Холли поняла, почему Ник так угрюм.

– Иными словами, – сказала она, – все убеждены, что Санни виноват.

– Ну, не совсем так, – отозвался Ник, задумчиво потирая подбородок. – Здешний народ в основном любит собак, но без всякой сентиментальности. Фермеры хотят иметь рядом с собой собак сторожевых, охотничьих – короче говоря, таких, которые оправдывают расходы на свое содержание. А если это не так, то…

– …то бей ее! – закончила Холли вроде бы шутливо, но голос ее при этом дрожал. Ник сочувственно сжал ее руку, Холли глубоко вздохнула и как можно более безмятежно произнесла: – Нам, полагаю, и в этой ситуации следует искать светлую сторону. Ну, например, возблагодарим Господа Бога за то, что Санни еще жив.

Ник снова сжал ее руку, но вскоре отодвинулся, чтобы дать возможность официантке расставить заказанные блюда – Ник позаботился обо всем, пока Холли приводила себя в чувство. Прожевав изрядный кусок свиной отбивной, он сказал:

– Если за всей этой историей с Санни стоит Колби Чемберс – а я уверен, что это так и есть, – то он не осмелится причинить собаке вред, чтобы это рикошетом не ударило по нему самому. А вот использовать собаку для того, чтобы шантажировать тебя, – это совсем иное дело.

– Значит, – обрадовалась Холли, – пока Чемберс на плаву – Санни в безопасности. Давай тогда выпьем за процветание Чемберса! – И с вымученной улыбкой она подняла стакан чая со льдом.

Вечером, однако, когда она позвонила Нику по телефону, от ее бодрячества не осталось и следа.

– Только что звонила Элси Нокс, – сообщила она. – Просит меня подготовиться к выступлению в завтрашней программе новостей. Она получила анонимное письмо, уведомляющее ее о том, что Санни и прежде убивал кур. Чтобы убедиться в этом, ей посоветовали поговорить с Джедом Гринхиллом. Аналогичное письмо получила и Ди из «Кроникл».

– Это когда еще прежде Санни мог убивать кур?! – взорвался Ник. – Он щенок, ему и всего-то восемь месяцев от роду. Ты звонила Джеду? Это сообщение не должно попасть в передачу. Сколько потом ни опровергай его, люди помнят только самый факт, а на опровержения никто и внимания не обратит.

– Самое худшее то, – продолжала тем же убитым тоном Холли, – что это не просто сплетня. Первые хозяева Санни избавились от него потому, что он постоянно ходил вокруг запертого птичника и лаял. Несушки от испуга прекратили класть яйца, в конце концов хозяева не выдержали и вернули Санни Джеду.

– Но ведь он ни одной курицы не убил!

– Только потому, что у него не было возможности – так по крайней мере эти люди сказали Джеду. А несколько недель назад некто поинтересовался по телефону, как фамилия бывшего хозяина Санни. Джед не придавал этому звонку никакого значения, пока не вернулся из отпуска и не прослышал про обвинения мистера Полка. Мне же он ничего не сказал о преступных наклонностях Санни, ибо в приюте они никак проявиться не смогли бы. Теперь, однако, он полагает, что звонивший ему некто искал компрометирующие Санни факты и наконец обнаружил их.

– Все тот же Колби Чемберс. – Ник тихо выругался. – Как мне представляется, газеты и телевидение с наслаждением опубликуют эти сведения, и чем они хуже, тем лучше для них.

– Ты прав! – воскликнула Холли. – Джед сказал, что постарается дать о Санни самый положительный отзыв, но факты упрямая вещь, отрицать их, то есть лгать, он не сумеет.

На следующее утро, когда Холли входила в приют, Трина встретила ее с совершенно несвойственным ей похоронным выражением лица.

– В утренней передаче новостей было достаточно неприятного, но она бледнеет по сравнению с местными газетами. И не заглядывай в них, не то стошнит. Они собрали все самое плохое о Санни и превратили его в настоящего преступника.

Холли в бессилии рухнула на стул.

– Не беспокойся, я могу это прочитать – мой завтрак состоял из чашки чая. Джед обещал сделать для нас все, что в его силах.

