Русоволосый сел на свободное место, взял в руки гитару, большим пальцем провел по струнам и, откинув резким движением головы спадавшие на глаза волосы, мягким мелодичным голосом запел:
Комсомольская площадь — вокзалов созвездье.
Сколько раз я прощался с тобой при отъезде.
Сколько раз выходил на асфальт раскалённый,
Как на место свиданья впервые влюблённый.
Хорошо машинистам, их дело простое:
В Ленинграде — сегодня, а завтра — в Ростове.
Я же с дальней дорогой знаком по-другому:
Как уеду, так тянет к далёкому дому.
А едва подойду к дорогому порогу —
Ничего не поделаешь — тянет в дорогу.
Счастья я не искал: всё мне некогда было,
И оно меня, кажется, не находило.
Но была мне тревожной и радостной вестью
Комсомольская площадь — вокзалов созвездье.
Расставанья и встречи — две главные части,
Из которых когда-нибудь сложится счастье.
Телефон Макса завибрировал, оповещая о пришедшем сообщении. Алексей, дико извиняясь, писал что не сможет приехать к оговоренному часу, предлагая Максу встретиться ближе к вечеру, когда он сможет решить так не вовремя свалившиеся на его голову проблемы.
Макс спрятал телефон и обратился к русоволосому, только что закончившему петь, с вопросом, что это была за песня. Русоволосый громко искренне рассмеялся и, глядя улыбающимися глазами на Макса, ответил:
— Ну ты даешь! Это стихи Евгения Долматовского, про эту самую площадь. Аккорды могу дать. Надо?
— Нет, спасибо. Хорошие стихи, мне понравились. Спасибо, — еще раз поблагодарил Макс, и направился ко входу в станцию метро.
Спустившись под землю, он пошел по переходу к станции кольцевой линии.
На мраморных плитах длинного перехода, возле самой стены, на низкой деревянной тележке одиноко сидел безногий паренек. Взъерошенные черные волосы, какие-то старые лохмотья и засаленные старые брюки, подоткнутые под едва выступающие с тележки обрубки, бывшие когда-то ногами; руки, — сжатые кулаки, лежащие на этих обрубках, поникшая на грудь голова; но — струной напряженная спина, сжатые добела губы и выступающие сквозь худые щеки скулы бросали яростный вызов проходившим мимо людям, не замечавшим своего соплеменника, изувеченного природой. «Я борюсь!!» вопила его сущность. Сейчас его глубоко посаженные глаза внимательно следили за парой цыганят, кричащих друг другу что-то на непонятном языке, со злобными насмешками пинающими друг другу старую ободранную шапку-ушанку. «Дари'к! Дари'к!» — громко кричал чумазый цыганенок, размахивая руками и второй, размахнувшись со всей силы, отфутболил ему шапку. Она пронеслась перед самой тележкой безногого паренька. Молниеносное движение — и он уже крепко сжимает ее в руке. Провожающий угрюмый взгляд, направленный в спины убегающих цыганят, и паренек снова ложит ушанку на ее привычное место перед собой.
Макс сунул руку в карман и выгреб оттуда мелочь, всю которая у него была. Монетки с глухим звоном упали на мех шапки. Паренек поднял голову. Его спина уже не была напряжена, под тяжелым гнетом несчастья плечи были опущены, губы едва заметно дрожали, а во влажных глубоких глазах застыла немая человеческая благодарность.
Макс пошел дальше по переходу.
