— Конечно, нет, — возразила миссис Стюарт. — Я вырастила ее сильной.

— Тогда доверяйте себе. Доверяйте Рэйчел. Расскажите ей правду.

— Знать правду — вопреки бытующему мнению — вовсе не обязательно. — Миссис Стюарт смотрела на Рэйчел. — Ты знала, кто такой Николас Бонелли, и взялась за эту работу? — Лицо ее осунулось, выглядело постаревшим. — Понимаю. Ты взялась за нее именно потому, что он — Бонелли. Зачем? Ты надеялась через него подобраться к его отцу? С какой целью? Ты не поверила в то, что я тебе говорила?

— Она вам поверила, — мягко сказал Николас. — Она вам слишком верила. Она хотела восстановить доброе имя отца.

Миссис Стюарт обернулась и, потрясенная, уставилась на Николаса. Он не отвел взгляд.

— Такая возможность никогда не приходила мне в голову, — сказала она наконец. — А должна была. Рэйчел обожала отца.

— Как вы сами сказали, она теперь взрослый человек.

Рэйчел внутренне съежилась. Холод проник в ее кости. Она чувствовала себя так, словно балансировала на краю пристани, глядя в глубокое озеро. Озеро, поджидавшее ее, чтобы затянуть в свои холодные, темные глубины. Страх пронзил Рэйчел. Она не хотела знать. Она не стала взрослой. Она была маленькой, испуганной девочкой.

— Не беспокойся, — торопливо сказала она матери. — Я была не права, что начала это. Мне жаль, мама. — Она не могла взглянуть на Николаса. Пусть думает что угодно о ее поцелуях. Теперь это не имеет никакого значения. — Вы можете возвращаться домой. Я узнала то, что хотела.

Миссис Стюарт дотронулась до одной из маленьких белых коробок, стоящих на столе.

— Китайская?

— Вы хотите сначала поесть или поговорить? — спросил Николас.

Миссис Стюарт криво улыбнулась.

— Вы всерьез думаете, что я смогу проглотить хоть кусочек?

— Мы поедим после того, как он уйдет, — сказала Рэйчел. — Он настоял на том, чтобы прийти. Он может добраться домой сам. Он может позвонить одной из своих подружек. — Она мельком посмотрела на мать. — У него их по одной на каждый день недели и еще несколько запасных.

— Вам лучше присесть, мистер Бонелли. — Миссис Стюарт кивком указала на стоящий вблизи стул. — Я не заметила, что у вас нога в гипсе. Мы можем разогреть ужин позже. Если вы захотите остаться и поесть с нами после того, как я скажу то, что должна сказать.

— Мне это не нужно, — возразил он. — Мне не нужна правда. Она нужна Рэйчел.

— Лжец. Он хочет, чтобы ты сказала ему, что его отец не убивал папу.

— Рэйчел! Конечно, его отец не убивал твоего папу. Откуда у тебя эта дикая идея? Мистер Бонелли, мне жаль, если то, что я сказала Рэйчел, вселило в нее мысль, что ее отец был намеренно убит. То есть… ладно, что бы тогда ни случилось, вашего отца нельзя в этом винить.

— Может быть, он не собирался сбивать его, — твердо сказала Рэйчел, — но его обвинения и угрозы довели отца до того, что он не помня себя выскочил на улицу. Мистер Тэйн сказал, что папа был в смятении и не понимал, что он делает.

— Роберт Тэйн так сказал? Ты говорила с ним?

— С ним и с лейтенантом Бонелли, — с вызовом сказала Рэйчел. — Отец Николаса солгал. Сказал, что потерял письменное признание папы. А мистер Тэйн сказал, что папа покрывал кого-то. Что папа не делал этого, что папа никогда бы не предал друга.

Миссис Стюарт медленно покачала головой.

— Тебе было двенадцать лет, и отец был твоим кумиром. Через год ты почти перестала упоминать о нем. Мне и в голову не приходило, что ты одержима идеей узнать причины его гибели.

— Это не одержимость, когда хочешь снять обвинение со своего отца.

— Вероятно, мне следовало с самого начала сказать тебе правду. — Миссис Стюарт посмотрела на Николаса. — Я хотела уберечь ее. Это было неправильно?

Николас потянулся через стол и взял миссис Стюарт за руку.

— Любить кого-то — это всегда правильно. Вы поступили так, как сочли нужным.

Миссис Стюарт кивнула.

— Он ничего мне не оставил. Мне больше нечего было ей дать.

