Внизу тоже оказалась кровать, а остальной интерьер составляла маленькая настольная лампа на тумбочке рядом, там же был и шкафчик с медикаментами, в которых начал рыться Диц:

— Таскать все время я тебя не собираюсь. Лечиться надо!

— Ложись, и накройся, чтоб запах слабее был. Вдруг это ослабит пыл вампира, — хлопотала оборотень. — Диц, закройте покрепче эту дверцу!

— Сейчас, — тот нервно пытался зажечь лампу, но огонь все не хотел высекаться, не повинуясь дрожащим рукам.

Закончив, лесоруб два раза повернул еще один толстенький ключ в очередном замке, теперь уже более увесистом:

— Эта вторая комната были создана отчасти именно для таких ситуаций. Когда нужно прятаться. Но мои… эх… они там!..

— Он прорвался, — произнесла Ктори, и через секунду раздался еще один удар, но теперь уже именно по люку, единственной преграде, разделяющей нас и врагов.

И для чего же мы устроили эту дикую лесную погоню? Чтобы теперь смерть в обличии кровососов ломилась в дверь в каких-нибудь трех несчастных локтях от меня? Такой жадный, гад! Мог бы бросить преследование, но зачем-то безумцу нужен именно я. Нужно именно убить. Пустить бы такую настойчивость на благие дела, была бы возведена еще одна крепость Фрасильбель, или построен самый большой айорский колосс, или совершено большое и глобальное научное открытие. А этот негодяй гробит силы, стараясь добраться до невинного человека… что главное — меня. И уничтожить.

Но почему же! Моя скромная персона — не единственная его цель. Где же мои друзья? Поймали ли их? А если нет, смогут ли они вовремя привести помощь? Догадаются ли, куда? Я попробовал вспомнить, сколько слуг Нигиза погнались за мной и вычесть их число из общего количества увиденных вампиров. На моих друзей осталось меньше, где-то от четырех до шести на всех троих. Все равно много! Плюс те, которые остались в Веоре, если они не появились одновременно с нами, то ничто не помешает им портальнуться сюда черед часик.

Лесоруб вооружился топором с намерением во что бы то ни стало защитить свою обитель.

— Хитрецы! Ничего же, еще несколько ударов, и я до вас доберусь!.. — Кричал вампир, неистово долбя, колотя, кромсая крепкую преграду.

— Нужно бить по голове или сердцу, — без радости в голосе наставляла вооружившегося оборотень. — Но вообще нужно бежать. Есть способ заблокировать вход?

— Нет никакого, он же находится на потолке! Разве что кроватью, но она не такая уж и большая, чтобы достать доверху!

— Тогда мы пропали.

На лесоруба посыпалась пыль с верхнего этажа, освобожденная ударом вампирской ноги из долгого плена между досками, и он, не выдержав внутреннего напряжения, сел в такой же угол, в котором сидел на верхнем этаже.

— Откройте! Я не буду убивать, я только заражу! Откройте, именем закона!..

Вот гад, теперь уже обратить захотел. А это ведь сохранит мне жизнь! Может, перестать бороться и открыть ему… Редви! Где твоя гордость? Даже если проигрывать — пусть злодей хоть попотеет!

— Подожди… У нас же действительно есть законы! Согласно одному из них, если ты уже что-то, ты не можешь стать другим. Понятно? — Осенило Ктори.

— Нет, — ответил Диц, сжавшийся в уголке.

— Не тебя спрашиваю.

— Это когда ты вампир, а оборотню уже незачем тебя кусать? Ага-а-а-а… Я понял! «Закон несовместимости Разнокровных»! Нет, подожди, ты собираешься меня грызть? Нет-нет-нет! — Но страшная правда прокралась в мой мозг раньше, чем я встал и убежал. Да и как я мог убежать?!