Посадочный зал станции — «Зал побед», так назвал проектирующий его зодчий, оглушил Макса поразительной роскошью. Это была одна из самых красивых станций московского метро. Она представляла собой шедевр совместного созидания художников и архитекторов. Эта станция впитала в себя все новаторские идеи метростроения того времени, преобразовав и воплотив в жизнь в едином порыве вдохновения. Выполненная во всем величии сталинского ампира, она должна была показывать всю мощь огромной супердержавы со столицей в Москве. Плотно подогнанные тяжелые плиты темно-красного гранита на полу; три десятка аркад, опиравшиеся на восьмигранные колонны, облицованные розово-желтым мрамором; массивные позолоченные в форме огромного колеса люстры, ярко освещающие все вокруг, — казалось, будто станция представляет собой сверкающий подземный дворец. Оформление станции призвано воспевать Великие русские победы, неизгладимая память которых отображена в восьми красочных мозаичных панно, сложенных из золотистой смальты и ценных камней. На них изображены русские герои, принесшие доблестные победы в тяжелых битвах: Александр Невский со своей дружиной, гордо гарцующий на белом коне, со стягом Спаса Нередицкого во главе, отправляющийся в освободительный поход против иноземных агрессоров; Михаил Кутузов с золотыми эполетами и острой саблей на боку, сидящий на гнедом коне, жестом опытного полководца указывающий своим гусарам направление атаки; Дмитрий Донской, грозно осматривающий Куликово поле перед тяжелой битвой, с доблестными богатырями Пересветом и Ослябей в авангарде, храброй дружиной за спиной, на верном коне, с мечом в руках и верой в сердце, готовый до последнего защищать родную землю от посягнувших на нее захватчиков; Александр Суворов, высоко поднятой рукой салютующий победе над неприступными Альпами, оставшимися далеко позади, и вдохновляющий солдат, ровным строем проходящих перед ним, на новые ратные подвиги; Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский, созывающие народное ополчение против польско-литовских интервентов, жаждущих разорять и жечь дотла города и села в порыве желчной ненависти к богатству русских земель; советские солдаты в потертых и пропахших запахом победы гимнастерках, взвеявшие ярко-красное пламя советского флага у стен поверженного Рейхстага, боевым маршем прошедшие по Европе, пропитав эти земли своей кровью, истребив смертоносные путы фашистской чумы.
Здесь отражена история Великих побед русского народа. Здесь встретились бесстрашная древнерусская дружина и образцово вымуштрованные полки времен абсолютизма; элита конной гвардии и нестройные ряды оторванных от дома ополченцев; мечник, по первому приказу готовый ринуться в битву и автоматчик, с криком «Победа!» бросающий свою жизнь на поле боя. Связь веков и поколений. Связь побед и судеб. «С родной земли умри, но не сходи!» вещают здесь наши предки, «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет» предостерегают они зложелателей, «Ни шагу назад!» отдают приказ командиры, «Умрем, но не сдадимся!» отвечают им солдаты, «Отомстите за нас» просят бросающиеся на врага врукопашную защитники мира, «Умираем не срамя» шепчут умирающие сыны Родины, «Слава воину-освободителю!» салютуют освобожденные народы. И Родина-мать рядом, гордая своими сыновьями, триумфально вознесшая к небу руки с пальмовой ветвью мира и серпом-молотом, с развивающимися золотыми волосами, шествующая по брошенным к ее ногам флагам поверженных врагов, на фоне Спасской башни и Мавзолея бессмертного Ленина изображена еще на одном панно. И сам Ленин, с пламенеющей речью выступающий на высокой трибуне перед красногвардейцами и вдохновляющий их на новые подвиги был изображен здесь также.
Макс вышел из метро и направился в сторону музея.
Проходя через утопающий в зелени парк, где расположился нежно-розовый замок Сказочного театра, пулей вылетев со стороны детской игровой площадки, Макса чуть не сшиб с ног мальчишка в красно-голубом костюме человека-паука, куда-то стремительно улепетывающий и периодически оглядывающийся на своего преследователя. За ним, отставая на добрый десяток метров, пытаясь скакать на деревянной палке с приделанной к ней матерчатой головой лошади, яростно размахивая пластмассовой саблей над головой со сдвинутой набекрень черной каракулевой папахой, громко крича «Стоять, нечисть!» гнался другой мальчишка, с приделанными под носом пышными чапаевскими усами.
Наконец, наш герой добрался до места своего назначения. Музеем служила бывшая автобаза. Основная часть экспозиции располагалась в пяти больших ангарах.
Отстояв очередь и получив заветный билет к просмотру, наш герой пошел к началу экспозиции.
Возле светло-зеленого «Москвича», отмечавшего начало просмотра, уже собралась группа экскурсантов, ожидающих начала. Макс подошел к группе. Экскурсоводом была молодая улыбчивая девушка, с игривым блеском в глазах поправившая прическу при виде Макса. Макс улыбнулся ей в ответ. На голове девушки была темно-красная пионерская пилотка с золотистой звездой у самого края. Ее темно-каштановые волосы волнами спадали на тонкие плечи. На ее шее был аккуратно повязан шелковый пионерский галстук, а на белоснежной блузке с глубоким декольте, едва прикрывающим пышные груди, сверкал октябрятский значок с вечно кучерявым и молодым Лениным. «Вероника» было написано ее имя на бейджике.