Ему стало как-то легко, вернулось настроение молодого озорства: пусть Картер, если он ему нужен, побегает за ним. Эдем направился в магазин одежды на Кэнел-стрит. В регистратуре он оставил записку для Билли с указанием своего маршрута.

Магазины выглядели не так уж внушительно, как он надеялся. В большинстве крупных американских городов торговцы предлагают более обширный ассортимент товаров, чем в Европе, и они всегда дешевле. Новый Орлеан не отвечал этим стандартам.

Фрэнки и Билли, объезжавшие Кэнел-стрит в поисках Эдема, увидели его выходящим из «Куотер мэн», одного из небольших магазинов на этой улице.

— Они хотят, чтобы вы вернулись! — крикнула Билли из «кадиллака».

— Кто «они»?

— Картер. Он просто в ярости. Говорит, что Лондон велел вам отчитаться перед ним. Совершенно вышел из себя.

— Ладно, только не Картеру. Вы знаете, это отвратительное место для покупок. Никакого выбора. Я ожидал лучшего.

— Ничего не подошло?

— Абсолютно.

Эдем уселся рядом с ней.

— У меня не было случая рассказать вам, — сказал Фрэнки, продолжив путь, — что они дотошно расспрашивали меня о Фруктовом Соке и о Старом Номер Один.

— Я так и подумал.

— Я просто сказал, что вы поехали туда…

— Полностью вооруженным.

— Но я не говорил, что вы делали там что-нибудь.

— И вы же не видели этого, что особенно важно.

— Но они и сами все обнаружат. Даже в тех кругах полиция имеет своих информаторов.

— А не был ли вон тот на церемонии вуду? — прервала его Билли, указывая на трех человек, которые шли в северном направлении по Кэнел-стрит.

В середине этой тройки, весело разговаривавшей, выделялся Козлоликий.

— Стоп. Подъезжайте! — прокричал Эдем. Его стремительная реакция опережала осторожность.

Фрэнки рванул к обочине, пересекая первые полосы движения и вызывая негодование других водителей. Машина еще не остановилась, а Эдем уже выскочил из нее с браунингом в руке. Билли с тоской подумала, что она невольно усугубила этот нескончаемый бред.

Чертыхаясь, выбрался из своего «кадиллака» Фрэнки. Билли с трудом распахнула собственную дверцу, сердце ее отчаянно колотилось. Она едва могла перевести дыхание, а Фрэнки, справившись с костылем, уже держал на взводе «Райзинг М50».

— Эй, козлиная морда! — крикнул Эдем, догоняя тройку.

Билли увидела, как они одновременно повернулись. Двое по краям в тревоге отступили, а Козлоликий остался на месте. Он откинул голову и засмеялся.

— Чтоб ты сдох, чокнутый! — внятно произнес он.

Билли заметила, как Фрэнки изменил позицию, чтобы никто не загораживал ему тройку.

— Вы хорошо владеете словом, — сказал Эдем. — А раз так, мне хотелось бы проводить вас к некоторым людям, которые с удовольствием выслушают все, что вы могли бы рассказать.

— Никуда я не пойду. Ты меня понял, чокнутый?

Козлоликий продолжал смеяться и легким движением развел по сторонам своих спутников, как бы готовя место для схватки с Эдемом. Прохожие, чувствуя опасность, подались кто куда.

— Тебе придется забрать всех нас, — сказал Козлоликий Эдему. — Иначе один из нас заберет тебя, сраная ты морда.

Эдем, с нацеленным на Козлоликого пистолетом, старался не упускать из виду его спутников.

— Билли, держитесь в стороне, — сказал Фрэнки. Его ручной пулемет тоже был направлен на Козлоликого.

— А, это твоя поддержка? — смеялся Козлоликий. — Чертов инвалид?

Он потянулся в карман и вытащил пистолет, сработанный в 1945 году в Городе Греха, — «Особый для субботних ночей».

— Вы готовитесь к смерти, — предупредил Эдем.

С другого конца улицы послышался повелительный крик. Краем глаза Эдем увидел бежавшего полицейского, который на ходу вытаскивал пистолет из кобуры. Случайный прохожий, неожиданно вынырнувший из какого-то переулка, развернулся и бросился к закрытой двери ближайшего магазина.

Сбитый с толку этим непонятным движением, Фрэнки отвел пулеметный ствол от намеченной цели, и Козлоликий именно в этот момент поднял свой пистолет и выстрелил в ногу таксисту.

