В какое-то мгновение я сообразил ещё одну непреложную истину: или мы свалимся с огромной высоты, поскольку вот-вот откажет мотор, или нас просто взорвут к чертям собачьим.

А это вороньё, снова сгруппировавшись, уже расстреливало нас в упор — со всех сторон. И воздух был чёрный от колышущихся крыльев. И даже слуховой иллюзии не осталось от ранее послышавшегося было воя полицейских сирен...

Люциус вяло осел на сиденье.

— Андрей, сможешь уйти? — почти безразлично спросил он.

— Садись на моё место!

Я приподнялся с водительского сиденья, инстинктивно откликнулся на крик Ледяного Джина: «Андрей, налево!» — и, подхватив под мышки ослабевшего, но ещё нашедшего в себе силы удивиться драко, почти бросил его на своё место.

— Тисс! — повелительно крикнул я. — Тисс, ты где?!

— Андрей, ты с ума сошёл?! — оглянулся на меня ведун.

— Люциус, вниз — на скорости!

— Что?..

— Задний ход!

Колебавшийся драко, кажется, сообразил, что если падать вниз со скоростью, то в самом деле можно оторваться от взбесившегося воронья. Если нас не расстреляют сверху вниз. И если машина выдержит, и мы не грохнемся под конец падения на обычную дорогу или ещё обо что...

Треск искусственной кожи под вцепляющимися в неё когтями я услышал чудом. Но Тисса схватил за шкирку и заглянул в глаза, сияющие зелёным огнём:

— Тисс, на тебя последняя надежда!

Обернулся Люциус. Глаза — жалостливые. На меня. По кошаку только скользнули. И драко снова уставился слезящимися от порывов ветра глазами в выбитое окно. Но главное он всё равно сделал — рванул вниз.

Прицельные выстрелы от Ледяного Джина. Удобно стрелять, когда мчишься вниз — всё вороньё перед тобой, как в тире. Обернулся ко мне — окровавленный, посечённый мелкими осколками. Дышит тяжело. Страшный, словно в боевой раскраске... Как мы все.

Кошак вылез на панель. Я крепко держал его за шкирку, чтобы он не свалился. При виде воронья, агрессивно снующего вокруг, Тисс вздыбил шерсть на загривке, воинственно растопырил крылья.

— Ну же, Тисс, давай, — зашептал я. — Знаю, что ты можешь спастись сам, но помоги нам, Тисс, пожалуйста! — Я постарался, чтобы он услышал в моём голосе страх.

От скоростного спуска меня затошнило... Какое тут изображать страх, когда весь организм трясёт от ужаса неминуемого...

И в этот момент кошак уставился на мельтешащих вокруг нас убийц — и раскрыл пасть. Ни звука. Зато над нами раздался страшный, болезненный вопль многих глоток. Даже драко оторвался от управления аэротакси и уставился наверх.

— Что там происходит?!

— Давай, Тисс, давай!! — завопил я торжествующе. Моё идеальное оружие сработало!

Мимо машины снова падали люди с вороньими крыльями. Драко и ведун изумлённо всматривались в искажённые от боли лица, в руки, которыми вороны, безвольно падающие мимо нас, пытались закрыть уши. А Тисс, распахнув пасть, продолжал орать боевую песню цирцейских кошаков, которые извечно защищали свою территорию от чужаков — точнее, очищали её, — при помощи направленного ультразвука. Он оглядывался, водил башкой по сторонам, выискивая врагов, а мы всё падали на скорости, и ни одна св... не прошла, не ускользнула мимо божественного цирцейского боевого клича.

— Я не знаю, что это, но мне нравится!! — завопил и Ледяной Джин, радостно всматриваясь в поверженного врага.

Даже ослабевший драко сделал попытку улыбнуться, хотя был выжат, как лимон, бросив все силы на выработку огня...

... Где-то на уровне тридцатого этажа нас окружили полицейские машины и вертолёты. Едва только знакомый всем вой сирены возвестил, что теперь жертвы в кольце охраны правопорядка, остатки преследователей, которые ещё пытались достать нас, выполняя виражи в облёте, шарахнулись в стороны.

Драко замедлил падение аэротакси, а Ледяной Джин вдруг зажмурился и даже закрыл ладонями глаза, повторяя:

— Тихо-тихо! Я поймал его! Тихо-тихо... Не мешать. Засёк...

Полицейский мегафон потребовал от нас приземлиться на платформу мощного эвакуатора, который появился под нами, метрах в двадцати внизу.

