— Уверяю вас, не нужно терять надежду, — продолжал он быстро. — Мистер де Брикассар ранен. Какой-то ублюдок пырнул его ножом… задето легкое…

— Кто? Кто ранен? Я не понимаю! — Вирджиния бросилась к мужчине, и он едва нашел в себе силы повторить:

— Мистер де Брикассар, ваш муж, мадам. В сквере на 9-й авеню… Я не могу ошибиться, мадам, — произнес он печально, — меня прислал к вам профессор Сандерс. Он только что сделал операцию мистеру де Брикассару. Ваш муж ранен каким-то уголовным типом в сквере на 9-й авеню, и его тут же доставили к нам в клинику. Естественно, он еще без сознания, задето легкое… и когда он падал, получил сотрясение мозга, но… есть надежда, что он выживет. Я вас провожу, мадам.

85

Даже подъезжая к клинике, Вирджиния никак не могла поверить, что сейчас она увидит Ральфа, распростертого на больничной койке, беспомощного, а может быть, и умирающего… Нет, этого не может быть. Этого не должно было случиться, ведь она не хотела, чтобы Алекс убивал Ральфа… там был Кроуз, и она показала его Алексу. Ей все еще казалось, что это сон, она бредит… она заболела…

Но сдержанный и грустный профессор Сандерс, который встретил ее в клинике, был реален, и туман в ее голове стал рассеиваться. Вирджиния хорошо знала профессора Сандерса, видела его, когда он приходил в их дом во время ее болезни, и потом они с Ральфом не раз ужинали с профессором Ральф был дружен с ним, восхищался его талантом и относился к нему с большим уважением Профессор платил ему тем же. Именно профессор Сандерс рекомендовал Ральфу, кого из специалистов пригласить к Вирджинии.

Если профессор здесь… если он шел навстречу к ней, значит… Но у нее уже не было времени что-либо обдумывать. Профессор взял ее за руки.

Это был моложавый невысокого роста человек, на лице которого сейчас была заметна озабоченность.

— Дорогая миссис де Брикассар, не падайте духом, — сказал профессор. — Я отвечаю за его жизнь. Об остальном — завтра.

— Я могу его увидеть?

— Конечно. Но он еще в коме. Надеюсь, завтра ему станет лучше.

Вирджинию проводили в палату Ральфа. Она вошла туда твердым шагом, но не смогла приблизиться к мужу и остановилась посередине комнаты. Бледный, без кровинки в лице, Ральф лежал на кровати, укрытый до подбородка белой простыней. Сердце Вирджинии сжали сострадание и страх, ее охватил озноб. Однако к чувству горечи и раскаяния примешивалось чувство облегчения. И не только оттого, что муж все-таки жив, а оттого, что глаза Ральфа закрыты и он не может посмотреть в ее глаза. Она бы сейчас этого не выдержала. Случившееся тяжелым гнетом придавило Вирджинию. Она давно уже ощущала себя загнанным в капкан зверем, но вот теперь капкан захлопнулся. Неминуемая расплата, которой она пыталась избежать и против которой направила дикую, необузданную страсть Алекса, приняла самую жестокую форму. Ей захотелось немедленно убежать отсюда, скрыться от всех этих сочувственных глаз, от недоуменных вопросов.

— Я больше не могу, — прошептала она. — Мне нужно выйти.

В коридоре ее поджидал странный, с озабоченным видом мужчина. Как только Вирджиния показалась на пороге палаты, он тут же приблизился к ней.

— Извините, что я беспокою вас в такой тяжелый момент, — обратился мужчина, — но мне поручено следствие. Ваш муж пока не в состоянии говорить, быть может, вы проясните нам…

Вирджиния с закрытыми глазами прислонилась к стене. Мысль, до этого момента не приходившая ей в голову, вдруг ослепила ее. Она же была сообщницей Алекса! Ее сейчас арестуют!

— Подумайте, мистер! — набросился на следователя сопровождавший Вирджинию врач. — Что миссис де Брикассар может знать? Мистер Кроуз объяснил вам, что это он был целью нападения и что мистер де Брикассар получил удар случайно. Нет, вам мало этого…

Он отвел следователя и тихо продолжил: — Это ваша обязанность, я знаю, но проявите жалость, не трогайте ее хотя бы некоторое время. Они так любят друг друга! Вы же видите: она убита горем.

Вирджиния смотрела вслед удаляющемуся полицейскому, с трудом понимая, что все еще на свободе. Потом обратилась к сопровождающему:

— Вы говорили о мистере Кроузе, вы его видели?

