Потом пролетел сокол по большим базарам, на которых торговали торговцы со всего света. Пролетел над богатыми палатами царьградских вельмож, над дворами горожан. Правду говорили купцы: богат город Царьград. Пожалуй, даже еще богаче, чем утверждала молва.

Как увидел все это сокол, взвился в поднебесье и полетел в обратный путь.

Ночь летел, день летел. На третью ночь прилетел на Ильмень-озеро, опустился у седого старого Перуна в Старом городе, ударился о землю, и снова принял князь Олег человеческий облик.

Олег сказал дружине:

— Я поведу вас на Царьград. Далек и труден туда путь, но там ждет нас богатая добыча.

Князь Олег собрал большую дружину. Были в ней и варяги, и славяне, и чудь, и меря, и кривичи. Для далекого похода построили и снарядили тысячу ладей.

Принеся жертвы Перуну и Велесу, а также почтив пращуров, новгородская дружина двинулась в поход. Игоря — малолетнего сына Рюрикова — Олег взял с собою, а править Новгородом оставил воеводу Добрыню.

Подступив к Смоленску, Олег взял город и посадил в нем воеводой мужа из своей дружины.

Двинулся Олег далее вниз по Днепру. С ним пошли и смоленские воины.

Дойдя до Любеча, взял Олег и Любеч. И в нем посадил своего дружинника.

Плыл Олег через земли радимичей, северян и древлян племен славянских. Приплыл в землю полян, к Киевским горам.

Немного не дойдя до Киева, Олег поставил дружину станом, а сам с малым числом воинов подплыл к городу и встал там. Двух людей Олег послал в город к Аскольду и Диру, велев сказать им, что-де прибыл к их городу гость, идет с товаром и разным узорочьем от князя Олега из Новгорода в греки и хочет-де передать им некие речи. А сам не идет в город, потому что лежит в тяжкой болезни. Так что пусть придут Аскольд и Дир повидать соплеменников.

Послав двух воинов в город, остальным Олег велел лечь в ладьи и спрятаться до поры.

Аскольд и Дир, не подозревая ничего, пришли на берег без дружины.

Тогда Олег встал из ладьи и сказал:

— Вы не князья и не княжеского рода, а я — князь, и со мною Игорь-княжич. Не вам, а мне надлежит здесь править.

Сказав это, Олег свистнул, подавая знак спрятавшимся воинам. Воины выскочили из ладей, набросились на Аскольда и Дира и убили их.

Аскольда и Дира погребли на Угорской горе, а Олег с дружиной вошел в город.

Олег сказал:

— Да будет Киев — мать городов русских!

И начал ставить города по всей Русской земле.

От сего времени и началось на Руси великое княжение Киевское.

В то же лето со многими воинами пошел Олег на Древлянскую землю, взял их город Коростень и наложил на древлян великую дань: по золотой куне от дыма.

Потом пошел на северян и радимичей.

— Кому вы даете дань? — спросил он их.

— Хазарам, — ответили северяне и радимичи.

— Я враг хазарам, — сказал Олег, — и вы теперь давайте дань не им, а мне.

Олег положил северянам и радимичам легкую дань: по серебряной монете — щеляге от сохи, и они были рады столь легкой дани.

Так под рукой Олега, кроме прежних племен, оказались поляне и древляне, северяне и радимичи.

Зиму Олег готовился к походу на Царьград.

Всю зиму славяне валили в лесах вековые деревья, тесали и долбили большие и малые ладьи и сволакивали их к Днепру. Сделали они две тысячи кораблей — в десять, в двадцать и в сорок уключин.

Когда прошел по Днепру лед, ладьи спустили на воду, приладили паруса и прочую снасть.

Князь Олег собрал для похода великую силу. Были тут и варяги, и славяне, и чудь, и кривичи, и меря, и древляне, и радимичи, и поляне, и северяне, и вятичи, и дулебы. Были тут и тиверцы, которые разумели славянский и греческий языки и могли быть толмачами. Все эти племена греки называли одним именем — Великая Скифия.

