Повернув защелку, она немного успокоилась и прошептала:

— Значит, я хотела спрятаться… Это я замкнула себя… Но от кого я убегала?..

Она так и не переступила порог. Образ, который еще жил (она была в этом уверена) совсем рядом, за спиной, в зеркале, почему бы ему не появиться в другом месте?

Стараясь не глядеть в ту сторону, Вирджиния пересекла спальню и бессильно упала в кресло. Она крепко-крепко сжала горячие виски, чтобы избавиться от гула в голове. Как же холодны были ее ладони! Эта прохлада постепенно уняла горячку, и Вирджиния смогла, наконец, оценить происшедшее. Тут-то она и попыталась вспомнить, как рассталась с Рэйчел. Но тщетно: импульсивные, беспорядочные движения в памяти не задержались. Чуть погодя стерлось даже воспоминание о том кошмарном отражении, которое так напугало ее.

Вирджиния освободилась от этого хаоса с чувством невыносимого стыда. Ей казалось, что она осквернена навсегда, но в то же время она… не хотела смывать с себя эту скверну.

— Что со мной?.. Что со мной происходит?.. — беспрестанно повторяла она, бесцельно бродя по дому и восстанавливая события.

Напрасно, все напрасно: ничего не соединялось, картина пережитого разбивалась о что-то чудовищное, исходящее из таких глубин, до которых ее воля не дотягивалась.

Неожиданно оказавшись в кабинете Ральфа, Вирджиния набрала номер подруги.

— Послушай, Рэйчел, — она пыталась унять волнение, но получалось это плохо. — Милая, в машине у меня было головокружение, я даже впала в забытье. Представь себе, я даже не помню, как мы с тобой расстались.

— Как всегда. Я ничего не заметила. Расскажи подробней, что с тобой случилось.

Вирджиния с облегчением вздохнула. Значит, не выдала себя. Как же ей это удалось? Впрочем, какая разница?..

— Не молчи! — участливо продолжала Рэйчел. — Ты чувствуешь себя лучше?

— Все, к счастью, прошло, — последовало в ответ, — я даже не скажу об этом Ральфу.

— Ты должна быть осторожна. Весенние вечера опасны. Не забывай потеплее одеваться…

Рэйчел щебетала в своей привычной манере, это раздражало Вирджинию, но она не останавливала подругу. Может быть, она вернется к этой истории… «И тогда я, конечно, пойму, что явилось причиной моего состояния», — говорила себе Вирджиния.

Рэйчел еще не закончила свои рекомендации, когда в прихожей раздались шаги Ральфа. Тот же необъяснимый страх, который заставил Вирджинию запереться в своей комнате, вдруг охватил ее снова. «Если Рэйчел заговорит о Синтии, он догадается! — молнией пронеслось в голове женщины. И тут же всплыло иное: — Вот только о чем он догадается, если я сама ничего не могу понять?..» Однако трубку она все-таки бросила.

— Ты вернулась недавно, дорогая? — поинтересовался Ральф.

— Нет, нет, уже прошло, наверное, минут десять… — суетливо, как бы оправдываясь, начала Вирджиния и осеклась: она все еще была в пальто и шляпке. Но снова, торопясь и захлебываясь, заговорила: — Десять минут… Это значит… Я не знаю точно… Может быть, меньше? Я вспомнила, что забыла спросить у Рэйчел… Не знаю, что происходит с этим телефоном… Разговаривая, я не замечаю время… но не думай…

Почувствовав, что запуталась и краснеет, Вирджиния пробормотала извиняющимся тоном:

— Подожди, пойду разденусь.

Когда она вернулась, ее здравый смысл торжествовал победу над этим неизвестным врагом, который хотел отнять у нее самое сокровенное. Успокоившись, она осознала в своем поведении и речах странность близкую к помешательству. А еще мучил стыд и мнилось, что виновата не только перед Ральфом, но и перед всем миром. Откуда это ощущение вины? Эта подозрительная растерянность, замешательство? Желание просить прощения?

Вирджиния через силу поцеловала мужа. Но чувство безопасности, которое она всегда испытывала в присутствии Ральфа, сняло напряжение. Впервые за этот неприятный и сумбурный вечер, когда, казалось, все было против ее воли, она почувствовала себя прежней Вирджинией. Растерянно поглядев на мужа, она глубоко вздохнула. Это вышло настолько красноречиво, что Ральф не замедлил с вопросом:

— Тебя что-то тревожит? Какие-то недоразумения с Рэйчел?

