Чтобы познакомить несколько с общим духом радостей, я почел не излишним слить их в представляемом здесь образце, который отнюдь не касается отдельной какой-либо местности или какого-нибудь края, но выражает общую мысль нынешних отправлений. Такое предварительное ознакомление казалось мне тем более необходимым, что я видел повсюду разнообразие. Без общего взгляда нельзя обнять вдруг много различных свадеб, хотя в сущности и значении одинаковых, однако при совершении не сходных.
Лучшая пора для свадеб бывает осенью, после снятия хлеба, и зимою. Тогда в деревнях и городах веселее. Молодые обоего пола забавляются не одними играми и не в одних играх ищут своей радости, но в сердечных признаниях. Они как бы ни любили друг друга, но без согласия родителей не могут приступить к важному делу. Родители, заметив взаимно любящих, долгое время ничего не говорят им, будто бы ничего не знают; они ожидают или их признания, или обрядных действий, особенно в тех случаях, когда со стороны кого-либо предвидится затруднение.
Сват или сваха берут на себя покончить дело. Если сваха отправляется за добрым делом, так зазывается сватанье, то обыкновенно со стороны девушки. Нарядившись как можно лучше, она является в дом жениха с поклоном. Став в порогах, она молится образам, потом кланяется хозяину, хозяйке и ее сыну и наконец во все четыре стороны. Они давно знают, зачем пришла сваха, потому просят ее садиться и расспрашивают ее, откуда идет? с далека ли? — «Издалека, — отвечает она, — родимые мои; дороженька трудная, и я крепко поустала. Зная напредки, что вы добрые люди, зашла к вам обогретися. Не прогневайтесь, без дела мне бы не идти. Я шла одинехонько по черному лесу; тут бежал соболь и мне дороженьку перебежал и по той тропинке, к вашей избушке, довел меня. Иду со сторонушки дальней, не родной; но от родимых красной девицы. Изнывает ее сердечушко по добром молодце; она сохнет в одиночестве, будто травка на горючем песке Полюбила красная душа-девица детинушку и не мил еп Божий свет! Хоть жалей, сударь, не жалей, ответ-то надобш держать». Жених краснеет, на него посматривает сваха и продолжает: «Кормилец мой, батюшка! Не кидается девица на цветное платье, кидается девица на ясного сокола. Ты охочь, умная головушка, девушек сманивати; скажи, охочь ли девицу дарить не рублем, не полтиною, а своим дорогим словцом? Ты скажи, на что прельстился? С кем тебе век вековать? Я порадуюсь радостью подле суженого, подле суженого, подле ряженого, с родимою матушкою, с родимым батюшкою». Если жених не отвечает, то мать его говорит: «Дитя мое, дитятко, дитя милое! Не напрасно ты расчесывал свои кудри черные, перед зеркальцем хрустальным! Не напрасно умывался ранешенько ключевой холодною водицей! Станет ли их завивати красная девица, аль нет, совет да любовь надобен тебе. Развиваются кудри от тоски и от кручинушки, от веселья и от радости. Тебе с суженою не час часовати, ни год годовати, тебе красную девицу не вспоминати, в век с нею вековати; вековати с женою». Сын отвечает: «Уж про то благословение Божие да ваше, батюшка и матушка, чтобы венцы золотые положити».
После простодушных с обеих сторон разговоров подносят свахе чарочку зеленого с честью и любовью. Пьют за здоровье друг друга, и когда сойдутся между собою в условиях на бракосочетание и само приданое, тогда отец и мать избирают со своей стороны свата для окончательных переговоров с родителями невесты.
Сват одевается в новый армяк, подпоясывается красным поясом, надевает на голову щегольскую шляпу с кистью или пером павлиньим; шею обвязывает пестрым, преимущественно красным, платком. Этот наряд горожан больше и зажиточных деревенских. Он отправляется в дом с посольством, сначала один. У дверей принимают его как незнакомого; он кланяется св. образам, потом хозяевам и, наконец, во все четыре стороны. «Здравствуй, хозяин с хозяйкой, — начинает он говорить первый, — с твоими детьми и твоей красною девицею. Ехал и заплутался: ночь темная и не месячная; тут засветился у вас во тереме огонек». — «Родимый, — отвечает хозяин, — для добрых людей наша избушка, — добро жаловать. Но кто ты, батюшка? Господин барин аль купец? Товары али какие везешь, и знать далече». Сват, поглаживая бороду и посматривая на сторону, говорит: «Мы товары развозим, батюшка родимый, для праздников радостных, для девиц суженых. К тебе мы едем не гостить, не праздновать; но пиры подымати. Мы слышали, а про то нам сказывали добрые люди, у тебя во высоком терему живет красная пригожая. Она-то нам надобна. На то ль цветы растут, чтобы вянуть. На то ль во пиру ряженая, чтобы сердце кручинить?» Невеста не смеет поднять глаз, мать молчит. Обе в недоумении; не знают, что отвечать. Красная девица думает думу со своей родной матушкой. Смелый сват, угадывая их робкое молчание, продолжает: «Ростом он тонок и высок, лицом бел и румян; кудри русые по плечам лежат; брови дугой любовной свились; глаза ясные, соколиные; губы сахарные, поцелуйные, жениться велят. Не одиночествовать девушке — с милым дружком ей жить». Мать отвечает: «О, сват мой, сватушка! Весна цветет и расцветает по обычаю своему; и красе не всегда цвести, и отцвет ее наступает; не все матушке жити с дочкою, не все ее лелеяти: нам написана с нею разлука, и мне уже ею не любоватися и не красоватися: ею красоватися доброму молодцу. Девушка всему хорошо выучена: цветики сажать, яблоньки поливать, ткать, прясть и золотом узорики вышивать; давно лежат для нее в больших сундуках атласы, бархаты, сарафаны самоцветные с пуговицами золотными, каменья, жемчуга и крупные зарукавьица; полотна тонкия и дорогия, белы скатерти камчатны; пуховая постель, кисейное изголовьице со алыми бантиками, одеялицо соболиное и всякого разного цвета уборы запасные». «Не надобне нам, матушка сударыня, — отвечает сват, — ни каменьев дорогих, ни самоцветных платьев; надобно нам сговор величати». Хозяин в это время не принимает участия в их разговоре; он только слушает, но видя, что жена соглашается на выдачу дочери замуж, велит подать на стол калачи, хлеб-соль и подносит первую рюмку свату, который, выпивая за здоровье всех их, желает невесте счастия и богатства. Потом, поговорив о сговоре, назначают время бракосочетания. Девица-невеста сидит и ничего не говорит; она уже знает своего суженого, или, если не знает, то должна повиноваться воле родителей, которые сами избирают ей мужа. Однако ныне и в деревнях девушки сами избирают себе женихов.
После взаимных соглашений к свадебному приготовлению молодые обсылают друг друга подарками. Невеста посылает своему жениху шитую ширинку ризными шелковыми узорами, а жених ларчик с лентами, иголками и нитками, иногда с сурмом (румянами), белилами и шелковою плеткою. Или жених в сопровождении свата, дружки и других своих знакомых едет к невесте и сам дарит свою суженую и ее родителей золотой парчою: эти подарки по их сердцу, и тогда теща ласковая и тесть поклонистый, ибо суженая-ряженая запоручена за поруки крепкие, вековые. Родные жениха съезжаются в дом невесты, и поруки довершаются сговором полюбовным. Свахи и сваты, участвующие здесь, усаживают всех за дубовые столы, крытые белым полотном; ставят на столы яства медовые, пряженые, перепечи, калачи, хлебы пшеничные, пироги с начинкой; сыту, мед, вино разноцветное: зеленое, травяное с кардамоном, шафраном, гвоздикою, с перцем, корицею и пряники медовые и орехи каленые. Гостеприимство увеличивает общую радость. Жених с невестой сидят рядом. Чарка круговая ухаживает гостей, а молодые посматривают друг на друга.
Сговор часто превращается в свадебное веселье. Там сваха и сваты хвалят богатое приданое и поют песни сговорные в честь молодых и родителей. При пении произносят имена тех, кому поют.