Перед выступлением в поход Олег сказал:

— Много я дал бы имения тому, кто предскажет, от чего мне судьба умереть.

Случившиеся в ту пору в Киеве два мудрых волхва ответили князю:

— Мы, господин, ведаем твою судьбу, от чего тебе будет смерть. Есть у тебя, господин, любимый конь, и от того коня ты умрешь.

Не понравились князю слова мудрых волхвов, задумал он убить их и спрашивает:

— Мне вы предсказываете смерть от моего любимого коня, а что вы, волхвы, ведаете о своей собственной смерти?

— Тебе, князь, суждено принять смерть от коня, — ответили волхвы, — а нам от тебя.

Князь Олег на это им говорит:

— Вы в моей воле, но я не погублю вас. А на моего любимого коня отныне никогда больше не сяду.

Князь повелел увести коня со двора, кормить и беречь его и никогда не приводить пред его княжеские очи.

Олег сел в переднюю ладью. Гребцы ударили веслами, ладья поплыла вниз по Днепру. За нею и все остальные ладьи.

А по берегу шла великая конная рать.

Плыли ладьи, и двигалась конная рать вниз по Днепру, туда, где впадает он своим устьем в теплое Понтийское море, слывущее также Русским.

А за тем морем стоит Царьград.

На восьмой день пути Олеговы дружины приплыли к тем местам, где Днепр сужается, и посреди него поднялись над водою три скалы. Это был первый из семи Днепровских порогов — порог, который зовется «Не спи!».

Прямиком здесь плыть нельзя — разобьет о скалы.

Перед порогом люди высадились на сушу, выгрузили поклажу. Гребцы разделись донага. Одни вошли в воду и пошли у берега по мелководью, ощупывая ногами дно, чтобы узнать, не скрывается ли под водой камень. А другие гребцы за ними осторожно вели ладьи.

Вода же бурлила между скал и падала с порога с грохотом, повергающим в страх.

Затем таким же образом миновали второй порог, прозванный Островным, потому что тут много островов.

За ним был порог Звонец, где особенно громко шумела вода по камням.

Четвертый порог — самый большой — называется Неясытец. Здесь, в камнях, гнездовья сов-неясытей.

Тут нельзя было провести ладьи даже возле берега. Все ладьи вытащили на сушу и, пока не миновали порог, несли их на руках три тысячи сажен, или тридцать полетов стрелы, пущенной умелым лучником.

На это ушел целый день.

И весь день вдали, в поле, скакали печенеги, но приблизиться не посмели.

За Неясытцем был Вар-порог, где пучина кипела, как кипит в котле кипяток-вар. Потом был порог Вертучий и последний, седьмой порог, что зовется Гудило.

Пороги прошли с самым малым уроном и на острове Хортице, где растет дуб, посвященный богу-солнцу Хорсу, принесли благодарственные жертвы живыми петухами, хлебом и мясом — у кого что было.

В устье Днепра, в виду Понтийского моря, оснастили ладьи уже не для речного, а для морского плавания. Взяли в ладьи конную рать и с попутным ветром, удалившись от берега на столько, чтобы глаз видел землю, поплыли, держа направление на Царьград.

И вот увидели Олег и его воинство Царьград, сияющий за белокаменной стеной златоглавыми храмами и белыми палатами. Вокруг же города были обширные предместья и сады.

Но стража на царьградских стенах тоже увидела приближавшиеся ладьи, которых было так много, что они покрыли все море.

В страхе прибежали стражи к греческим царям Льву Премудрому и его брату Александру:

— На город с моря идет Великая Скифия! Нет числа их кораблям, они покрыли все море!

Греческие цари Лев Премудрый и его брат Александр приказали запереть гавань и затворить ворота, а священникам повелели молить бога, чтобы он оборонил Царьград от нечестивой Скифии.