— Нет, напротив, я очень довольна. Портниха отменно потрудилась, и теперь у меня есть платье, которому будет завидовать весь Нью-Йорк. Что если нам отметить этот маленький праздник и куда-нибудь отправиться?..

Очень скоро ей удалось уговорить Ральфа пойти в мюзик-холл, а затем в танцевальный клуб. Яркий свет, музыка, многолюдье отвлекли и развлекли женщину. Однако стоило им выйти на улицу, как знакомая уже тревога пронзила все ее тело и стеснила грудь. Шум мотора, игра света и теней внутри машины, спина шофера живо напомнили Вирджинии ее злополучное возвращение с Рэйчел, когда та рассказывала о…

Когда они уже входили в дом, Ральф заметил бледность Вирджинии.

— Теперь ты видишь, что такие вечера тебя утомляют? — мягко спросил он.

— Это не от этого… Я тебя уверяю… Я тебе все расскажу…

Сказав наконец «а», Вирджиния почувствовала избавление. В одну секунду она решила полностью довериться мужу, чтобы раз и навсегда покончить со своими страхами. У него был некоторый опыт до того, как они стали мужем и женой. Быть может, он сумеет объяснить это дьявольское наваждение, что охватило ее сегодня. Объяснить и успокоить.

Но только ли надежда на успокоение, на избавление от приступа, который вновь зарождался в ней, подтолкнули Вирджинию к такому решению? Или ее влекло что-то другое, едва заметное, но чрезвычайно тревожное и могущественное? Из-за нежелания отдавать себе в этом отчет Вирджиния заговорила тотчас же, как только захлопнулась входная дверь:

— Меня взволновала одна история, о которой по большому секрету рассказала Рэйчел. Одна из ее приятельниц, Синтия, ты ее не знаешь, часто… ходит… в публичный дом!

Ральфа удивила нервозность, с которой она буквально выпалила последние слова.

— А потом? Что было потом, Вирджиния?

— Но… нет, это все.

— И это на тебя так подействовало?! Давай-ка побыстрей присядем.

Разговор происходил в передней. Ральф отвел жену в свой кабинет, и она как подкошенная упала на диван. Легкая дрожь пробегала по всему телу женщины и отнимала у нее последние силы, но не внимание.

Что же скажет Ральф? Она наконец разобралась в себе: ею владело не столько желание успокоиться, сколько непреодолимое любопытство. Она испытывала почти физиологическую потребность, сравнимую разве что с голодом, слушать об этих страшных вещах.

— Отвечай, отвечай же! — взмолилась она со странной горячностью.

— Но, моя радость, это ведь довольно распространенный случай. Желание роскоши, не более. Эта Синтия… Ее муж, конечно, мало зарабатывает? Да? Что же ты тогда хочешь! Она мечтает одеваться, как Рэйчел, как ты. Когда-то мне попадались такие женщины… в местах, о которых идет речь.

— И часто ты там бывал?

Ральфа покоробил тон вопроса, заданного Вирджинией. Он испуганно взял ее за руку и как можно спокойней, даже со смехом, произнес:

— Нет, конечно. Вот уж никогда не думал, что ты будешь ревновать меня к прошлому. Поверь, оно бывает у всех мужчин.

— Я вовсе не ревную. Мне просто интересно узнавать о тебе что-то новое. Продолжай, пожалуйста…

— Что ты хочешь, чтобы я рассказал? — удивился Ральф. — Про этих женщин? Я имею в виду таких, как Синтия… Или как там ее?.. Они ласковые, боязливые, покорные. Вот и все, моя дорогая. Больше мне сказать нечего. Впрочем, нет, еще одно. Знаешь, из всех удовольствий эти — самые грустные…

И вновь Вирджиния не могла понять, что с ней творится. Ее будто накрыло волной неведомых прежде ощущений. Она пила их, как обычную воду, но жажда никак не проходила. И когда волна схлынула, так падает в обморок наркоман, у которого отняли наркотик в момент укола. Конечно же, от объяснений Ральфа она ждала гораздо большего. Избавление не наступило, Ральф лишил ее такой возможности. Раздражение, о котором Вирджиния даже и предположить раньше не могла, стеной поднялось против мужа и заслонило все остальное. Злость рождалась где-то на кончиках пальцев и постепенно распространялась по всему телу, не щадя ни одного нерва, ни одной клетки. Наконец она спазмом перехватила горло и вступила в голову. Почти бессознательно Вирджиния прохрипела, не узнавая своего голоса: