— Беги, рассказывай моей матери, Оливия! — Кэмми встала на колени, а затем поднялась, выпрямившись. — Тогда я тоже смогу ей рассказать о тебе.

— Полный бред, — устало произнесла Оливия, — ты даже не знаешь этого человека.

— Как ты можешь такое говорить? Именно ты...

— Это совершенно другое...

Мишель хотел было вмешаться, но затем отказался от этой идеи. Он заметил нечто более важное. Ленни был прав: надвигалась буря. Вода, несколько мгновений назад такая спокойная, начала плескаться и бурлить.

— Нам надо ехать, — тихо сказал он.

Оливия отвернулась. Кэмми раскраснелась.

— Лучше оставить это здесь, — сказал Мишель. — Это огорчит и Трейси, и Ленни. Оливия, это слишком интимное. Прости, если это тебя задевает, но то, что произошло между мной и Кэмми, для меня очень важно. Я знаю, это кажется невозможным... С первого взгляда и все такое... Я не могу это объяснить.

— Я могу. Это потому, что она выглядит, как модель, а ведет себя, как шлюха, которой она не является, — ломающимся голосом произнесла Оливия.

Кэмми резко повернулась к молодому человеку, и он прижал ее лицо к своей груди. Оливия усмехнулась и направилась к шлюпке. Ее спина была напряжена. У него опять что-то оборвалось внутри. Все в порядке, успокаивал он себя. Он обнимает эту необыкновенную девушку, чувствует, как она прижимается к нему — с доверием, желанием, благодарностью. Это переполняло его гордостью. Он возблагодарил своего покровителя, святого Михаила.

Когда они приблизились к «Опусу», своенравные волны уже с силой били в его борт. В такие моменты Ленни всегда думал о том, как уважительно старые моряки относятся к богам, в которых они не верят. Погода пока не внушала опасений, но и доверия тоже. Ленни не любил сюрпризов.

— Придержи шлюпку, пока я помогу им подняться, потом мы ее привяжем, — распорядился он, наклоняясь и подавая руку сначала Оливии, а затем Кэмми. С первой попытки рука Кэмми выскользнула.

Мишель размахнулся и забросил рыбу на палубу.

— Круто, — похвалил Ленни, — так и запрыгнула на борт. Мы просто бросим якорь, и пусть нас таскает. Я думаю, ветер усилится еще больше. Следовало быть предусмотрительнее и встать с другой стороны острова. Здесь нам негде укрыться. Но сейчас, я думаю, уже поздно.

— Давай поможем Кэмми подняться на палубу, — откликнулся Мишель.

— Я готов, — ответил Ленни.

Но у ветра были другие планы, и, когда Мишель опять подошел к боту «Опуса», шлюпку качнуло.

— Что я должна делать? — спросила Кэмми.

— Ничего. Просто сегодня я не на высоте, — в голосе Мишеля послышалось напряжение. Он опять подвел шлюпку к борту.

Кэмми встала, и волна подняла нос шлюпки вверх. Из рискованного положения Кэмми потянулась к руке Ленни и свисающей за борт лестнице, но споткнулась и ударилась бедром о сиденье. Пошатнувшись, девушка упала за борт и исчезла под водой. Не успела Трейси открыть рот и издать рвущийся из груди крик, как дочь вынырнула, отплевываясь.

— Все в порядке, моя хорошая, — успокоил Кэмми Мишель, крепко держа ее обеими руками за плечо. Все, затаив дыхание, наблюдали за тем, как он втащил Кэмми в шлюпку. Еще одна волна разбилась о борт, окатив обоих с головы до ног. Холли застонала.

Ленни заметил, что «Опус» сносит сильнее, чем он предполагал.

— Держи веревку! — закричала Оливия, сталкивая в воду первую попавшуюся ей на глаза бухту каната.

Ленни в ужасе наблюдал за тем, как пятидесятифутовый линь разворачивается в воде. Это напоминало дорожное происшествие в замедленной съемке. Он не успел сказать, что может сделать веревка такой длины с винтом единственного двигателя тримарана. Оставалось надеяться на лучшее.

— Давай привяжем шлюпку! — крикнул он Мишелю.

— Сначала Кэмми, — ответил тот, подводя шлюпку вплотную к борту и переключив ее двигатель на холостые обороты. На этот раз Ленни удалось втащить мокрую и продрогшую Кэмми на борт, где ее уже ожидала мать, держа наготове полотенце.

— Хорошо, — сказал Мишель, провожая девушку взглядом. — Лен, не сердись... — Не успел он договорить, как мотор начал кашлять, стучать, а потом и вовсе заглох. — Только не это! — закричал Мишель.