– Джед и даже первый хозяин Санни в данном случае совершенно ни при чем. Корреспондент взял интервью у Колби Чемберса. А он начал лить крокодильи слезы, вот, мол, такое красивое животное, но из-за его странного поведения жить в сельской местности ему никак нельзя. Прочти, прочти, увидишь, что это такое.

Однако Чемберс в этом интервью лгал настолько откровенно, что кое-кто позвонил в приют и высказался в поддержку Санни. Что же касается обитателей приюта, то они с самого начала горой стояли за собаку.

– Я слышу грохот колес приближающегося поезда, – громко произнес не слишком понятную Холли фразу мистер Нортон, когда она позднее вошла в игровую комнату. – Я слышу грохот колес!

– Он хочет сказать, что кто-то намерен задавить Санни, – пояснила мисс Крайсак, оторвавшись от телевизора.

– Только мигни, девочка, и я устрою так, что советнику придется наложить гипс на ноги и отправиться на курорт. – В подтверждение своей угрозы он свирепо зарычал и положил руки на рычаг, приводящий в движение его инвалидное кресло.

Затем Холли направилась в медицинский центр – проведать нескольких расхворавшихся стариков. У двери ей повстречалась миссис Викерс, также в инвалидном кресле, которое катил мистер Мелоди. Миссис Викерс выздоровела и выписалась из центра, но чуть ли не каждый день навещала еще оставшихся там больных. Они наперебой успокаивали Холли, уверяя, что с Санни все обойдется. Улучив удобный момент, мистер Мелоди отозвал ее в сторону.

– Я хочу сообщить вам кое-что, но обещайте никому ничего не рассказывать.

Холли видела, что ему смерть как хочется поведать ей свою тайну.

– Буду держать рот на замке, – заверила она.

– Я сделал миссис Викерс предложение. Она еще не сказала «да», но я надеюсь, что в скором времени… Как вы думаете, она мне не откажет?

– Конечно, не откажет! – радостно воскликнула Холли. – Она не может не понимать, что вы здесь один из самых красивых мужчин.

– Еще бы! Точнее, один из самых подходящих мужчин! И не забывайте: несмотря на больное колено, лучший танцор в приюте. Но держите все в тайне, пока миссис Викерс не даст согласия стать моей женой. Я не хочу слышать рассуждения мисс Крайсак о том, что наш брак напоминает ей сюжет одной из «мыльных опер», которые она так любит смотреть.

– Ни звука, пока вы сами не разрешите. – Для вящей убедительности Холли сделала рукой движение, будто запирает губы на ключ, а потом этот ключ выбрасывает.

Вечером Ник пригласил ее прокатиться на машине.

– Чтобы развеяться и забыть хоть ненадолго про Санни и Чемберса, – сказал он, когда они уже ехали по загородному шоссе и свежий ветер, врываясь в открытые окна машины, бил им в лицо.

Холли старалась смотреть не на Ника, а в сторону, чтобы он не заметил ее влюбленного взгляда. Солнце ушло за горизонт, и розовое на западе небо быстро становилось лиловато-синим. Может, ей не следует молчать? Может, она одета недостаточно элегантно? После того как она поняла истинную природу своего чувства к Нику, ее стали одолевать сомнения, она старалась увидеть со стороны каждое свое движение, анализировать каждый поступок.

– Ты узнал что-нибудь новое об этом коричневом фургоне? – спросила она прерывающимся от волнения голосом – лишь бы что-нибудь спросить.

– Нет, не узнал, но давай не будем говорить на эту тему. Тем более, что это бесполезно. – Ник легко коснулся ее плеча и снова положил руку на руль. – Как ты провела воскресенье? Вчера ты была так расстроена, что я не сумел тебя спросить, как вы провели с мамой и Эдди время. Он показался мне вполне порядочным парнем. Как ты полагаешь, у них сладится жизнь?

– Не знаю, может быть. – Место, до которого дотронулся Ник, горело. – Я рассказала им все о приюте и Санни. Сейчас они снова в пути – едут в Нью-Йорк, в гости к его сестре.

Может, ей следовало положить свою руку поверх его? А почему он убрал ее так быстро?

– Время покажет, как сложатся их отношения. У мамы безумные представления о любви, – проговорила Холли.

Безумные представления о любви, повторил про себя Ник и решил, что таким элегантным способом она хочет поставить его на место. Ему вдруг наскучило ехать безо всякой цели, он завернул за ближайший угол и нажал на акселератор.