— Еще как помогает! Даже если ты не говоришь вслух. Ну, как можно бояться каких-то квакваков? — Она зябко укуталась в свое одеяло. Тайрон тоже завозился, поудобнее устраиваясь на тюфяке.

— Квакваки. — Она услышала его сонное бормотание, потом короткий смешок.

И они оба уснули.

В Кантирмуре было еще раннее утро, когда Лейла поднялась на высокую стену королевского замка. Она стояла меж квадратных каменных зубцов, освещенная водянистым утренним светом. Небо затягивалось серой пеленой, и это предвещало тягучий, дождливый день. Лейла заметила вышедшую на королевский балкон Астрен. Сестра взмахом руки позвала ее к себе. Покачав головой, Лейла похлопала ладонью по влажному, холодному боку каменного зубца, давая понять, что ей и здесь хорошо.

Внизу, на широкой, мощенной булыжником главной улице, толпились возбужденные, ярко одетые горожане.

Они собирались группами, что-то бурно обсуждали, жестикулировали. Между ними шныряли маленькие дети, устраивая шумные игрушечные битвы. Все были одеты по-праздничному в честь прибытия королевы Нериг во славе большой армии.

Позади Лейлы послышались звучные шаги. К ней приближался в окружении слуг любимый брат.

— А, вот ты где! — воскликнул он, быстро шагая по широкой, словно мостовая, стене. — Разве тебе не положено быть с ними? — Он указал рукой в сторону балкона, где уже стояли король, королева и толпились важные гости. Над их головами, почти свешиваясь на смотровой балкон, реяло королевское знамя.

— Я уже больше чародейка, чем принцесса, — тихо ответила Лейла. — Но ты должен быть там, Роллан.

Принц Роллан пожал плечами:

— Народ желает видеть лишь короля Верна. А мой отряд они еще увидят.

— Я слышала, ты прибыл сегодня ночью, — сказала Лейла. — И надеялась увидеться прежде, чем ты с головой уйдешь в свои военные дела.

— О, это будет очень скоро, — поморщился Роллан. — А мы едва готовы. Гордые горцы — стойкие бойцы, но эти щеголи чаще бывают у своих портных, чем в строю. Не знаю, помнят ли они, как садиться на коня. А Верн сказал, что желает проехать верхом к самой границе, как только прибудут Вешар и Эт-Ламрек со своими всадниками.

— Не уверена, что город сможет прокормить сразу три армии… — начала было Лейла, но ее перебили пронзительные звуки серебряных горнов.

Фанфарные призывы пронзили воздух. Внизу на мгновение воцарилась тишина, и почти тут же, словно из единой мощной глотки, вырвался восторженный рев.

— Вот и они. — Роллан облокотился на острый угол каменного зубца рядом с Лейлой.

Она всмотрелась в его лицо. Солнце и ветер вырисовали мелкий веер веселых морщинок вокруг глаз и по углам рта. От этого брат выглядел старше своих лет. Поговаривали, что его прославленное добродушие и прямота объясняются высоким положением, герцогством с малых лет. Но она знала, что это не так, и любила Роллана больше всех остальных сестер и братьев. Правда, когда родился самый младший, Лейла отдала первенство ему. Однако Роллан по-прежнему восхищал ее. Он оставался ровным и приветливым, прямым и гордым всегда, даже в тех случаях, когда просто работал в поле, а не бился на полях сражений. Теперь он пришел сюда по просьбе своей матери помочь королю Верну.

Лейла услышала отдаленный гром. И снова толпа замерла в молчании. Все головы разом повернулись к южной стороне стены, где широко распахнулись главные ворота, в которые въезжала колонна всадников Сирадайеля.

— Мои впереди, — гордо проговорил Роллан. — Со штандартом. — Он задорно подмигнул сестре.

— Такой грохот! Скачут бешеным галопом, — пробормотала Лейла. — Не устанут ли они прежде битвы?

— О, они стояли лагерем в холмах со вчерашнего дня, ожидая моего сигнала. Кровь в жилах играет. Свободные, веселые… Но, по правде сказать, в стране, которая не знала войны тридцать лет, армия не может быть по-настоящему боевитой.

Ответ Лейлы заглушил дружный цокот копыт по булыжной мостовой. Звук этот слился с гулом толпы, стоящей по обеим сторонам главной улицы, запрудившей соседние улочки и переулки.

