— А если бы туда были рельсы проведены, — мечтательно протянул Сергей, который чертовски устал, но старался не подавать вида. Путешествие ему даже стало нравиться: тишина, пьянящий воздух, шумливый лес…

Они развели костёр, приготовили кашу с тушёнкой, и Афанасий после ужина предложил оставить здесь часть вещей, которые могли бы пригодиться на обратном пути. Они выкопали яму и сложили туда некоторый запас непортящихся продуктов, карабин и револьвер с патронами.

— Теперь другое дело, — сказал Афанасий. — Поклажи стало меньше, легче будет и плыть и идти.

Вечер был тёплый, но сырой. Путешественники завернулись в одеяла и улеглись невдалеке от костра, распределив дежурство. Первым дежурил Сергей. Он, взяв карабин, сел на поваленное дерево и стал смотреть в надвигающуюся темноту. Афанасий сказал ему, чтобы он не забывал поддерживать костер, не давая ему погаснуть.

Было тихо. Потом завозилась в осоке то ли птица, то ли какая зверушка, — Сергей не понял, покрякала утка и снова наступила глухая тишина. Иногда её нарушал лишь рёв отдалённой выпи, да с листьев берёзы, под которой сидел Сергей, срывались крупные капли росы.

Глава шестнадцатая

Жучок

Афанасий заступил на дежурство перед рассветом. Он поёживался от утренней прохлады и смотрел, как светлело небо, пространство окрест раздвигалось, проступали из серой пелены деревья, открылся супротивный берег Сутоломи, над которым завис слой синего тумана. Седая изморось покрыла траву, и она казалась серебряной. Солнце уже встало, но его не было видно за тёмной стеной леса.

Афанасий подложил сухих веток в костёр, сходил на реку за водой и повесил котелок над огнём. Чай закипал, когда он услышал хруст сучка. Он повернул голову на звук, но за пеленой утренней дымки ничего не увидел, местность же, которая просматривалась, была пустынной — ни одной живой души. Звук больше не повторился, но неосознанное чувство опасности охватило Афанасия. Ни с того, ни с сего, сучок не мог треснуть. Так только трещала сухая древесина, когда на неё наступала нога человека. Если бы это был зверь, он подошёл бы крадучись, ничем не обнаружив себя…

Афанасий растолкал сладко спавших Сергея и Николая, шёпотом сказал им, что пойдёт в лес на разведку, потому что ему показалось, что в кустах недалеко кто-то бродит. Друзья сели на постелях из елового лапника, не осознавая, что произошло.

— Что случилось? — спросил Крестова Николай.

— Не знаю. Сучок хрустнул, — ответил Афанасий. — Вы не спите, спрячьтесь в кустах и держите руку на курке.

— А ты?

Сергей с Николаем хотели услышать подробные объяснения происходившего, но Афанасий сказал, что, вернувшись, всё объяснит и, пригибаясь, перебегая от дерева к дереву, с карабином в руке скрылся в лесу. Николай с Сергеем, встревоженные сообщением Афанасия, заняли наблюдательную позицию в небольшой ложбинке, и стали ждать товарища.

Афанасий отсутствовал минут сорок или час.

Когда он вернулся, Николай бросился к нему, по озабоченному лицу товарища поняв, что произошло что-то неординарное:

— Говори!? — встревоженно спросил он. — На тебе лица нет.

Афанасий прислонил карабин к стволу берёзы, изнанкой фуражки вытер мокрое лицо и ответил:

— За нами следят.

— Фу, чёрт! — выругался Николай. — И здесь следят. Кто?

— Кто, кто! Старик с котом.

— Ты чего это, Афанасий? — оторопел Николай. — Я серьёзно тебя спрашиваю?

— Как он сюда забрёл? — воскликнул Сергей, тоже думая, что Афанасий шутит.

— Я не в прямом смысле, что это именно старик с котом. Это его товарищи, братки, бандюганы, или как их назвать.

— Ты уверен? — спросил Николай, которого слова Афанасия повергли в состояние, подобное шоку.

— Так же, как и в том, что я стою перед тобой.

— Как же ты обнаружил слежку?

