго. Я пытался вспомнить историю княжеств, о которой все-таки что-то читал в монастыре. Год в постах и молитве перед постригом — это довольно много. Оружием пользоваться было нельзя, а читать — сколько душе влезет. Да, с Сараном была какая-то интересная история. Кажется, это было княжество, которое когда-то объединило близлежащие земли.

В этом мире все шло по более или менее обычной схеме исторического развития. Просвещенная империя, потом набежали толпы варваров и, как говорится, на осколках прошлого… Это такой странный период в истории миров, которые в большинстве своем очень похожи друг на друга (в этом вы мне просто поверьте на слово, если сможете), когда от того, куда тот или иной вождь поведет своих немытых и небритых воинов, зависело, какие государства лет через триста образуются на политической карте мира.

Местный король, потомок вождей-варваров племени вандов, насколько я помню, добился тут немалых успехов, объединил все земли, подчинил местное население и пришлые племена, не дал закрепиться на побережье восточноазиатским племенам. Что было потом, я не знаю. Но судя по тому, что Саран теперь — небольшое княжество, род Великого короля-объединителя прервался. И, как водится, все обросло кучей разных домыслов и легенд. Начиная с того, что король не умер, а живет в стране фей и ждет своего часа в тайном гроте, и кончая тем, что истинный наследник престола в годину бедствий вернется на родину.

Истинный король и его возвращение — настолько сильный легендарный образ, что я, пожалуй, не видел ни одного мира с примерно такой же раскладкой племен и народностей, где бы не было хотя бы приблизительно похожей истории.

Самое плохое же заключалось в том, что за этого истинного самодержца приняли меня. При этом знамение все-таки было. Я действительно видел растворенными только одни ворота, естественно те, в которые простым смертным ход заказан, ворота, предназначенные для истинного короля.

В общем, я попал в оборот к судьбе, и выбор у меня теперь был не богат: либо меня убьют как самозванца, либо коронуют, но потом все равно убьют, так как местной правящей верхушке вряд ли захочется уступать власть кому бы то ни было. Тут невольно вспомнишь и про арбалетный болт в собственном глазу. Смерть мгновенная, легкая. А потом, как обычно, дальнейший путь в цепи перерождений. Секунду назад в тебя летел болт, а очнулся шестнадцатилетним мальчиком и гадаешь, куда на этот раз тебя занесла судьба. Судьба, судьба, судьбинушка, бьешь ты меня аки дубинушка!

Оказалось, что княжеством Саран правит наместник, избираемый из почетных людей, то есть по сути из самых богатых, сиречь прижимистых и ведущих торговлю. Конечно, древнее княжество не допустило бы, чтобы им правил человек неблагородных кровей, однако я даже не надеялся увидеть правителя-воина. У воинов-феодалов обычно редко водились деньги, поскольку даже военную добычу они очень быстро проматывали на то, что жонглеры и трубадуры называли «величайшей щедростью», то есть на подношения тем же льстивым трубадурам, на пиры, подарки вассалам и многочисленным рыцарям из феодальной дружины, которые очень любили выпить и закусить.

Дворец явно был построен уже после того, как умер легендарный король. Слишком здесь все было ново и дышало тончайшей роскошью. Дворец снаружи скорее напоминал обычный замковый донжон, только гораздо бо´льших размеров, зато внутри все сверкало богатством и великолепием. Вот что значит, когда в государстве заправляют торгаши. Ну что ж, посмотрим, каков ты — наместник княжества Саран.

В сопровождении благородных донов и стражи я вошел в огромный зал с высокими потолками. Опять глаза ослепила роскошь: мраморные плиты, ковры, из Адрианополя вестимо, множество гобеленов — это уже с севера, это мэнгерские мастера, я таких достаточно насмотрелся. Два огромных камина, в которых можно запросто зажарить быка (очень нетипично для юга), по стенам оружие, порядком обветшавшие охотничье трофеи и знамена (видимо, из старой резиденции последнего короля).