Он опять попытался завести его. У него это получилось, но звук был странный. Как только Мишель взялся за румпель, двигатель чихнул и замолк. Мишель схватил канистру. Не слишком ли она легкая? Он схватил другую. Эта была полная. Он подсоединил к ней шланг и опять включил мотор. Тот вновь застучал и заглох.

— ...горючее! — донеслось до Ленни.

— Подкачивай его! — прокричал Ленни.

— Я стараюсь!

— Старайся лучше!

Мишель встал. Он поднял двигатель и проверил, не намоталось ли что-нибудь на него. В этот момент ветер встряхнул шлюпку, как шаловливый ребенок встряхивает банку колы, и Мишель с размаху ударился коленями о сиденье. Не удержавшись на ногах, он упал и ударился лбом.

— Мишель! — закричал Ленни. — Что за черт! Мишель! Это полный бред! Этого не может быть!

Мишель не шевелился. Его рука безжизненно болталась за бортом покачивающейся на волнах шлюпки, которую все дальше относило ветром.

— Мишель! — завопила Кэмми, вывернувшись из полотенца и подбежав к борту, невзирая на попытки Трейси удержать ее.

— О черт! — закричал Ленни, сбрасывая туфли. — Я его поймаю и доставлю назад... Я уверен, что с ним все в порядке... — «Пожалуйста, Господи, — молился он, — а я еще злился из-за какого-то идиотского консервного ножа». — Держись!

Ленни прыгнул в бурлящую воду и мощными уверенными гребками начал быстро сокращать расстояние до шлюпки. Но ветер не дремал, и «Опус» неумолимо относило все дальше и дальше. Ленни заметил змеящийся в воде канат. Не переставая грести, он обмотал его вокруг себя и завязал на узел. Длины ему хватит. Сейчас он доплывет до шлюпки... Это очень просто. Но насколько ее отнесет от яхты? На мгновение он заколебался и замер, но затем поплыл еще быстрее. Небо уже совсем почернело, клубящиеся тучи низко нависли над водой.

Вдруг Ленни повернул назад и поплыл к яхте. До него вдруг с какой-то чуть ли не комической ясностью дошло, что теперь он уже спасает собственную жизнь.

— Кэмми, — произнесла Холли, — как только он подплывет поближе, сразу бросай спасательный круг...

— А как же Мишель?

— Он придет в себя, его подберет какое-нибудь судно и завтра же он будет здесь. Я видела, как он ударился. Он не мог проломить череп. — В голосе Холли звучало больше надежды, чем убежденности. Кэмми посмотрела на нее полными панического ужаса глазами.

Лучи заходящего солнца, как на детском рисунке, окрасили линию горизонта в розовые и золотые тона. Женщины щурились, пытаясь не потерять Ленни из виду. Благодаря собственным усилиям и канату он неуклонно приближался. Трейси включила огромный прожектор.

— Ленни! — кричала она. — Давай!

— Давай, Ленни! Ты можешь! — подхватила Кэмми.

Голова Ленни точкой виднелась среди внезапно наступившей почти полной темноты. Его руки медленно перебирали канат. Сначала одна, а затем другая рука дотянулись до борта.

Внезапно волна подняла одно из крыльев «Опуса», как буханку хлеба. Женщины упали, заскользив по мокрой палубе. Ленни почувствовал приближение волны и попытался освободиться от обвязанного вокруг него каната. Зачем он нообще обвязался? Мокрый узел не поддавался. Ленни рванулся. Но линь, похоже, за что-то зацепился. В темноте ему ничего не удавалось разглядеть. К своему ужасу, он увидел, как корпус любимой яхты поднялся монолитом над его головой. Он инстинктивно отвернулся. До него донесся вопль Кэмми. «Мехерио», — подумал он и в то же мгновение ощутил мощный бесшумный поток воздуха, обрушившийся на него за секунду до удара. Самого удара он не почувствовал совершенно.

Почти одновременно с этим все огни на «Опусе» на какой-то миг погасли. Даже с такого расстояния Мишель это увидел. Его голова гудела. Он попытался сесть, но опять упал. Он в первый раз по-настоящему испугался. Где Ленни? Он не мог оставить Ленни! Или Лен сам его оставил? Сквозь слепящий свет прожектора Мишель попытался увидеть на палубе «Опуса» Кэмми. Он не был уверен, что это она, но все же выбрал одну из фигур и сфокусировался на ней как на путеводной звезде. Он не умер так быстро, как Ленни. К тому же ночь была длинной, и в моменты просветления угасающее сознание дарило ему образ Кэмми. Когда он смотрел на неясный женский силуэт, ему казалось, что она вышла за него замуж и он испытывает к ней те же чувства, что Ленни испытывал к Мехерио. «Что мы понимаем в жизни, — думал Мишель. — Я по крайней мере познал это чувство». Наконец его взгляд потух, и все стало таким же беспросветным, как и окружающая его ночь.