— Я же вам сказал, я думаю, мадам…

Вирджиния смутно припомнила, что по пути в палату Ральфа врач что-то рассказывал ей, но смысл сообщения ускользал от нее. Она попросила повторить. Молодой человек повиновался. В глазах Вирджинии возник образ приготовившегося к броску Алекса. Она сжала губы, чтобы не застонать: «Это я, это я его заставила…» Потом прошептала, ни к кому не обращаясь:

— Он умрет…

— Прошу вас, не надо, — принялся успокаивать ее врач. — Вы же слышали, что сказал шеф. Серьезной угрозы нет, это точно.

— Почему он так неподвижен?

— После такого шока это естественно. Но он будет жить, я вас уверяю!

И все-таки нотки опасения в его голосе были. Но она не стала больше расспрашивать его. Главное прозвучало: Ральф будет жить.

86

Вирджиния остаток дня провела у постели мужа. Он по-прежнему был без сознания. Изредка Вирджиния наклонялась к нему и прислушивалась. К счастью, сердце Ральфа билось ровно.

Вечером профессор Сандерс сам сменил раненому повязку и осмотрел рану. Рядом, зажмурившись, стояла Вирджиния и с ужасом смотрела на зашитое отверстие в левом предплечье. Может быть, отсюда уходила жизнь Ральфа. Она хорошо знала оружие, которое нанесло этот удар. Раздеваясь, Алекс всегда клал под подушку револьвер и нож с короткой бежевого цвета рукояткой, которым Вирджиния не раз забавлялась.

Вирджиния задрожала так, что даже застучали зубы.

— Было бы лучше, если бы вы все же пошли домой, — сказал профессор, заметив ее состояние, — хороший уход де Брикассару обеспечен. Это моя забота. Так что отдохните до завтра, Завтра, пожалуй, решающий день… Не для его жизни, но… В общем, увидим… Идите, идите, дорогая.

Она подчинилась с чувством скрытого удовлетворения. Но не домой поехала Вирджиния. Смутное, но неотвратимое желание посетило ее, и она назвала в такси адрес Кроуза. Неведомая сила притяжения тянула ее к этому человеку, с которого все начиналось и которым, казалось, все должно было закончиться. К человеку, который знал о ней все.

Как ни странно, но он ждал ее.

— Я знал… — сказал Кроуз отсутствующим голосом.

Он провел гостью в шикарную гостиную, в которой был затоплен камин. Кроуз сел перед огнем и как-то потерянно опустил свои длинные руки.

— Ничего нового, да? — спросил он с той же странной рассеянностью. — Я только что звонил в клинику. Там выхаживают Ральфа, но речь… о моей жизни…

Вирджиния молчала, но какое-то необычное, скорее приятное чувство осторожно охватывало ее. Ей казалось, что общество Кроуза — это единственное, что она могла сейчас вынести, никто другой был не нужен, и он, словно понимая это, говорил слова, единственные слова, которые она могла и хотела воспринимать.

Художник периодически переводил взгляд с пламени на свои руки, которые то приближал к огню, и тогда казалось, что он хочет, чтобы пламя обожгло их, то удалял.

— Когда он упал, я был уверен, что он не умрет, — продолжал Кроуз. Затем он с трудом поднял глаза на Вирджинию и спросил: — Вы были уверены, что я расскажу?

Молодая женщина молча опустила глаза.

— Как же вы любили его! — после паузы произнес Кроуз. — Такой, как я, не мог понимать этого… Да, я допустил роковую ошибку. Я не мог предвидеть, на что может толкнуть подобное чувство… — Вирджиния внимательно посмотрела на собеседника. «Он был не способен разглядеть любовь, — думала она. — А Ральф не мог увидеть порок… Если бы он догадался, то удержал бы меня… Но это был бы совсем другой Ральф…»

— А другой! С этим ужасным ножом! — воскликнул Кроуз. — Какая страсть была в этом парне!

Он поежился от озноба и опять приблизился к огню.

— Я единственный, — бормотал он, — и нет мне оправдания. Вы трое получили смертельные раны, а я чистенький, я всего избежал. Почему? Во имя? Чтобы снова взяться за свои жалкие эксперименты?.. Как хорошо нам вместе! На всей земле никто, даже самые пылкие любовники, не нуждаются так друг в друге… вам нужен я, а вы нужны мне… — Кроуз горько усмехнулся и замолчал.