Это было спасением, и, возможно, единственным, но решиться на такое было отнюдь не просто. Какая разница, все равно человеком уже не быть! Но так сохранятся чувства… Как же мне поступить? Я буду вампиром… Ближе к Нигизу, конечно. Я стану почти бессмертным, и, в отличие от других людей, жизнь мне даже надоест… Я переживу друзей, родственников, а сам буду подпитываться только кровью… Разнообразная диета, ничего не скажешь… Но сердце у меня к Нигизу не лежит. Да что там не лежит. Он мой враг! Старый, неприятный, злой и, похоже, сумасшедший вампир мне не кажется радостной перспективой наставника и друга. Нет! Тогда можно без лишних долгих мыслей выбирать следующий вариант!.. А что же тогда? Пить кровь я смогу, но смогу и есть мясо. В сыром виде оно не такое уж и плохое, надеюсь… Но для этого тоже нужно будет убивать людей. Или же животных! Да! Как простая охота! И останутся чувства, а это немаловажно… Примешивается и сугубо мужская причина: Ктори недурна собой… А Нигиз меня может и не сделать вампиром, а просто убить…

Бах! Чир-ри-ри!

Скоро металлические петли вылетят, при таком-то скрипе.

— Ну, готов? — От нетерпения у Ктори заискрились ее красивые синие глаза. — Я смогу. Вернее, верю, что смогу… Главное не ослабнуть перед второй «я», иначе она возьмет верх, и все вы… все вы… Подохнете!

— Нет времени отказываться, — выдал дохлую улыбку я.

— Спасибо за то, что спешишь. Так что, готов? Готов к смер… Прости…

— Только несколько вопросов. Я быстро. Раз: для этого нужно умирать? Два: зубы можно потом скрыть? Три: что будет с моими спутниками в этом случае? Четыре: что с самим мной будет? Пять: разве вампир остановится, если я стану как ты?

— Убивать тебя я не стану, и вампиры тоже — это легенда; зубы не сильно торчат из-за губ. Главное не улыбаться и постоянно воображать, что их не видно, помогает. Ты сможешь делать все, что захочешь, не подчиняясь идиотским приказам вампиров-хозяев. У них слишком много скудоумных правил, при невыполнении которых тебя ждет смерть, но я не такая. Я дам тебе полную свободу действий и не буду понуждать делать то, чего тебе не хочется. И… немного ты похвораешь, во время первого полнолуния не сможешь контролировать превращения, кстати, эта неделя начинается завтра или даже сегодня, потом потихоньку научишься все контролировать. Должен. А Нигиз должен будет подчиниться законам и оставить нас, насколько я знаю. Если что, что-нибудь придумаю… Я не слишком хорошо знаю их законы, но, кажется, все должно получиться… Хотя от его мести никто не застрахован. Лесоруб, сиди тихо, иначе я нападу. Не вздумай кому-нибудь рассказать, что ты тут увидел, — не дождавшись приглашения, Ктори сняла перчатки, верхнюю одежду и напряглась; волосы потемнели и разрослись по всему телу, сохраняя свою длину, спина согнулась, а нос вытянулся.

Поверьте, становится до того жутко, когда наблюдаешь за тем, как человеческий нос превращается в волчий! Даже если не брать во внимание все остальное, изменение милых человеческому глазу пропорций даже на самую малость страшно уродует.

Она истошно закричала, и по мере изменения рта изменялся и сам тон крика, переходя в вой. На руках, или теперь уже лапах, выросли когти. Из пасти, уже волчьей, вырвался вздох, который я назвал бы вздохом мучения. В глазах, цвет, кстати, не сменивших, тоже можно было увидеть боль, еще продолжающую бушевать в изменившемся теле.

Передо мной стоял, опершись о стенку и тяжело, надрывисто дыша, громадный хищный зверь, но он явно не собирался меня есть. Конечно, все равно, пусть подобное и ожидалось, меня внезапно сжал и сковал страх, он держал так сильно, что я был не в состоянии двигаться, даже если бы очень захотел. Поневоле испугаешься, если над тобой будет стоять такой вот огромный волк, если вы больше окружающих вас людей зверей не видели.

— Э, нет! Я отказываюсь!!! — Завопил я, даже не заботясь о том, что какой-то лесоруб видит меня в ужасе. Да тот был сам, впрочем, не в лучшем состоянии.

При виде чудовища сразу забылись вампиры, неприятное ощущение преследования, в какой-то мере даже ближайшие события и, конечно, сошли на нет все обещания, данные за последний час. Не дающий даже воздух вдохнуть ужас заставил их выглядеть настолько ничтожно, что мне внезапно захотелось отречься от всего на свете — клятв, титулов, привилегий, имущества, годичного дохода семьи — и убежать очень, очень далеко отсюда. Пусть увидят, что я на самом деле не ранен, какая разница?

Но вставать уже было поздно.