— Так даже удобнее. Проще прислать отцу перья и ухо чем прятать где-то живого, почти взрослого грифона. А труп могут до весны не найти. Если у нас ничего нет кроме угроз то и угрожать безопаснее.

— Да вроде снег собирается, — согласился помошник, успокаивая рассуждающего главаря. — Заметет следы.

Он не спрашивал у командира зачем понадобилось подчинять угрозами како-то из старших грифонов. И так все ясно. Пернатые часто переносили из конца в конец страны различные особенные ценности и важные донесения и многие были в курсе очень важных дел ордена. А некоторые, хотя наемнику в такое даже верить было дико, могли влиять на принятие важных решений, если они являлись личными грифонами кого-то из магистров.

Так что понятно, что не зря на кого-то из этих важных птиц хотят накинуть поводок потуже.

А еще издавна было известно, что многие не против были заработать на разнице в стоимости серебряных денег в Фирнбергском герцогстве и южных королевствах. Разумеется, что в королевствах серебро дороже чем там, где его добывают. Получить выгоду от разницы в цене хотели бы с обоих строн границы, но герцогство не желает, чтобы враждебное королевство наживалось на этом, а королевство Виганд тоже не упускает обложить провоз серебра через границу немалыми налогами. В этих условиях ордену грифонариев чрезвычайно выгодно заниматься контрабандой.

Для грифона не существует границ, никто не помешает крылатому ночью залететь вглубь территории королевства и тайно встретится с союзными контрабандистами, передав груз. Разумеется, что в власть королевства это бесит, но боротся не получается. С другой стороны, герцогу Феобальду тоже очень, очень досадно, что такие серьезные доходы идут в казну ордена, а не в его государственную.

Так что у командира наемников была своя версия, зачем они готовятся подчинить угрозами кого-то из грифонов.

К вечеру, поплутав по окрестностям, гильдейцы добрались до столицы, радуясь возможности наконец просушить промокшую от снега одежду, выпить немного на ночь и лечь отдыхать после утомительного дня.

Они выполняют свое дело честно и им не должно быть дела до планов вышестоящих.

В высоких окнах герцогского замка еще виден свет, там не ложаться спать так рано, несмотря на темноту начинающейся зимы.

Феобальд вновь держал совет с Сальвианом.

— Я велел устроить показательный суд над каким-то отшельником, если магистров ордена пока нет возможности осудить. Отшельников трудно отыскать, поэтому приказал арестовать того кто поближе. Обвинение мы придумаем, лучше если что-нибудь связанное с детьми. Народ на это реагирует эмоционально. Покажем силу нашего закона. — Похвалился Феобальд. — Отряд отправился к башне колдуна еще вчера с вечера. И до сих пор не вернулся, хотя уже давно бы должен! До чего же здесь плохие дороги…

— Опасаюсь, государь, что вы этих стражников не дождетесь. Похоже они наткнулись на настоящего колдуна.

— Это в каком же смысле?

— В том смысле что возвращаться, возможно, уже некому. Но, наверное, это даже к лучшему.

— Что к лучшему? Что мои стражники сгинули?

— Что мага не удалось казнить или убить. Весьма часто живой чернокнижник гораздо менее опасен мертвого. Поэтому в Фирнберге предпочитают с настоящими колдунами жить по принципу «не тронь лихо пока тихо». И это себя оправдывает. В некоторых странах порой целые города вымирали…

— Да как же это можно…

— Порой за всю жизнь от колдуна гораздо меньше вреда чем от его предсмертного проклятия. Лучше уж пусть живет и никого не трогает, пусть сам как-нибудь зачахнет с годами или погибнет от собственного мудреного опыта чем убивать и расхлебывать потом последствия проклятия. При жизни чародейских сил не хватает муху погубить, а в момент смерти такое наколдовывает, что потом мучений не одному поколению… и отменить уже некому.

— Советник, не забывайте на чьей вы стороне!

— Я на вашей стороне, государь. Но на этой стороне становится все неуютнее.

— Вы должны стараться чтобы неуютно было моим врагам! — пригрозил герцог.

