Пленников ввели в просторный коридор, освещённый тусклым светом дежурной лампочки, расположенной над притолокой, и повели в дальний конец. Слева виднелись двери, ведущие в какие-то помещения, справа играли неживые блики на стене из стекла или прозрачной пластмассы. По одному втолкнули в туалет. Потом провели ещё несколько шагов, пропустили в массивную тяжёлую дверь и закрыли её. В помещении, в котором они оказались, горел яркий свет, от которого пришлось зажмуриться. Афанасий присвистнул:

— Ого, куда мы попали! Это ж спортивный зал!

— Действительно, спортивный зал, — подтвердил Николай, задирая голову кверху и осматривая высокий белёный потолок.

— Притом большой и сделанный по последнему слову современного дизайна, — сказал Сергей. — Нечто подобное я видал в Москве у крутых банкиров…

— А что приходилось тренироваться? — с лёгкой иронией спросил Афанасий.

— Да нет, — не смутился Сергей. — Случайно попал с приятелем врачом.

— Это меняет дело, — отозвался Афанасий. — А то я Бог знает что подумал. — Он засмеялся.

— Главное светло и не так холодно, — продолжал Сергей, не обращая внимания на иронию «афганца».

Увидев несколько матов в углу, блаженно растянулся на них.

— Совсем комфортно, — проговорил Афанасий. — Ты поступил политически верно, — похлопал он Воронина по плечу, — сказав, чтобы нам изменили условия, если они хотят чего-то от нас добиться. Думаю, что сегодняшнюю ночь мы проведем нормально и даже можем поспать по-людски.

Они обследовали громадный зал и пришли к единодушному мнению, что на его устройство ушло немало денег.

— Выходит, что нас повязала какая-то спортивная организация? — задал вопрос Сергей.

— Или просто мы пребываем в её стенах, — добавил Афанасий.

— И от того, и от другого заключения мне не стало легче, — съязвил Николай.

— Еды нам, наверное, не принесут, — разочарованно зевнул Сергей. — Поэтому предлагаю отдохнуть.

Он прилёг на мате, закинув руки за голову.

Афанасий хотел последовать его примеру, но тут дверь отворилась и появился долговязый парень, который привозил им завтрак. И на этот раз он катил тележку с кастрюлями и мисками.

— Разбирай еду, — сказал он, растянув большой рот в улыбке и с интересом поглядывая на заключённых.

— Слушай, приятель, где мы? — шёпотом спросил Афанасий, вплотную подойдя к парню и открывая крышку, которой была прикрыта кастрюля.

Тот повёл головой в сторону двери, которая оставалась открытой, хотел что-то сказать, но не стал — вошёл охранник и громко сказал:

— Шевелись, Петруха! Оставь им всё, потом заберёшь.

Петруха, также непредсказуемо улыбаясь, повернулся и направился к выходу.

— Ладно, моя лесть не удалась, — сказал Афанасий, — так посмотрим, чем нас сегодня угощают наши враги. Ого, картошка с рыбой. Не слишком они щедры на кулинарные выдумки. Прямо меню армейской столовой. По-моему, это треска, — сказал он, отправляя кусок паровой рыбы в рот.

— Обыкновенный хек, — определил Сергей, следуя примеру старшего товарища. — Но хлеб вполне нормальный.

— И чай можно сказать сносный и даже сладкий, — отозвался Николай, отпивая из кружки глоток густо заваренного чая.

— Значит, пытки на время отложены, нас хотят задобрить, чтобы мы за просто так хорошим парням отдали пергамент, — с туго набитым ртом проговорил Афанасий.

В начале этой фразы Сергей поперхнулся. Афанасий бросил на него короткий взгляд и добавил:

— Не принимай мои слова близко к сердцу. Есть у меня привычка поехидничать.

— Этого у тебя не отнимешь, — в свою очередь съязвил Сергей.

— Видно, что всем этим делом заправляют не зеки, а кто-то другой, — сказал Воронин. — Тот уголовник в кепоросе кормить нас не стал бы.

— Конечно, не зеки, — сказал Афанасий, уминая очередной кусок рыбы. — Они ребята подневольные, состоят на службе у какого-нибудь мафиози, который и охотится за нами.

