— Пореш-бабу тоже немало учился, — ответила Хоримохини, — и хоть он и другой веры, а молится же как-то и утром и вечером.

— Но, тетя, — повинился Биной, — чтобы такого достичь, мало заучить наизусть несколько текстов. Если я когда-нибудь стану таким, как Пореш-бабу, я тоже буду молиться утром и вечером.

— А пока что следовал бы хоть заветам предков, — сказала Хоримохини раздраженно. — А то получается ни то ни се. По-твоему, хорошо это? Ведь должен же человек во что-то верить. А ты и от старого отстал, и к новому не пристал! Разве так можно?

На этом месте речь ее была прервана появлением Лолиты, которая, увидев Биноя, пришла в полное смятение.

— А где диди? — спросила она Хоримохини.

— Радхарани пошла купаться, — ответила Хоримохини, и Лолита, словно ее приход нужно было как-то объяснить, залепетала:

— Это Шучорита меня позвала.

— Ну так посиди пока, — сказала Хоримохини, — она сейчас придет.

Лолиту Хоримохини тоже не очень жаловала, потому что теперь ей хотелось вырвать Шучориту из прежнего окружения и окончательно прибрать к рукам. На остальных дочерей Пореша-бабу обижаться ей не приходилось, но Лолитину манеру поминутно забегать, чтобы поболтать с Шучоритой, Хоримохини очень и очень не одобряла. Иной раз, чтобы прекратить их разговоры, она поручала Шучорите какую-нибудь работу, а то начинала сетовать, что занятия Шучориты идут уже не так успешно, как прежде. Это, однако, нисколько не мешало ей ставить Шучорите на вид каждый раз, как та все-таки садилась за книги, что для молодых девушек ученье не только не нужно, но даже вредно. А было все дело в том, что, чувствуя свое бессилие перед Шучоритой, она винила в этом попеременно то ее знакомых, то науки.

Нельзя сказать, чтобы Хоримохини доставляло большое удовольствие сидеть с Лолитой и Биноем, но она была на них сердита и потому не уходила. Она чувствовала, что их связывают какие-то таинственные отношения, и потому решила про себя:

«Не знаю, как уж там в вашем кругу принято, но у себя в доме я никакого бесстыдства, никаких таких христианских штучек не допущу».

Но и Лолиту мучил дух противоречия. Вчера она собиралась с Шучоритой к Анондомойи, но, когда дошло до дела, почувствовала, что не сможет заставить себя пойти. Несмотря на все свое уважение к Горе, Лолита питала к нему острую неприязнь — ей никак не удавалось освободиться от чувства, что сам Гора относится к ней сугубо отрицательно. Она ощущала это настолько отчетливо, что с самого того дня, когда Гора вышел на свободу, изменились и ее чувства к Биною. Еще совсем недавно она немало гордилась своим влиянием на Биноя; теперь, при мысли о том, что он никак не может вырваться из-под опеки Горы, его слабохарактерность возмущала ее до глубины души.

Биной же, напротив, увидев входящую в комнату Лолиту, пришел в страшное волнение. Он никак не мог заставить себя сохранять непринужденность манер в ее присутствии, так как, с тех пор как сплетники стали ставить рядом их имена, мысли его при ее появлении начинали метаться из стороны в сторону, как магнитная стрелка перед бурей.

Лолита не на шутку рассердилась на Шучориту, застав у нее Биноя. Она поняла, что ее пригласили сюда выяснять отношения, а также в надежде, что она сумеет вновь завоевать расположение заупрямившегося Биноя. Поэтому она сказала, обращаясь к Хоримохини:

— Скажите диди, что у меня нет сейчас времени и что я зайду в другой раз, — и поспешно вышла из комнаты, даже не взглянув на Биноя.

Теперь, поскольку Хоримохини больше незачем было оставаться в комнате, она тоже встала и пошла по своим хозяйственным делам.