— К сожалению, у вас их все больше и больше. Если мы растравим еще и колдунов… это люди нервные, очень нервные, но при этом коварные и злопамятные. Эти одиночки никогда не объединялись и старались ни во что не вмешиваться. Лучше не будить их безумие. Полезнее делать вид что колдунов не существует, тогда они тоже делают вид что их как бы и нет.

— Советник, что-то вы становитесь все осторожнее. Я бы даже сказал пугливее. В чем причина такого упадка?

— Есть причины, государь…

— Я ценю ваши советы, Сальвиан, но порой я бы им не стал доверять. Раньше вы были более реалистичны.

— Все люди, которые два месяца назад участвовали в допросе колдуна, у которого мы выпытывали тайну клятвы крови человека с человеком, уже умерли. Умерли по неизвестным причинам. — Тихо произнес советник. — Возможно он смог применить свое последнее проклятие, хоть чародей был не из самых сильных. Так что теперь я стал бы серьезнее относиться к тому, что говорят о магах. Особенно если кого-то из магов довести до крайности.

— В ордене многие всерьез возмущены недавним происшествием. Наверное ты уже слышал.

— Слышал, — зло откликнулся Иеракс.

На днях работники той каменоломни, которая действовала и зимой, сопровождали телеги с камнем. И на дорогу выполз из леса молодой полуобмороженный грифон с отрезанным ухом. Его погрузили в одну из телег и довезли до города.

Потом выяснилось, что этого грифона подбили стрелой с усыпляющим зельем какие-то наемники. Бесчувственное тело бросили в заснеженном овраге. Но видимость гибели обманчивой. Слишком много усыпляющего зелья сделали обморок неотличимым от смерти. Погода стояла многоснежная, но без морозов. Поэтому пушистое существо не замерзло окончательно и даже смогло прийти в себя через пару дней.

К тому времени какие-то злоумышленники пытались шантажировать отца пропавшего грифона, прислав отрезанное ухо.

Несколько рыцарей ордена, не без помощи алхимии справившись с яростью грифоньего родителя, смогли его с превеликим трудом успокоить. Была затеяна коварная игра, спасение молодого безухого грифона постарались временно скрыть ото всех, а вымогателей постарались ввести в заблуждение. Они должны были поверить, что грифон поверил, что его сын находится в заложниках и сделать вид, что напуган и согласен выполнять условия. Ловушка была расставлена. Наемников специально не схватили сразу, чтобы выявить все ниточки заговора и понять куда они ведут.

Вести они могли или к кому-то из настоящих шпионов южных королевств или к подручным Феобальда. Оправдалось второе подозрение, как и ожидали магистры ордена.

— Сколько можно терпеть такое? Неужели боязнь раскола перед войной сделает нас послушными рабами? — вопросил грифон, понимая, что не он один сейчас так думает.

— В то время когда нас решили оставить без исторической памяти, мы решили обратится к нашей древней истории, чтобы найти силу там, — произнес магистр Тарг. — Порой полезно не забывать некоторые истории из прошлого. Особенно когда прошлое хранит остатки былой, забытой почти всеми силы в мерзлоте.

— Вы о чем?

— Иногда стоит позвать своих старых врагов на помощь против врагов новых. Да, когда-то они были нам врагами.

— Вы о послеоборотнях?

Иеракс знал что очень давно в северном Фирнберге существовали настоящие оборотни, но это было так давно, что за столетия оборотни утратили некоторые свои способности. Древние рукописи утверждают что в давние времена они могли передавать способность к превращению укусом. И укушенный оборотнем сам обрастал шерстью и начинал скалить клыки. Говорят, тогда возникла угроза, что распространение оборотничества людям не удалось бы остановить, на севере начала бы возникать непобедимая орда зверолюдей. Но нашествие удалось подавить в самом начале с помощью грифонов. Грифоны не превращаются от укусов, они сильнее и быстрее любого из оборотней.

Много лет грифоны выслеживали в лесах последних оборотней. И только с помощью грифонов люди справились с угрозой.