— Вы дали ей очень многое. Она добрая, умная, решительная, смелая и твердая. Может быть, по виду этого и не скажешь, но сердце и сила воли у нее такие, что хватит на десятерых. Как и у ее матери, я думаю.

— Я этого не заслуживаю, но спасибо вам. — Миссис Стюарт слабо улыбнулась ему и обернулась к дочери.

— Нет, — покачала головой Рэйчел. — Ты никогда не обманывала меня. Я знаю, нет.

Мать решительно смотрела на нее.

— Мне жаль, Рэйчел, не могу выразить, как мне жаль. Я должна была сказать тебе все раньше. — Она помолчала. — Мистер Бонелли прав. Ты выросла сильной и смелой.

— Он не прав. Прогони его. Он глупый, мама, правда. Представляешь, он думает, что не может влюбиться потому только, что не влюбился раньше, когда достиг половой зрелости. Не надо верить тому, что он говорит. Скажи мне, что ты не обманывала меня, мама, пожалуйста.

— Он собирался бросить нас, — напрямик сказала мать. — Он встретил женщину.

— Я тебе не верю.

— Она не соглашалась быть с ним, пока он не раздобыл денег. Много денег. Он продавал единственное, что у него было, — информацию о ценах на подряды.

— Нет! Нет!

— Он предал Роберта Тэйна, своего работодателя и друга, — безжалостно продолжала миссис Стюарт. — Он предал других сотрудников компании. Потерять новые контракты означало потерять работу. Он предал меня, тебя и Тони.

— Мистер Тэйн сказал, что папа не предавал его. Что он покрывал кого-то.

— Роберт Тэйн солгал тебе, Рэйчел. Мы с Тэйнами были хорошими друзьями. После того, что случилось, Роберт Тэйн хотел помочь нам, но мне было стыдно принимать от него помощь. Узнав о том, что я рассказала тебе, он тоже тебе солгал, потому что думал, что я этого хочу. Так он решил помочь мне. Однажды он видел твоего отца с другой женщиной и обвинял себя в том, что не разобрался с Марвином и не рассказал обо всем мне.

— Нет. — Рэйчел хотела заткнуть уши, чтобы не слышать, как лжет ее мать.

— Да. — Миссис Стюарт сделала глубокий вдох. — В конце концов твой отец предал и свою любовницу, и самого себя. Его смерть не была несчастным случаем.

— Миссис Стюарт, — начал Николас, — мой отец не…

— Вы хотели, чтобы я рассказала правду, — резко оборвала его мать Рэйчел. — Я любила ее отца, но правда заключалась в том, что Марвин был слабым человеком. Повзрослев, она сама убедилась бы в этом. Он всегда находил оправдание своим поступкам, никогда ни в чем не винил себя. Я знаю: полиция подозревала, что Марвин намеренно выскочил на улицу перед машиной вашего отца, мистер Бонелли. — У нее перехватило горло. — Я уверена, что он покончил с собой.

Она посмотрела на Николаса.

— Знал ли он, что за рулем был ваш отец, или просто бросился под первую попавшуюся машину — этого мы никогда не узнаем.

— Ты не должна говорить такие вещи ради Николаса.

— Все это время твой отец говорил, что играет в гольф с клиентами или вечерами задерживается на работе. У него появилась новая одежда. Он стал посещать дорогой парикмахерский салон, хотя раньше ходил к обычному парикмахеру. Новая парфюмерия, мыло. Может быть, в этом и моя вина. Я была слишком поглощена воспитанием детей. Я должна была быть внимательнее к Mapвину.

— Я тебе не верю. — Волны боли захлестывали Рэйчел.

— Рэйчел…

Нежность, с какой Николас произнес ее имя, лишила Рэйчел последней надежды на то, что ее мать ошибалась.

— Нет, я не дочь преступника! Нет! Не хочу! — Она истерически захохотала. — Ну конечно же, именно мне родители захотят доверить обучение своих детей, правда? — Ее голос стал елейным. — Вы ведь знаете нашу мисс Стюарт, не так ли? Ее отец был преступником, он покончил с собой, когда его разоблачили. Она как раз тот человек, который может научить маленького Джонни истинным ценностям.

— Прекрати, Рэйчел, — резко оборвал ее Николас. — У тебя начинается истерика, и ты расстраиваешь свою мать.

— Нет у меня никакой истерики. Из-за чего? Просто ситуация истеричная. Истерически смешная. Моя мама — лгунья, а мой отец — преступник и бабник. Вы, Николас, по крайней мере ведете себя честно. Не скрываете, что вы бабник.