— Да, это действительно так.

Король только головой покачал, слушая это пустословие. После этого я, к удивлению голландцев, изобразил на листке бумаги непонятную им схему, о которой пойдёт речь позже.

— Теперь я должен обследовать остатки содержимого вагона, если там что-то осталось.

Меня отвели на станцию ванн де Стаатсспоорвег. Между двумя вагонами были жалкие остатки того, в чём везли сувениры. От сувениров тоже остались одни осколки. В них едва можно было узнать часы, портсигары, инструктированные яйца и прочие вещицы. От яиц Фаберже остались осколки «скорлупы», по которым с помощью измерений и вычислений можно было определить их размеры в состоянии целостности, хотя всё же от многих из них остались просто крошки.

Где же могло находиться взрывное устройство, способное разнести на куски вагон? Судя по количеству остатков сувениров, ему не оставалось места в вагоне, заполненном этими сувенирами. Дальше нужно было узнать, что это за взрывчатка. Нитроглицерин взрывается от удара и тряски, т. е. в рассматриваемых условиях железной дороги, но тогда он должен был взорваться гораздо раньше. Но если пропитать нитроглицерин кизельгуром — сухим илом, получится динамит. Он вполне мог быть использован в этом вагоне. Для его зажигания используется бикфордов шнур, но если бикфордов шнур был рассчитан на путь от Парижа до Гааги, то его длина должна быть колоссальной, и ему тоже нужно место в вагоне.

Среди всех этих остатков обнаружилась жестяная коробочка, не пострадавшая от взрыва. Её скромный вид говорил о том, что это не был подарок. Я открыл её и издал восклицание, выражавшее удивление. Положив коробочку в карман, я отправился к принцу Виллему, который согласился говорить со мной вместо отца.

— Что вам известно о Франсуа Фаберже, Ваше Высочество?

— Боюсь, я мало что могу рассказать о нём, ведь он долго прожил в России и сравнительно недавно вернулся во Францию. Я, живущий в Нидерландах, не видел его и даже не знаю в лицо. Я согласен с вами, что нельзя строить гипотезы, не имея фактов.

— Очень жаль.

— Зато я слышал о его помощнике.

— Чем же известен помощник Франсуа Фаберже, что о нём известно даже в Нидерландах?

— Ювелир узнал о своём будущем помощнике ещё до того, как вернулся во Францию. Помощник участвовал в создании сувениров, взяв на себя часть работы. Но он больше известен тем, что сразу же угодил в историю. Этот помощник получил пощёчину.

— Чем же он её заслужил?

— Он обидел жену какого-то рабочего, назвав её не мадам, а мадемуазель. Вероятно, помощник Фаберже не слишком силён во французском языке, если он не француз. Но согласно имеющейся информации о происшествии, он знал, что перед ним замужняя женщина. Во всяком случае, из-за этой истории о нём стали рассказывать сплетни, дошедшие до нашей страны, но этим сплетням не стоит безоговорочно доверять. Впрочем, он известен также в связи с другой известной личностью. В Париже живёт художник-пуантилист Мишель Дорлеак. В последнее время он в основном занят рисованием яблонь, но в его работах есть и другие темы, к примеру, пейзажи и панорамы французских городов. В Нидерландах о нём также известно, картины Дорлеака даже демонстрировались на выставках и в нашей стране, и в Бельгии. Месье Дорлеак приглашал помощника ювелира на Монмартр и уговаривал помочь ему с рисованием яблонь, но тот отказался. Хотя говорят, что времени на рисование было предостаточно, ведь работа над шедеврами Фаберже уже закончилась.

— Ваша семья интересуется живописью?

— О да, мой отец интересуется новыми картинами. Кстати, у меня возникла интересная мысль. Безумец способен на многое, может даже на взрыв вагона с подарками для королевской семьи. И потому, когда речь зашла о художнике, мне на ум пришёл самый известный из сумасшедших голландцев. Его зовут Винсент Ван Гог.

— Он сумасшедший художник?