Эдем бросился к Козлоликому.

— Не стрелять! — закричал он. И прежде чем Козлоликий поднял пистолет, чтобы выстрелить еще раз, Эдем нанес ему удар в лоб рукояткой своего браунинга.

Козлоликий упал на тротуар, пистолет оказался на мостовой. Эдем рванулся к одному из его спутников, пытавшемуся скрыться. Размахивая пистолетом, по Кэнел-стрит подбегал полицейский. Фрэнки продолжал стоять, будто ничего с ним не случилось. Затем он спокойно поднял свой пулемет, и Билли услышала: тра-та-та-та! — выстрелы в голову Козлоликого. Кровь и кости разлетелись по тротуару, и она в ужасе отвернулась.

Полицейский, панически не понимавший что к чему, стал стрелять в воздух.

— Прекратите! — крикнул Фрэнки полицейскому и бросил на тротуар свой пулемет. — Мы от правительства. Прекратите огонь!

Полицейский перестал стрелять и осторожно приблизился к инвалиду.

— ЦРУ, — подтвердил Фрэнки. — Позовите на помощь. Будьте прокляты, добудьте какую-нибудь помощь!

Полицейский, все еще державший в руке пистолет, свободной рукой стал настраивать свою рацию.

Эдем, мгновением раньше поваливший Билли на тротуар, чтобы избежать случайной пули, помог ей подняться на ноги. В другой руке он все еще сжимал пистолет.

— Эта сволочь прострелила мне больную ногу, — услышали они слова Фрэнки. Он стоял, опираясь на свой костыль, и смеялся как ни в чем не бывало. — Он выстрелил в мою негодную ногу. И что бы вы думали? Не чувствую никакой боли. Никакого уважения к инвалиду!

Эдем отпустил руку Билли и повернулся к таксисту.

— Я же кричал вам не стрелять. Он был нам нужен живым.

— Я не слышал вас. Подумал, что мерзавец собирался…

— Пол-улицы слышало меня.

— Бросьте пистолет. Сейчас же! — приказал полицейский Эдему, направляя на него свой ствол. Эдем кивнул и швырнул браунинг на тротуар. — А теперь станьте ко мне спиной и заложите руки за голову.

Когда Эдем выполнил это, послышался звук приближающейся сирены.

События вновь выходили из-под его контроля. Он вздохнул.

Вот, Маркус, в каком я дерьме. Меня засасывает все глубже и глубже.

Картер приказал Эдему явиться к нему в комнату, как только тот вернулся с Кэнел-стрит.

— Разберусь в этом идиотизме и займусь непосредственно вами! — бросил он, покраснев от гнева. — Надо быть совсем безумным, чтобы среди дня, на многолюдной улице начать стрельбу. Глупая, пустая башка…

Эдем на это не прореагировал. Он не собирался соревноваться в крике с этим младшим чиновником и объяснять, что он ничего не начинал, а хотел только привести Козлоликого для допроса.

Как только Эдем остался один, он начал укладываться. Он уже принял решение относительно дальнейших действий. Неприятности носились в воздухе, ему нельзя было здесь оставаться. Он вспомнил слова Коя: «Действуйте по своему усмотрению».

— Куда вы собираетесь? — спросила Билли, когда он впустил ее.

— Вам не следует этого знать.

— Почему?

— Вы же не станете рассказывать того, что не знаете.

— Но я же не ребенок.

— Конечно.

— И я знаю, что замышляет Картер в отношении вас.

— Это шантаж.

— Это доверие.

— Тогда расскажите мне.

— Забавно. Он думает, что вы определенно причастны к этому делу. Даже говорит, что английское правительство может быть замешано.

— Он рехнулся.

— В этой безумной неразберихе можно подумать и о таком варианте. Вполне возможно, что они могут обвинить и Папу Римского. Кто-нибудь поверит даже этому. Короче говоря, он хочет прихватить вас в Вашингтон для допроса.

— Вот поэтому я и уезжаю. Надо разрешить этот вопрос, Билли. Но я не смогу этого сделать, привязанный к Вашингтону. А все нити к решению здесь оборваны. — Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой. — Оборваны и закопаны.

— Но куда же вы едете?

— За герром Гуденахом. В место, которое называется Нордхаузен. Это может оказаться и пустым делом, но все завязано там. И никто больше не представляет себе этого.