— Случайно. Я поставил чайник на огонь, чтобы вскипятить чайку, как услышал треск сучка — так только человек даёт о себе знать. В диком месте, в такую раннюю пору, удивился я. Наверное, показалось. Показалось, не показалось, а проверить надо. Посмотрел вокруг себя, насколько хватало глаз, никого в предутреннем сумраке не заметил. Отошёл от костра и обнаружил следы. Лазутчик, видать, тоже опытный, уходя обратно, стал петлять как заяц. Но я со следа не сбился. Сначала был один след, потом стало два. Второй человек ждал первого под обрывом. Дальше они пошли вместе. Через метров восемьсот я набрёл на остатки костра. Он ещё дымил. Рядом валялись пустые консервные банки, несколько банок пива и банка водки Асанов. Эти двое ночь провели у костра, согреваясь водкой и охлаждаясь пивом.

— Их только двое?

— Двое. Но это разведка. Они спустились к реке, где у них была привязана моторная лодка, сели в неё и ушли вниз по течению.

— Почему уверен, что они были на моторной лодке?

— На прибрежной осоке заметны масляные следы.

— Считаешь, что они поплыли на соединение с главным отрядом?

— Несомненно, это так. На берегу натоптано… Не в пример нам, они не стесняются и не опасаются никого здесь. Ребята богатые, один курит Кемел, а второй Мальборо, ночь они не спали — окурков набросали… Это звук их моторок мы слышали.

Николай присел на траву с озабоченным видом.

— А почему ты думаешь, что это лазутчики из компании старика соседа? — спросил Сергей.

— Да больше некому. Закусон такой же, как у старика. Те же банки пива, те же консервы. В прежнем ассортименте… И водка та же, что у того в холодильнике. С одного склада.

— Но как они вышли на нас? — удивленно проговорил Николай. — Так скоро нашли наши следы?..

— Загадка, — ответил не менее обескураженный, чем друзья, Афанасий. — Что интересно, они не сбиваются с курса, ища нас. Словно знают в любую секунду о наших действиях или видят, что мы делаем, куда идём. Как будто к нашей заднице жучок прицепили.

— Что за «жучок»? — не понял Сергей.

— Есть такое электронное устройство для слежения. Если они подслушивающую аппаратуру импортную имеют, что для них приобрести какой-то жучок.

— А если они действительно прицепили? — спросил Сергей, вопросительно глядя на товарищей.

— Когда его могли к нам прицепить и кто? — Афанасий обвёл взглядом товарищей.

— Когда? Старик и прицепил, например, к «Жигулям». — Сергей круглыми глазами уставился на Афанасия.

— Наши «Жигули» остались далеко позади, а лазутчики здесь.

— А может, он тебе подложил, пока ты его верёвками привязывал?..

— У него руки… — начал Афанасий и осёкся. Потом хлопнул себя по лбу: — Олух я, шут гороховый. Ну и дал маху. Ведь ожидал какого-нибудь подвоха, а здесь промазал…

— Что такое? — не поняли товарищи.

— Ольга. Вот кто.

— Что Ольга? — удивленно посмотрел на «афганца» Воронин.

Афанасий рассмеялся, скорее грустно, чем весело. У него от смеха на глазах навернулись слёзы, которые он смахнул рукой.

— Ольга лапши нам на уши навешала. Умно, ничего не скажешь. И тот, кто разрабатывал это — умён, да и исполнитель артистка. Какая артистка!

— Да объясни нам, в конце концов, в чём дело, — не выдержал Николай. — То говоришь, следят, то ржёшь, то слёзы вытираешь…

— Где у тебя куртка, в которой ты вчера был?

— Вон у костра. — Николай ничего не понимал, впрочем, как и Сергей, который тоже сидел с недоумевающим лицом. — Причём здесь куртка?

— А притом.

Афанасий в два шага подскочил к костру, порылся в вещах Воронина и достал куртку.

— Ольга тебе присобачила жучок. — Дай нож, — обратился он к Сергею. — Такая сердобольная незнакомка. Обвела троих мужиков вокруг пальца. Пуговица ли, видите, у вас, граф, оторвалась! Давайте я поухаживаю за вами — пришью вам недостающий предмет туалета. Я так вам благодарна за ваше участие в моем избавлении от лесной скуки, что не пожалею свою пуговицу и отрежу от своей куртки. Ха-ха-ха! Мудрая женщина. Я её уважаю.

Когда Сергей подал ножик, Афанасий отрезал от штормовки Воронина вполне обыкновенную красивую небольшую пуговицу.