В непринуждённую, почти сельскую атмосферу лондонских парков вносит диссонанс небольшая площадь, находящаяся здесь же поблизости, на стыке Грин–парка и Гайд–парка, где современный город бурно врывается в мир тишины и идиллического спокойствия. Это известнейшее место в Лондоне, Гайд–парк–корнер, маленькая площадь, образовавшаяся на скрещении нескольких оживлённейших улиц. Она считается чуть ли не самым шумным и загруженным перекрёстком Европы. Здесь постоянно бурлит транспортный водоворот. При наибольшей загрузке за час проходит пять–шесть тысяч автомашин. Те из них, что стремятся на Пикадилли, ныряют в тоннель, остальные растекаются несколькими потоками по площади, как будто исполняют какой‑то замысловатый автомобильный танец. Пешеходам здесь нет пути. Перебраться на другую сторону улицы можно, только лишь воспользовавшись подземными переходами, открытыми в 1950–х годах. Кажется невероятным, что совсем рядом, в нескольких минутах ходьбы, на изумрудных лужайках Гайд–парка пасутся медлительные тучные бараны, что рядом по аллее, начинающейся у самого Гайд–парк–корнера, совсем как сто лет назад, скачут кавалькады всадников в специальных костюмах для верховой езды или, выехав на утреннюю прогулку, гарцует на лошадях целое семейство.

Здесь, на Гайд–парк–корнер, особенно остро можно почувствовать, что значат все эти парки для жителей Лондона, как способствуют они нервной разрядке в условиях напряжённого темпа городской жизни. В парке лондонец сразу же начинает жить в ином окружении, в замедленном ритме. Зелень, вода, птицы, живописные пейзажи рождают новые впечатления, всё успокаивает и даёт отдых. И это даже в том случае, если лондонец просто проходит через парк, направляясь из одного квартала в другой по своим делам, не говоря уже о времени обеденного перерыва или отдыха после работы.

Гайд–парк–корнер всегда был одним из самых оживлённых центров аристократического Лондона. Когда в конце XVII века стали застраиваться богатыми домами район улицы Пикадилли и кварталы севернее Сент–Джеймсского дворца, угол у Гайд–парка начали рассматривать как важный композиционный центр тогдашнего Лондона, как парадный въезд в город. Во второй половине XVIII века наиболее известные лондонские архитекторы создавали проекты для его оформления. В 1778 году выдающийся архитектор и градостроитель Роберт Адам предложил поставить здесь триумфальную арку, а по обе стороны от неё у входов в Гайд–парк и Грин–парк — колоннады. Отголоском этой идеи оказался архитектурный ансамбль Гайд–парк–корнера, созданный в 1825–1828 годах Децимусом Бартоном, но уже не как парадный въезд в город, а как подступ к Букингемскому дворцу, также начатому строительством в 1825 году. Этот ансамбль, несколько видоизменённый, существует и поныне. У начала аллеи Конститьюшн–хилл возвышается триумфальная арка. Она известна как «Арка Веллингтона», так как на ней была установлена конная статуя герцога, заменённая в 1912 году бронзовой статуей богини победы на колеснице. Напротив неё, у главного входа в Гайд–парк поставили беломраморную колоннаду, прорезанную тремя арками и украшенную рельефами, воспроизводящими фриз Парфенона, привезённый в Англию в 1801–1803 годах.

Марбл-арч

В парк ведёт много красивых ворот и калиток. Кроме главных ворот — Гайд–парк–корнер–скрин, особенно известна Мраморная арка — Марбл–арч, стоящая у северо–восточного угла парка. Это монументальное сооружение с тремя проездами, с колоннами и рельефами, прототипом для которого послужила римская триумфальная арка Константина, было задумано Джоном Нэшем. Первоначально арка замыкала двор перед Букингемским дворцом. Когда же Блор закончил строительство нового дворцового корпуса, арку передвинули к Гайд–парку. Позднее, в 1908 году, из‑за сильного движения транспорта угол парка пришлось срезать, и с тех пор Марбл–арч оказалась самостоятельно стоящей посреди площади.

