Вернувшись в Латинскую Америку, в июне он присутствовал на Иберо-американском саммите глав государств Латинской Америки и Пиренейского полуострова, который проводился в Картахене. Встречу на высшем уровне организовал под занавес своего правления, так сказать прощаясь с постом президента, Гавириа. В Картахену, которая теперь стала фактически родным городом Гарсиа Маркеса, съехались король Испании, Фелипе Гонсалес, Карлос Салинас де Гортари, Фидель Кастро, ну и, конечно, сам Гавириа. Все они, даже король, считались «друзьями» писателя. Правда, некоторые колумбийцы иронизировали, говоря, что Гарсиа Маркес, похоже, является членом кубинской делегации. Он и в самом деле взял на себя роль телохранителя Фиделя Кастро: «Я был там, потому что ходили слухи, что Фиделя попытаются убить. Кубинская служба безопасности уговаривала Фиделя не принимать участия в параде, поэтому я вызвался сопровождать его в конном экипаже. Я сказал им, что здесь, в Колумбии, никто не посмеет выстрелить в него, если я буду с ним. И вот мы впятером сели в экипаж, вынужденно прижимаясь друг к другу и отпуская шутки по поводу сложившейся ситуации. И только я стал говорить Фиделю, что ничего плохого не может случиться, лошадь встала на дыбы»[1235]. На этом саммите Карлос Салинас выступил с предложением включить Кубу в Ассоциацию карибских государств. Фидель сказал, что он весьма благодарен за приглашение, поскольку обычно Кубу всегда отовсюду исключают — «по воле тех, кто правит миром»[1236]. И Гарсиа Маркес был очень доволен тем, что может продемонстрировать кубинскому лидеру результаты своей энергичной дипломатической деятельности.

Две недели спустя состоялся заключительный тур президентских выборов. За президентское кресло боролись кандидат от Либеральной партии Эрнесто Сампер и консерватор Андрес Пастрана. Пастрана, бывший градоначальник Боготы, сын экс-президента и известный телеведущий программы новостей, в 1988 г. был похищен одним из наркокартелей и некоторое время считался погибшим. Буквально на следующий год было совершено покушение на Сампера; он едва выжил под градом пуль в аэропорту Боготы, где его пытались убить сразу же, как он вернулся из Мадрида по окончании своего срока пребывания на посту посла Колумбии в Испании. Эти два факта уже многое говорят о Колумбии. Казалось бы, сам Бог велел, чтобы Сампер и Гарсиа Маркес стали союзниками. Сампер принадлежал к левому крылу Либеральной партии, был братом давнего друга писателя, Даниэля Сампера (журналиста, писавшего для Alternativa и El Tiempo), и в марте 1987 г. Гарсиа Маркес пригласил его самого и его заместителя Орасио Серпу на встречу с Фиделем Кастро на Кубе. Но та встреча прошла крайне неудачно[1237]. Будучи популистом, Сампер к режиму Кастро был настроен более враждебно, чем консервативный, но прагматичный политик Гавириа. Он был жестким, недоверчивым, несговорчивым политиком и пользовался огромной популярностью в провинциях, хоть и был уроженцем Боготы, но его приоритеты существенно отличались от приоритетов Маркеса.

В итоге Сампер выиграл выборы, но Пастрана тут же заявил, что борьба велась нечестно, и обнародовал аудиозапись, сделанную американскими спецслужбами, из которой следовало, что предвыборную кампанию Сампера финансировали круги, тесно связанные с наркокартелями. Разразился политический и конституционный кризис, да такой, каких было немного даже в истории Колумбии. Этот кризис будет длиться на протяжении всех четырех лет президентства Сампера. В действительности никогда не было уверенности в том, что он сможет продержаться у власти до конца своего срока. Гарсиа Маркес всегда будет отрицать, что на начальном этапе правления новой администрации он находился в оппозиции к Самперу, но он никогда не оказывал безусловную поддержку новому президенту и в принципе уже укреплял отношения с такими молодыми политиками, как Хуан Мануэль Сантос, еще один «дофин» из династии El Tiempo. Сантос был министром внешней торговли при Сесаре Гавириа и по поручению уходящего правительства приветствовал высоких гостей, прибывших на Иберо-американский саммит. Гарсиа Маркес видел в Сантосе будущего президента Колумбии и усердно обхаживал его. Сантос, соратник Сампера по партии, станет одним из его самых грозных противников.

