Отложивший указку Шапошников посмотрел на Ватутина. Тот, кивнув, сменил маршала у карты.
– У немцев уже ощущаются проблемы со снабжением. Вариант с активным наступлением им в любом случае на данный момент времени практически недоступен – подвоз боеприпасов и топлива одновременно и в нужных фашистским войскам объемам невозможен. Немецкому командованию необходимо выбирать, боеприпасы им возить или топливо. Кроме того, уничтожение комплекса складов в районе города Сувалки артиллерией Особой группы нанесло серьезный ущерб запасам вермахта, – уничтожившие крупный аэродромный узел «Смерчи» повторили экзекуцию и для складских комплексов. Все уничтожить, конечно, не смогли, но пожары доделали остальную работу.
– И какой план действий сейчас нам стоит применить, Борис Михайлович? – Сталин всегда обращался к маршалу Шапошникову по имени‑отчеству, показывая тем самым свое уважение.
– Мы считаем, что необходимо продолжать сковывать их продвижение. Особая группа уже показала свою высочайшую эффективность именно в подрыве коммуникаций и линий снабжения противника. Немцы теряют большое количество войск просто потому, что им вовремя не подвозят горючесмазочные материалы, снаряды и патроны. А это, в свою очередь, сокращает, и, должен отметить, значительно сокращает, наши потери. – С недавних пор, а именно после прочтения некоторых материалов из будущего, а также, мягко говоря, не слишком удачного контрудара советских войск под Гродно, Шапошников резко критиковал предложения о неподготовленных контрнаступлениях.
– Тем временем мы перебросим на данный ТВД дополнительные силы, закончим мобилизацию и затем уже ударим по вермахту со всей мощью.
– Хорошо, Борис Михайлович. Мы подумаем над вашим предложением. И, наверное, примем. – Главнокомандующий внимательно посмотрел на карту. – А что у нас с Минском, товарищи?
– Сохраняется угроза городу. Он благодаря провалившемуся наступлению Второй танковой группы не окружен, но немцы пытаются компенсировать это более активными действиями танковой группы Гота. – Ватутин нервно сжал указку в руках. – Кроме того, разведка вовремя сообщила нам о повороте значительной части сил противника на Минск, что позволило нам укрепить опасные направления и сбить вермахту темп.
– Это хорошо, что не окружен. Но плохо, что сохраняется угроза. Вы, Борис Михайлович, вместе с товарищем Ватутиным подумайте о том, как усилить гарнизон. Минск враг взять не должен. Или если он его даже возьмет, это должно стоить немцам таких потерь, чтобы ни о каком дальнейшем наступлении речи и не шло.
– Товарищ Сталин! – попросил слова Буденный.
Вождь жестом разрешил ему продолжать.
– У нас есть большое количество неисправных танков. Многие из них мы даже и не видим смысла ремонтировать, как устаревшие или не показавшие себя в бою, – маршал, вернувшийся с Юго‑Западного фронта, куда ездил вместе с Жуковым, неопределенно помахал рукой. – Но их можно использовать в качестве дотов. Причем весьма эффективно. Я тут уже подготовил приказ, чтобы войска могли начать вкапывать их в Минске и вокруг него. И вообще о подготовке к уличным боям. Если немец попытается взять город, то потеряет очень много людей. Но все же пока фашисты не будут рисковать. Им нужно закончить окружение. Разведка докладывает, что они, наконец, восприняли действия Особой группы всерьез. И направляют против нее несколько дивизий. В основном пехотных из второго эшелона, но они также оттягивают с фронта семнадцатую танковую дивизию из состава сорок седьмого механизированного корпуса. А также «Великую Германию».
– Ну, их ждет сюрприз, – Сталин ухмыльнулся. – Однако надо помочь товарищам. И сейчас мы с вами решим, как. Насколько продвинулся Гудериан?