Через полчаса вернулся Петруха и прежде чем увезти тележку, оглянулся и из рукава своего широкого пиджака незаметно бросил на пол небольшой пакетик и повёз тележку к двери, за которой стоял охранник. Афанасий тут же наступил на пакетик ногой. Когда двери захлопнулись, он нагнулся и поднял его.

— Думал, записка, — разочарованно проронил он, — а это всего-навсего бинт.

— Тем не менее, это важно, — подчеркнул Николай. — Прежде всего тем, что здесь есть люди, которым мы не безразличны.

— Хороший этот малый Петруха, — сказал Афанасий. — Не забыл о бинте.

— Не только не забыл, но нашёл возможность передать его тебе.

Афанасий сорвал окровавленную тряпку, которой было обмотано предплечье, и Воронин перевязал ему руку, заметив, что рана пустяковая и скоро заживёт.

Перед сном по одному охранники препроводили их в туалет.

До утра их не тревожили и свет не выключали. Но иногда они слышали шаги за дверью и голоса охранников.

На следующий день раньше всех поднялся Николай. В высоко расположенные окна пробивался серый рассвет. Лампы в зале не горели, но было достаточно светло, чтобы можно было ориентироваться в помещении. Николай размялся и тихонько, стараясь не производить шума, обошёл зал. Со стороны, противоположной входной двери, была глухая стена, две другие стены были с громадными окнами почти до потолка, забранными стальными решётками, а сверху почти до пола спускались капроновые сетки, чтобы мячи не отскакивали от бетонных стен. Николай отметил, что выбраться из этого светлого, просторного зала было невозможно.

— Лазейку ищешь? — услышал он за спиной тихий голос Афанасия.

Николай обернулся.

— Ищу. Но, видать, напрасно.

— Отсюда просто так не убежишь, но ты правильно делаешь, что ищешь способ, как нам выбраться.

— Они нас так запросто не отпустят, даже отдай мы им пергамент. Где гарантия, что они нас потом не уничтожат?

— Гарантий никаких, тем более они предполагают, что мы наизусть изучили путь до скита.

— И уберут нас как возможных соперников, которые не остановятся в поисках сундука.

— Поэтому нам пока надо потянуть время и подумать, как отсюда удрать.

К ним подошёл проснувшийся Сергей.

— Ну как, — спросил он. — Броня крепка и танки наши быстры?

— Да, стены что броня, — ответил Николай.

Окна заметно посветлели, и можно было догадаться, что солнце встало и день был ясный. Никто к ним не приходил и никакого шума за дверью не слышалось, словно снаружи все вымерли. Возможно, охрана отдыхала в столь ранний час. Косой луч солнца скользнул в окошко и квадратиками от решёток рам на ленолеумовом полу застыли зайчики.

Афанасий посмотрел на дрожащий квадрат света и обратился к Воронину:

— Коля, если мы тебя подсадим, дотянешься до окошка? — он указал рукой вверх.

— Можно попытаться, — ответил Воронин.

— Давай попробуй. Серёга, пошли, поможем.

Они подошли под окошко, и Афанасий приказал Сергею опуститься на колени, сам встал во весь рост впереди него у стены.

— Ты, Коля, подымись сначала на спину Сергея, а потом забирайся мне на плечи, только руку мою не задень.

После двух или трёх неудачных попыток Воронин взгромоздился на плечи Афанасия.

— Достаешь до окна? — спросил его «афганец».

— Еле-еле. Но здесь сетка, попробую подтянуться.

Он ухватился за нижний край сетки и, подтягиваясь на руках, забрался выше. Освободившись от тяжести, давившей на плечи, Афанасий сказал Сергею:

— Подтащи два-три мата. Теперь ему придётся прыгать.

Держась на руках, Воронин заглянул в окно.

— Что видишь? — задрав голову, шёпотом спросил Афанасий.

— Наш зал пристроен к трехэтажному зданию, видно с тыльной стороны. Здесь часть его, остальное здание справа. Слева… Слева проход, кустарник, газон, дальше дорога к ограде. Затем… вода.

— Вода?

— Вода. Река, наверное, только берегов не видно. Постой…

— Что ты увидел?

— Место будто бы знакомое. Только…

— Не тяни.

— Не разберу. Сейчас влево сдвинусь. — Николай перехватил руками сетку и радостный вздох вырвался у него из груди.