Впереди ехали знаменосцы. Длинными сверкающими языками трепетали и струились на ветру узкие темно-красные и золотые штандарты. Следом по четыре в ряд скакали здоровые молодые солдаты личной стражи Роллана. Их постоянная форма цветов герцогства была заменена поспешно сшитыми темно-красными и серебряными камзолами — королевские цвета Сирадайеля. Прямые спины всадников, мощные гарцующие кони приковывали восхищенные взгляды зрителей. За конной колонной воинов Роллана двигались уже не в таком стройном порядке солдаты других благородных рыцарей Сирадайеля. Роллан называл сестре каждый отряд, проезжавший под стенами.

Последними появились Суровые. Иначе и трудно было бы назвать этих строгих, отлично вышколенных горных патрулей, которые охраняли главную дорогу, пролегающую между Сирадайелем и Мелдритом, и сторожили высокогорный перевал, соединяющий Сирадайель и Аллат-Лос. Лейла смотрела на будто влитых в седла всадников, на упруго шагающих молодых мужчин, на их жесткие лица и внезапно подумала о Рене. Неожиданная боль пронзила сердце, когда она вспомнила, как десять лет тому назад кто-то из этих Суровых нашел девочку-сироту. Может, тот солдат сейчас среди тех, кто проходит под балконом, подняв руку в приветственном салюте королю Верну.

«Правильно ли я сделала, что вовлекла ее в это? Девочка наделена великим талантом. Но сможет ли она, захочет ли воспользоваться своими необыкновенными способностями? Если только я снова увижу ее…»

Легкая тень досады, сомнений и смятения легла на лицо Лейлы.

— Осуждаешь? — Роллан неправильно истолковал ее омраченный взгляд.

Последний всадник исчез во внутреннем дворе, где располагались гарнизоны. Тонкая пелена тумана пала на улицы. Горожане медленно расходились, готовясь начать свой обычный трудовой день.

Лейла словно бы очнулась, прогоняя от себя тревожные мысли.

— Совсем нет, — быстро ответила она, — хотя ты же знаешь мое отношение к войне.

— Мы когда-то много спорили. — Роллан внимательно взглянул в глаза сестре. — Ты с тех пор не переменила своего мнения? Думаешь, вы, чародеи, можете все решить одним мановением руки?

— Нет. Но от нашего вмешательства не рвутся нити жизни, — ответила она. Роллан уже как бы и не слышал сестры. Он пристально смотрел на королевский балкон. — Что там?

— Разглядываю старого Галфрида, — пробормотал не оборачиваясь Роллан. — У него такое же мрачное лицо, как сейчас у тебя.

Взгляд Лейлы непроизвольно остановился на низенькой, плотной фигуре старика с узкой каемкой серебряной курчавой бороды. Галфрид тянулся к Верну, внимательно вслушиваясь в то, что говорил ему король.

— Давно хотел тебя спросить кое о чем, — продолжал Роллан. — Мы не виделись несколько лет, но говорят, именно ты отправила маленького сводного брата Коннора в школу волшебства. Что за несчастная идея! Слухи о его подвигах достигли даже моих ушей. Это правда, что наш отчим хотел непременно отдать Коннора в обучение к чародеям? Поверить не могу!

Лейла молчала, думая о странной истории, когда королева вдруг вышла замуж за старого герцога Лиама Деренгета, и через год у нее родился совсем нежданный восьмой ребенок. Одни из братьев и сестер Лейлы были взбешены, другие ошарашены, третьи лишь недовольно хмурились. Но королева была счастлива. Герцог умер, когда принцу Коннору едва исполнилось пять лет.

— Нет, — медленно ответила Лейла, — ни о чем таком он не просил. Это мое решение.

— Зачем? Чтобы сделать род Шалтаров посмешищем? — Роллан вдруг понизил голос. — Мы все знаем, что дядя Фортиан, как и его сын, отвратительный тип, но надо отдать ему должное, он никогда не лгал. Прошлой ночью он рассказал мне, что Коннора видели на крыше вашей школы волшебства, когда этот мальчишка, забыв о своем происхождении, скакал, кривлялся и каркал на пролетающих птиц.

— Королевская репутация семьи Шалтаров не рухнет, и школа выживет, — спокойно возразила Лейла. — Добрая половина из слухов о глупых выходках Коннора выдумана теми, кто его недолюбливает. Да он и сам не прочь приукрасить свои подвиги, выдумывает про себя всякие нелепости, чтобы насолить братьям, которые, по его мнению, суют нос не в свои дела и шпионят за ним. — Она помолчала. — Что же касается его пребывания в школе волшебства… да, уже ясно, что никаких волшебных способностей у Коннора нет. Но до тех пор, пока я не решу, чем: ему заниматься, буду держать мальчишку при себе. Там он в безопасности.