Пока они ждали у стойки, к ним подошли Крэг Сондерс с женой Джулией. Крэг и Куп дружили еще со школы, и Сондерсы были первыми, с кем Сюзан познакомилась, когда вместе с Дэвидом приехала жить в Литл-Ривер-Бенд.

— Говорят, тот парень, Сомерс, поселился в родительском доме, — сказал Крэг. — Это ведь рядом с тобой, Сюзан. Старый дом у дороги, — добавил он. — Наверно, тебя тревожит такое соседство.

— С чего это вдруг? — спросила Сюзан.

— Будто не слышала, что он за фрукт, — вмешалась Джулия Сондерс.

— Слышала. Только не очень-то доверяю рассказам из третьих уст. Сами знаете, народ любит приврать.

— Но это все достоверные факты, — возразила Джулия. — Крэг его знает, и Куп тоже. Они вместе в школе учились.

— Да, — подтвердил Крэг. — Он всегда был немного со странностями.

— Он умом тронулся, — продолжала Джулия. — Пытался убить жену с дочкой и пристрелил парня, который хотел увести их от него. Его мать покончила жизнь самоубийством. По крайней мере, такова официальная версия. У нее были проблемы с психикой. Полагаю, он в нее пошел.

Тон Джулии раздражал Сюзан. Она глянула на часы, мечтая о том, чтобы для них скорее освободили столик.

— Все было немножко иначе, — сказал Куп. — В парня он, действительно, стрелял, а вот жену и дочку просто держал в заложниках.

— Какой кошмар! — негодующе воскликнула Джулия. — И ведь шести лет не прошло, а его уже выпустили из тюрьмы. Вы только подумайте! Таких на всю жизнь надо изолировать от общества.

— Последние несколько лет он провел в психиатрической клинике, — поправил ее Куп. — Полагаю, врачи сочли, что теперь он здоров.

— Что ты его защищаешь, Куп? — возмутился Крэг. — Этот парень стрелял в человека. Где гарантия, что в один прекрасный день он опять не схватится за оружие?

Сюзан покачала головой:

— Просто ушам своим не верю. Согласна, его поступку нет оправдания, но нельзя же ставить на человеке пожизненное клеймо за то, что с ним однажды случился нервный срыв.

Собеседники молча взглянули на нее.

— Я с ним знакома, — объяснила Сюзан. — Он заходил на днях и показался мне вполне нормальным.

— Ты ничего не говорила, — заметил Куп.

— А нечего было рассказывать. Он просто зашел поздороваться.

Реплика Купа взбесила ее. Почему он решил, что она должна докладывать ему обо всем, что с ней происходит?

Куп промолчал.

— Прошу прощения. — Сюзан поставила бокал на стойку и отправилась в туалет, жалея, что вообще раскрыла рот.

В туалете она вытащила из сумочки щетку и принялась энергично расчесывать волосы. Дверь за ее спиной отворилась, и вошла Линда Ковальски. При виде Сюзан она радостно улыбнулась.

— Отдыхаем?

— И не спрашивай. — Сюзан поморщилась. — Я не знала, что ты здесь.

— Мы собирались подойти к вам, но Джулия с Крэгом нас опередили. Вы с ними, что ли, ужинаете?

— Надеюсь, нет.

Линда вскинула брови.

— Значит, опять вдвоем с Купом.

— Что ты имеешь в виду?

— О боже! Уже и слова нельзя сказать.

— Извини. Нервы сдают. Почему-то у окружающих сложилось впечатление, что нас с Купом связывает нечто большее, чем дружба.

Линда перехватила в зеркале скептический взгляд Сюзан.

— А ты уверена, что это так уж плохо, Сюзан? Куп — мужчина положительный, в нашем городке таких не много. Не списывай его со счетов.

— Я не списываю, — ответила Сюзан. — Ладно, я пошла.

— Купу привет, — сказала Линда.

После ужина Куп отвез ее домой. Всю дорогу он был неестественно молчалив, но Сюзан, размышляя о разговоре с Линдой, не обращала внимания на его странное поведение. Когда-то нужно устраивать личную жизнь, подумала она и взглянула на Купа в новом свете, спрашивая себя, как она относится к нему.

— Кофе зайдешь выпить? — предложила Сюзан, когда он заглушил мотор.

— Зайду на минутку, — согласился Куп.