— Да, и говорят, что его психическое состояние отразилось на его бездарных и примитивных картинах. В прошлом году Ван Гог жил в Арле. Во время пребывания там (если точнее, то 23 декабря) он отличился, отрезав себе мочку левого уха. Никто другой не додумался бы до такой выходки.

— И куда же он дел мочку левого уха?

— Подробности мне неизвестны. Одному Богу известно, куда он её дел.

— В таком случае взгляните на мою находку.

Я достал найденную мной коробочку и извлёк из неё мочку левого уха.

— Что это?! Откуда вы это взяли?!

— Коробочка с этакой штукой лежала среди остатков содержимого вагона.

— Но если я правильно сказал о безумце, то неужели этот взрыв устроил сумасшедший Ван Гог?

— Эту возможность нельзя исключать.

— Да только вот вероятно, что эту возможность придётся исключить, мейнхеер Холмс. Я только что вспомнил ещё одну версию событий в Арле. Вполне вероятно, что это сделал другой художник, Поль Гоген.

— Многовато художников для одного расследования.

— Существует иная версия: на самом деле Гоген поссорился с Ван Гогом и в результате отсёк ему ухо рапирой. [25]

— Но ведь он не мог отсечь рапирой только мочку уха. Как мы видим, мочка отсечена в горизонтальной плоскости, то есть в плоскости, перпендикулярной боковой поверхности головы. Если это сделать, рапира врежется в голову; тогда Ван Гог был бы ранен в голову, что наверняка должно было быть известно.

— В таком случае или правильной является первая версия, и мочка уха принадлежит Ван Гогу, или целое ухо отрублено Гогеном, и к нам это событие не имеет никакого отношения.

— Её Величество говорила об интересных начинках «яиц Фаберже». В них может быть разгадка. Что в них ещё есть, кроме миниатюр?

— Я слышал, в них содержатся миниатюрные курочки или механические часы. Больше я не могу вспомнить.

Я обдумал эту информацию, и всё встало на свои места. Оставалось сделать заключительный шаг.

— Прошу меня извинить, — обратился я к членам королевской семьи, — но я вынужден буду давать приказания вам, стоящим намного выше меня. Мои слова покажутся вам жестокими. Надо вызвать врачей из больницы Броново, вернее всех тех, кто находится за пределами Гааги, чтобы они освидетельствовали ваши останки. Обратитесь к аанспрекеру [26], если я правильно понял его профессию.

— Боже мой, что вы говорите! — воскликнул король.

— Я вменяем и знаю, что говорю. Но иначе мы не закончим расследование. Врачи из Броново не должны вас видеть. Вам, вашим жене, сыну и дочерям придётся уединиться и не выходить сюда, пока я не позову. Люди, которые вызовут врачей, должны делать вид, будто вас уже нет.

Через полчаса во дворец пришли врачи.

— Меестер Виллем Бернард Георг Хендрик Мауритц требует, чтобы его пропустили вперёд, — сообщил мне привратник.

— Тогда пусть его требование будет выполнено.

Дверь отворилась, и вошёл принц Бернард, блондин с карими глазами, как я и говорил.

— У меня к вам два вопроса. Во-первых, почему меня вызвали сюда только сейчас, а не сразу? Катастрофа произошла ещё вчера! А во-вторых, почему меня вызвали сюда, а не в морг?

Услышав эти слова, заранее вооружённые придворные направили на принца револьверы, а я надел на него наручники. Это было легко, так как принц был в растерянности, не ожидая такого поворота событий. После этого я дёрнул его за мочку левого уха. Пойманный вскрикнул от боли, а в моей руке оказался каучуковый протез.

— Злоумышленник пойман! Пора выходить! — крикнул я.

Когда прятавшаяся семья вышла из укрытия, принц Бернард пришёл в замешательство, а затем в панику. То же произошло с его родителями, братом и сёстрами. Я обратился к ним:

— Его Высочество обвиняется в покушении на убийство всех остальных членов королевской фамилии с целью захвата власти!

Когда присутствующие понемногу успокоились, я продолжил.

— Теперь я обязан рассказать, как мне посчастливилось прийти к этому выводу.