– Его танковая группа так и не смогла взять Слоним и откатилась к Ружанам. С Ивацевичами то же самое. В основном из‑за действий Особой группы, хотя также отличились части четырнадцатого механизированного корпуса и некоторые наши стрелковые дивизии. – Шапошников вновь взялся за указку…
1 июля 1941 года.
Ранним утром 21‑я бригада приготовилась нанести еще один серьезный и масштабный удар, сравнимый по масштабам с «ударом первого дня» и долженствующий остановить наступление немцев на огромном участке фронта.
Батареи самоходок выходили на позиции, тяжелые РСЗО заканчивали развертывание, а танковые батальоны при поддержке БМПТ и мотопехоты готовились к удару.
Первая группа имела своей целью нанесение удара по частям 17‑й танковой дивизии вермахта, скопившимся рядом с мостами через реку Зельвинку.
В десять утра тяжелые артиллерийские системы нанесли первый удар, посылая в сторону противника целый шквал снарядов.
Еще некоторое время спустя свое веское слово сказали РСЗО, устроив немецким солдатам термобарический кошмар, а еще через двадцать минут части вермахта увидели, наконец, причину неудачи своего наступления в Белоруссии.
Командир одной из сводных танковых рот атакуемой дивизии вермахта Фридрих Гассер ломанулся на помощь соседям, едва услышав панические призывы о помощи. Он уже сталкивался и с Т‑34, и с КВ. И полагал, что соседи столкнулись как раз с ними. Вылетев из‑за пригорка, он увидел, как странные, непохожие ни на что машины последовательно уничтожают огнем чудовищных орудий отступающие «Панцеры», а идущие следом танки другого вида легко и непринужденно уничтожают пехоту. На его глазах знаменитая зенитка «ахт‑ахт», оставшаяся незамеченной наступающими, выпустила в танк с жуткой пушкой снаряд практически в упор без всякого видимого эффекта. Расчет орудия был походя уничтожен огнем крупнокалиберного пулемета.
Трезво оценив ситуацию, Гассер приказал отступить. Уж если эти танки не берет дура калибром практически в девять сантиметров, то ему, с полусантиметровыми и короткоствольными пушками калибра семь с половиной сантиметров, тут делать однозначно нечего.
На его несчастье, группа фашистских танков была замечена парившим в небе БПЛА, и в ее сторону отвернуло четыре монстра – три с жутким орудием и один с двумя малокалиберными. Отходящие на полной скорости немцы были настигнуты с какой‑то нечеловеческой быстротой. Еще одна из танковых рот вермахта была уничтожена до последнего человека.
Вопли немецких командиров о помощи были отлично услышаны пилотами Люфтваффе, попробовавшими доказать, что неудачи первых дней войны – еще не повод с ними не считаться. К месту сражения были отправлены все свободные самолеты – от живых еще пока пикировщиков до истребителей. На их несчастье, боеприпасов у «Торов» и «Панцирей» бригад было пока еще в достатке.
На родные аэродромы вернулись единицы…
Федор фон Бок получил первые панические донесения менее чем через полчаса после начала бойни, но к этому моменту катастрофа превратилась уже в необратимую. Вопли «Майн Готт», немецкий мат, призывы о помощи – эфир было попросту страшно слушать. Попытки выяснить, что происходит, привели лишь к еще большему запутыванию ситуации. Согласно донесениям, русские выставили какие‑то совсем уж непобедимые танки, хуже даже чем КВ‑2, КВ‑1 и Т‑34, и повторили избиение самолетов своим чудовищным оружием.
Практически сразу он передал приказ 18‑й танковой дивизии спешить на помощь. Аналогичный приказ получил моторизованный полк «Великая Германия».
Последнему очень и очень не повезло. Полк, выдвинувшись из Пружан в район Ружаны, попал в ловушку. На пути следования полковой колонны ее в засаде поджидал десяток далеких потомков тяжелой огнеметной системы «Буратино», плюс оставшаяся часть 21‑й бригады и сводный отряд из частей Красной Армии.