Из всех лондонских парков Гайд–парк наиболее тесно связан с жизнью города, его историей. Может быть, в этом сыграли роль его гигантские размеры (250 га вместе с Кенсингтон–гарденз), удобное местоположение и то, что он был открыт для публики раньше, чем другие королевские парки, — ещё в 1637 году, то есть накануне английской буржуазной революции. И может быть, именно потому Гайд–парк кажется самым английским из лондонских парков. Сотни людей, отдыхающих прямо на газонах; всадники, гарцующие на Роттен–роу — аллее со специальным мягким грунтом, ещё в XVII столетии отведённой для верховой езды; ораторы на углу парка у Марбл–арч, говорящие на самые различные темы, от серьёзных, политических, до таких, как ведение домашнего хозяйства или обучение певчих птиц; многолюдные митинги и демонстрации на широких парковых полянах — все это Гайд–парк, и все это Лондон.

Памятник Питеру Пану в Кенсингтонском саду

Западнёй частью Гайд–парка, Кенсингтон–гарденз, завладели дети. Здесь, на Круглом пруду, маленькие (а иногда и большие!) лондонцы устраивают состязания игрушечных яхт, а на широкой аллее бегают наперегонки. Все это тоже стало традицией, особенно после того как в 1904 году появилась чудесная сказка писателя Д. Бэрри, место действия которой — Кенсингтон–гарденз. Главному герою этой сказки, вечно юному Питеру Пану, в 1912 году за одну ночь, как в сказке, был поставлен бронзовый памятник (скульптор Джордж Фрэмптон), полюбившийся лондонцам самых разных возрастов. Но и для тех, кто не знаком с героями сказки Бэрри, кто ничего не знает о «дорожках, которые протоптались сами собой», — потому что им скорее хотелось попасть к Круглому пруду, обещающему столько занимательных развлечений, или кто даже не догадывается о том, какое оно необыкновенное, это дерево Чекко Хьюллета, где мальчишки всегда ведут раскопки, потому что Чекко потерял здесь один пенс, а нашёл вме–сто него целых два, — и для них в Кенсингтон–гарденз найдётся много интересного. Нужно обязательно посмотреть великолепные цветники «голландского» сада перед Кенсингтонским дворцом и сам Кенсингтонский дворец, лучшая часть которого была возведена Кристофером Реном для Вильгельма Оранского в 1689—1691 годах, и расположенные во дворце редкостные коллекции Музея истории Лондона.

 Памятник принцу Альберту

Что касается памятника принцу Альберту — мужу королевы Виктории, установленному в одном из оживлённейших мест Лондона, где Кенсингтон–гарденз сливается с Гайд–парком, то он обязательно сам обратит на себя внимание своей претенциозностью и гигантскими размерами. Он был создан по проектам Гилберта Скотта в 1863–1872 годах. Высота всего памятника от уровня земли 55 метров. Несколько широких маршей ступеней ведёт со всех четырёх сторон к высокому цоколю, украшенному 178 мраморными фигурами художников и скульпторов, музыкантов и поэтов разных эпох. По углам — скульптурные группы, олицетворяющие ремесла и науки. На цоколь поднята пятиметровая бронзовая, золочёная фигура принца, а над ней, опираясь на тонкие пучки гранитных колонн, возвышается каменный балдахин, украшенный мозаиками и увенчанный готическим шпилем. Археологическая тщательность в воспроизведении средневековых архитектурных и орнаментальных мотивов сочетается здесь с ярко выраженным стремлением к внешней эффектности и парадности, при полном, однако, отсутствии должной монументальности. Этот памятник явился, пожалуй, наиболее пышной и дорогостоящей иллюстрацией тенденций, характерных для официального искусства викторианской Англии. Весьма характерен он и для творчества Джорджа Гилберта Скотта, последователя идей Пьюджина, архитектора и археолога, необыкновенно почитавшегося в Англии второй половины XIX века, для которого основной архитектурный принцип состоял в том, чтобы «украшать конструкцию».