— Спускаюсь, — негромко сказал Люциус.

Я быстро схватил кошака, который уже просто сидел на панели и, жмурясь, с любопытством смотрел вокруг, и закинул себе на шею. Дрожащими руками я гладил его — и вскоре он откликнулся — громко замурлыкал. И только теперь я вздохнул: я боялся, что Тисс обидится на меня. Ведь я так бесцеремонно впихнул его в страшные события.

22

Платформа эвакуатора въехала в открывшийся проём в стене здания. Интересно, участки полиции здесь размещаются в каждом доме? Впрочем, если вспомнить, что здания здесь как целый квартал... Полицейские стояли, насторожённо наставив на нас оружие. Обезличенный мегафоном голос велел:

— Руки за голову — выйти из машины!

— Ага, щас... — проворчал Ледяной Джин. — На мой зад полюбоваться не желаете?

И он это сделал. Вышел из аэротакси, а потом сунулся в салон, коленом на сиденье — и вынул безжизненно обмякшее на его руках тело водителя. После чего развернулся к полиции и решительно пошёл на неё. Я же обошёл машину и ударил заклинившую дверцу ногой. Люциус ещё держался — был в сознании. Но тащить его, выдохшегося до состояния мягкой куклы, которая сама не шевельнёт и рукой, пришлось, почти взвалив на плечо.

Даже последнему дураку стало бы ясно, что вышедшие из аэротакси не имеют возможности ни стрелять, ни вообще защищаться.

Поняли и копы.

Из-за рядов полиции выскочили люди в халатах, появилась каталка, на которую Ледяной Джин бережно опустил Тауэра, предупредив, что это водитель аэротакси. Вторая каталка, для Люциуса, появилась чуть позже. К этому времени подоспели полицейские офицеры, чином повыше, и застали картинку, которую можно было бы обозначить как «Пауза после боя»: мы с Ледяным Джином шли рядом с каталкой Люциуса, а врачи «скорой» пытались протереть нам лица и другие пострадавшие от осколков участки тела, возмущаясь, что мы отмахиваемся от них.

Следующие часы распались для меня на отдельные эпизоды.

Полицейский участок справа — медсанчасть слева. Это я запомнил. Полицейские не стали настаивать, что меня и Ледяного Джина надо допрашивать на своей территории. Водителя и Люциуса врачи поспешно увезли, а мы сидели в приёмном покое больнички, усталые, вымотанные, на скорую руку залепленные пластырями и дезинфицированные так, что самые мелкие царапины, побагровевшие от прижига, пусть и не очень болезненного, выглядели жутковато. Одежда — растерзанная, пропоротая осколками, которые сыпались до сих пор, стоило сделать резкое движение. Был момент, когда я взглянул на ведуна — он на меня. И — расхохотались. В общем, весело проводили время.

Нам задали всего несколько вопросов и выяснили, что мы, наивные туристы в Гадесе, заметили убийство человека в ресторане «Лазурные небеса» и решили сами поймать убийцу. В результате чего и было развязано небесное побоище. Я не поверил ушам, когда нас слегка пожурили и оставили в покое.

— Я... чего-то не понял, — недоумённо сказал Ледяной Джин. — Они это серьёзно? И что? Больше никаких действий полиция по отношению к нам не собирается предпринять?

— Мне кажется, — размышляя, проговорил я, — их сейчас больше беспокоит, что приходится собирать с улиц трупы и раненых — ну, этих... Чёрных воронов.

— Тоже непонятки. На кой мы им сдались? Этим, чёрным воронам?

— Вопрос неправильный. На кой воронам сдался Чан, которого они не только ограбили, но и убили? И вообще... Откуда они знали про Зеркало? Или их послал тот, который должен был забрать артефакт?

— Думаешь, это тот человек — в чёрном костюме?

— Не знаю... Ты его точно не запомнил?

— Точно. Он какой-то ускользающий. Вроде я помнил, что он сидел по соседству с Чаном, вроде несколько раз посмотрел на него... Нет. В памяти не удержался.

— Спать хочу.

— Я тоже, — признался Ледяной Джин.

И замолчал, глядя на дверь в приёмную. Всякое выражение мгновенно исчезло с его лица, а сам он как-то надменно выпрямил спину. И я как-то не удивился, когда увидел за стеклянной дверью высокого ведуна, высокомерно разговаривающего с представителями полиции.