Группе журналистов из французского журнала Paris Match Гарсиа Маркес показал свой новый строящийся дом и сказал, что он «тридцать лет ждал, чтобы построить идеальный дом в идеальном месте»[1238]. Теперь наконец его мечта сбывалась. К сожалению, его планы затмила в буквальном смысле слова тень. Монастырь Санта-Клара, прямо как по сюжету повести «Любовь и другие демоны», в 1993 г., когда было написано это произведение, переоборудовали в пятизвездочный отель. Его комнаты на западной стороне здания выходили прямо на строящийся дом Гарсиа Маркеса — на террасу и плавательный бассейн.

7 апреля 1994 г., в день инаугурации Сампера, Гарсиа Маркес и Мерседес направили новому президенту поздравление с наилучшими пожеланиями, которое было перепечатано в прессе, но даже не очень пытливый ум, пожалуй, сразу бы заметил, что это было не такое уж теплое приветствие: в нем содержался намек на то, что новое правительство ждут трудные времена. В сущности, как о том можно было судить по газетным заголовкам, это было своего рода предостережение: «Господин президент, будьте начеку»[1239]. События развивались прямо по Шекспиру. У Гарсиа Маркеса в последнее время дела шли успешно, у Сампера, напротив, плохо — буквально со дня инаугурации. Возможно, поэтому обычно осторожный Гарсиа Маркес утратил бдительность и стал вести себя по отношению к новому президенту несколько бесцеремонно фактически сразу после его вступления в должность.

Как бы то ни было, в сентябре наконец-то он получил доступ в самый центр власти на планете: его вместе с Карлосом Фуэнтесом друг последнего, Уильям Стайрон, пригласил в свой дом на острове Мартас-Вайнярд, где они познакомились с Биллом и Хиллари Клинтон. На приеме также были владельцы газет The Washington Post и The New York Times. Гарсиа Маркес надеялся побеседовать о Кубе — буквально за неделю до этого он убедил Фиделя разрешить писателю-диссиденту Норберто Фуэнтесу выехать из страны, — но, к сожалению, в тот период отношения между США и Кубой были особенно напряженными, и, говорят, Клинтон отказался обсуждать кубинский вопрос[1240]. Зато они обсудили колумбийский кризис, и Гарсиа Маркес выступил в защиту Сампера, попросив Клинтона не наказывать Колумбию за возможные проступки колумбийского президента. Американский президент и трое писателей на этой в целом очень теплой встрече сошлись в оценке творчества Уильяма Фолкнера, которое у всех четверых вызывало восхищение. Фуэнтес и Гарсиа Маркес с изумлением слушали, как Клинтон цитирует на память целые абзацы из романа «Шум и ярость». Что касается Кубы, Клинтон не сумеет противостоять давлению со стороны кубинских эмигрантов, осевших в Майами, и своего резко настроенного против коммунизма республиканского сената и будет вынужден ввести еще более жесткие санкции против островного государства. Мало свидетельств того, что в будущем отношения между Гарсиа Маркесом и самым влиятельным человеком на планете принесут положительные результаты для Кубы или для Колумбии, хотя, безусловно, знакомство с американским президентом поднимет престиж писателя.

В следующем месяце Сесар Гавириа станет генеральным секретарем Организации американских государств (ОАГ). Правоцентристский нео-либерал, Гавириа был настроен всячески содействовать восстановлению членства Кубы в ОАГ и упорно пытался проводить свою линию, но встречал противодействие со стороны президента США. Итак, теперь Гарсиа Маркес поддерживал отношения с такими влиятельными политиками, как генеральный секретарь ОАГ, генеральный директор ЮНЕСКО, президенты США, Мексики, Кубы, Франции и Испании. В этом списке не хватало только президента Колумбии. Тем временем Карлос Фуэнтес, всегда тонко чувствующий политическую ситуацию, по случаю избрания Гавириа на пост генерального секретаря ОАГ сказал, что Биллу Клинтону следует «отказаться от Флориды, дабы завоевать все полушарие», а Фиделю Кастро — «отказаться от Маркса, чтобы спасти революцию»[1241]. Ни тот ни другой лидер не собирались следовать его совету.