Биною и раньше приходилось видеть на лице Лолиты выражение, словно она едва сдерживает рвущийся наружу огонь. Но это было давно. С тех пор он успел успокоиться, уверенный, что черные дни, когда Лолита в любую минуту готова была разить его огненными стрелами гнева, навсегда миновали. И вдруг сегодня он увидел, что она опять извлекла это старое оружие из своего арсенала и что на нем нет и тени ржавчины. Тяжело, когда на вас сердятся, но сносить презрение такому человеку, как Биной, было еще тяжелее. Ему вспомнилось, с каким отвращением смотрела она на него, когда считала его всего лишь спутником планеты «Гора». И он мучился мыслью, что Лолите его колебания не могут не казаться трусостью. Биною представлялось невыносимым, что сомнения, в основе которых лежит чувство долга, Лолита принимает за малодушие, а сказать что-нибудь в свое оправдание она ему, конечно, не даст. И это было для Биноя жесточайшим наказанием, потому что он знал, что говорит хорошо и убедительно, ловко манипулирует словами, и что его способности отстаивать в споре любое положение можно только позавидовать. Но Лолита, открывая против него враждебные действия, никогда не давала ему высказаться. Не представилось такой возможности ему и сегодня.

Заметив брошенную газету, Биной в раздражении схватил ее и вдруг увидел место, отчеркнутое карандашом. Он прочел заметку и тотчас же понял, что речь идет о нем и о Лолите. Биной отчетливо представил себе, что Лолита, вероятно, постоянно подвергается такого рода оскорблениям со стороны членов «Самаджа». Не мудрено, что такая гордая девушка, как Лолита, не может испытывать по отношению к нему ничего, кроме презрения, если он, вместо того чтобы защищать ее как-то, занялся детальным разбором различий, существующих между разными общинами. Ему стало стыдно, когда он попробовал сравнить себя с ней — самолюбивой и смелой, и вспомнил ее бесстрашное, пренебрежительное отношение к общественному мнению.

Когда Шучорита, приняв ванну, накормив завтраком и отправив в школу Шотиша, вернулась в комнату, она застала Биноя в таком понуром и подавленном состоянии, что возобновлять прежний разговор она не решилась. Садясь за стол, Биной не прополоскал рот, как того требовал обычай.

— Вот что, Биной, — сказала недовольно Хоримохини. — Раз ты не придерживаешься индуистских обычаев, отчего бы тебе не стать брахмаистом?

— Как только я окончательно уверюсь, что индуизм — это только свод правил о том, что можно и чего нельзя есть, к чему можно прикасаться и к чему нет, и многих других бессмысленных обычаев и запретов, — ответил Биной, слегка обидевшись, — я немедленно перейду если не в брахмаизм, то в христианство, мусульманство — во что угодно… но пока что я в индуизме до такой степени еще не отчаялся.

От Шучориты Биной ушел в подавленном состоянии; ему казалось, что удары сыплются на него со всех сторон, а кругом пустота и укрыться негде. Он разошелся с Горой, оттолкнул от себя Лолиту, и даже его горячая дружба с Хоримохини стала заметно охладевать. В ответ на нежность, которую питала к нему Бародашундори, и доброту Пореша-бабу, и теперь еще ласкового с ним несмотря ни на что, он перевернул в их доме все вверх дном, и теперь уж ему там не было места.

Биной нуждался в искреннем расположении тех, кого любил, и делал все, чтобы заслужить эту любовь. Как же могло случиться, что именно он, Биной, оказался вдруг за пределами привычного круга симпатии? Вот он вышел из дома Шучориты и не знает, куда ему идти! Было время, когда он без раздумий направился бы к Горе, но теперь сделать это не так-то просто. Что он скажет Горе? А молчать в присутствии друга слишком тяжело. И к Порешу-бабу пойти он тоже не мог.

Биной медленно шел по дороге, понурив голову, и неотступно думал над тем, почему он оказался в таком нелепом положении.

Погруженный в свои мысли, он вышел к пруду Хедуа и сел на берегу в тени под деревом. Все трудности, с которыми сталкивала его жизнь, он обязательно обсуждал с Горой. Он не принимал ни одного решения, не посоветовавшись предварительно и не поспорив с ним. Сегодня это было невозможно — думать и принимать решения он должен был сам.

Биной не страдал отсутствием способностей к самоанализу. Он не мог оправдывать себя, сваливая вину на объективные причины. И потому после некоторого раздумья пришел к выводу, что во всем виноват он один.

«Нет на земле такого ловкача, — мысленно рассуждал он, — который мог бы купить вещь, ничего не заплатив за нее. Если хочешь выбрать одно, поступись другим. Я же нахожусь в положении человека, который не хочет упустить ничего и потому теряет все. Хорошо тому, кто сумел решительно и бесповоротно выбрать свой жизненный путь. Несчастный же, который мечется по нескольким дорогам, не в силах отказаться ни от одной из них, только лишает себя возможности достичь желаемой цели. Кто он, если не жалкий бездомный пес!»