Она сварила кофе, и они встали бок о бок на кухне. Воцарилось неловкое молчание.

Куп допил кофе и поставил чашку на стол. Сюзан, глядя прямо перед собой, свою чашку держала у рта. Стоит опустить ее, думала она, и что-то произойдет. Если не нарушить молчание. Сюзан охватила паника, и в то же время она испытывала приятное волнение. Давно она не была в объятиях мужчины, давно не чувствовала, что не одинока.

Она поставила чашку на стол. Куп почти с робостью положил руку ей на плечо и повернул к себе лицом. У нее перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось. Она ощутила на своих мягких губах жесткое прикосновение его губ и под их натиском покорно приоткрыла рот. В сердце будто что-то затеплилось.

Они целовались, а она все ждала, когда же тепло обратится в жар, но этого не происходило, и ей вдруг захотелось остаться одной. Вероятно, Куп это почувствовал. Он отстранился и тихо сказал:

— Я пойду.

— Куп, — произнесла она, — не знаю, готова ли я… Мне нужно время.

— Я не тороплю.

— Куп, я не обещаю… Понимаешь… — Она запнулась.

— Понимаю. — Он двинулся к выходу.

Сюзан проводила его и вернулась в дом, лишь когда фары его машины скрылись за деревьями и рокот мотора стих вдали.

Вымыв посуду, она выключила на кухне свет, поднялась наверх и легла, но сон не шел. Она лежала с закрытыми глазами, вспоминая поцелуй Купа и ощущение близости мужского тела, почти забытое за год с лишним, а в воображении видела Дэвида. И как она ни жмурилась, кусая губы, слезы все равно сочились из-под стиснутых век.

Майкл использовал всего несколько комнат, но иногда, поддавшись настроению, бродил и по необжитым помещениям, и тогда погребенные глубоко в душе воспоминания вновь пробивались на поверхность.

Сейчас он сидел в пустой столовой, где обычно ужинала их семья. Едва с улицы доносился скрип тормозов отцовского «доджа», мать начинала суетиться.

— Иди встреть отца, Майкл, — говорила она.

Вид у нее при этом был нервный, она потирала руки. За час до приезда отца мать обычно переодевалась в нарядное платье, подкрашивала лицо и укладывала волосы.

— Мы должны быть учтивы с ним, — приговаривала она.

Майкл выходил на крыльцо, и отец, увидев сына, устало ему улыбался.

В отсутствие мужа мать жаловалась, что у его отца тяжелый характер и он бывает груб с ней.

— Но я мирюсь с этим, Майкл. Ради тебя.

За ужином отец иногда рассказывал о том, как идут дела в магазине, но мать только улыбалась и время от времени, наклонясь к Майклу, ерошила ему волосы. С мужем она общалась исключительно через сына.

— Майкл, спроси отца, положить ему еще бобов? Скажи ему, если мясо жесткое, так это потому, что я готовила ужин к шести часам.

Последняя фраза — сердитый упрек — произносилась, если отец задерживался хотя бы на несколько минут.

В тихих пустынных комнатах Майкл пытался вспомнить, слышал ли он когда-либо, чтобы отец повысил голос, видел ли, чтобы тот поднял в гневе руку. И не мог. Думая о родителях, мать он всегда представлял кротким ласковым существом в воздушных платьях, а отца — замкнутым, угрюмым и одиноким.

Несмотря на неудачу, постигшую его в конторе Уилсона, Майкл обвел еще несколько объявлений в газетной колонке «Требуются».

На этот раз он умерил свои аппетиты и выбирал предложения только тех работодателей, которые, по его мнению, не должны интересоваться его прошлым.

В понедельник утром он явился в мастерскую по ремонту покрышек на Седьмой улице и попросил встречи с ее владельцем. К нему вышел маленький толстый человечек в засаленном комбинезоне.

— Что вы хотели?

Майкл махнул свернутой в трубку газетой:

— Я по объявлению.

— Ты знаком с ремонтом покрышек?

— Немного.

В тюрьме Майкл занимался ремонтом оборудования, так что работать руками он умел и был уверен, что без труда освоит новое ремесло.

— Мы начинаем в семь утра. В полдень, если не будешь занят, можно сделать перерыв. Работа прежде всего. Это мое главное правило. — Он взглянул на Майкла с вызовом, как бы провоцируя его на возражения. — На первых порах плачу восемь долларов в час. Как тебя зовут?