Она попыталась сказать все небрежным голосом, но эти двое высоких, мощных на вид мужчин, нависших над их столиком, заставляли ее нервничать и волноваться — о чем они будут говорить? Как девочка, подумала она снова; ведь мы с Эммой не так много всего знаем. Теперь все они стояли, и она вместе с ними. Вот что значит иметь много денег, подумала она: приходится учиться тому, как обращаться с другими мирами.

Что касается беседы, то ведь Ханна будет с ними. А она, кажется, всегда знала, как и что следует говорить.

Они пошли к комнате для коктейлей вслед за Квентином Эйгером и его сыном. Как овцы, подумала Клер, но когда они уселись в глубокие кресла вокруг низкого столика для коктейлей, она встретила взгляд Квентина и разглядела в его глазах одно восхищение. Она посмотрела на Эмму, поглощенную речью Брикса, затем на Ханну, которая оглядывала комнату, нарочно предоставляя Клер и Эмму самим себе. Квентин наклонился к Клер:

— Я восхищен вами и вашей дочерью. Вы обе необычайно красивы, и, кажется, очень дружны.

— Спасибо, — сказала Клер. — Мы действительно хорошие подруги. По крайней мере, большую часть времени.

Он коротко рассмеялся:

— Что ж, это честно. А Бриксу и мне даже этого не удается.

Клер удивленно сказала:

— За ужином вы казались так близки.

— Мы просто похожи. И поэтому людям всегда кажется, что мы близки. Но такого никогда не было, с самого его рождения.

Клер удивила его быстрая откровенность. Она даже насторожилась, но Квентин этого, казалось, не замечал:

— Наверное, еще сказывается и то, что теперь мы работаем вместе: это часто увеличивает напряжение в отношениях между поколениями. Не похоже, чтобы у вас с Эммой были такие же проблемы.

— Совместной работы? Нет, Эмма только что закончила школу.

Теперь пришла очередь ему удивиться:

— Выглядит она старше. — На его лице появилась задумчивость, когда он посмотрел на Эмму и Брикса.

— Ей семнадцать, — сказала Клер небрежным тоном, но ясно было, что это предупреждение, сообщение, которое Квентин должен передать своему сыну. Клер присматривалась к Эмме и Бриксу еще тогда, когда они шли впереди нее к комнате для коктейлей, и поняла, какая они изумительная пара: высокая и гибкая Эмма в пене красного платья с сияющими от света рыже-золотистыми волосами, и Брикс, смуглый красавец, выше ее на полголовы, широкоплечий, в походке легкая развязность, которой Клер не доверяла.

— Значит, она идет в колледж? — спросил Квентин. Клер кивнула:

— В сентябре.

А вы? Где вы живете?

— В Уилтоне, Коннектикут. Мы недавно купили там дом.

— Какой чудесный сюрприз, — сказал он, широко улыбаясь. — Мы соседи. Я живу в Дариене; у меня компания в Норуолке.

— Норуолк, — повторила Клер, вспомнив, что сказала агент бюро путешествий. — Лаборатория, да? Я позабыла название…

— Эйгер Лэбс. А откуда вы знаете?

— Агент из бюро рассказал мне о том, что билеты в этот круиз заказали некоторые важные люди.

Он нахмурился:

— Агент — глупая женщина. Интересно, скольким еще она разрекламировала мое путешествие.

— Извините. Я не…

— Это не ваша вина, а ее. И в данном случае я должен быть благодарным ей, так как это, кажется, нас и столкнуло вместе. Но больше ее услугами я не воспользуюсь, и, если вы дорожите своим уединением, то советую вам сделать "то же самое. Вы сказали, что недавно купили дом. Там живете только вы с Эммой?

— И Ханна. — Официант принес их напитки и засуетился рядом, расставляя точно перед каждым его заказ, и в центр стола — вазочки с орехами и сладостями.

— Хорошо, — сказал Квентин; официант понял, что это слово означает приказ уйти, и оставил их. — Только Ханна?

— Да, — сказала Клер.

— Вы вдова? В разводе?

— В разводе, — она взяла свою рюмку с коньяком и откинулась назад. Теперь она была более расслабленна, хотя часть ее, наблюдавшая Эмму, оставалась настороже и немало подивилась тому, что Эмма тоже заказала коньяк; раньше она не пила ничего, кроме вина — не больше стакана, иногда, и Клер разрешила ей это только тогда, когда она перешла в старший класс. Коньяк и Брикс в один вечер, подумала Клер — крепкая смесь. В этот момент Эмма подняла глаза и встретилась с ее взглядом. Она слабо и быстро улыбнулась и опустила взгляд на свои сжатые руки. Надо будет поговорить об этом, подумала Клер, вечером или завтра утром.

Но теперь она снова повернулась к Квентину. Она хорошо знала ритуал, который проходили мужчины и женщины, перед тем, как познакомиться; обычно он ее раздражал, потому что она ненавидела предсказуемый поток вопросов о работе, о доме и прежних мужьях и о том, что ей нравится и не нравится — все это превращало первую встречу, а часто и вторую, в интервью, а не беседу. Но Квентин был приятен и добродушен: он не напирал, и когда говорил с ней, и с официантом; он вел беседу ненавязчиво, точно так же, как пригнал их из столовой залы в комнату для коктейлей.

Как это удобно, подумала Клер, взвалить все на сильного человека.

Она увидела, что Эмма снова подняла глаза, воровато поглядела на нее, и ее заинтересовало, на что дочь смотрит. Она села прямее, чуть отодвинулась от Квентина, и опустила глаза. Я не должна так сильно выказывать свой интерес к мужчине перед дочерью; это может ее шокировать.

— Мы с Бриксом мало жили вместе, — говорил Квентин. — Мы с ним часто ссорились раньше, но все время пытались разобраться и как-то ужиться, пока он не пошел в частную школу-пансионат, а затем в колледж. Теперь, конечно, у него свое жилье. Я думаю, у него все в порядке; большинство детей встают на ноги крепко, даже если у них было и тяжелое детство, но Брикс, наверное, преуспел в этом больше других.

— Тяжелое детство? — переспросила Клер.

— Ну, как обычно: родители слишком поглощены своими проблемами, и тому подобное. — Он сделал паузу. — Нет, думаю, что для вас это не так уж обычно, да? Вероятно, для вас Эмма была средоточием всей жизни и вы давали ей все, что она хотела.

Клер улыбнулась и покачала головой:

— Нет, я не могла — у нас никогда не было достаточно денег. Но я уделяла ей много внимания.

— Большую часть своего внимания.

— Ну да, когда мы были вместе.

— А вы никогда не выходили замуж еще раз?

— Нет. — Она чуть помолчала. — А вы?

— О, сотню раз. Точнее, три раза, с тех пор как мы развелись с матерью Брикса. А она пробовала выходить замуж тысячу раз. Брикс это, конечно, ненавидел: я думаю, ему казалось, что он какой-то талисман, который мы таскаем из одной семьи в другую. А в семье я много не был — все больше на работе. Но ведь и вы тоже так, разве нет?

— Нет, что касается времени. Я брала Эмму с собой, когда она была еще маленькой — мне разрешали это. И в ее первые годы в школе, когда она все еще была мала, я работала неполный день и брала работу на дом. А ваша жена работала?

— Нет. — Он улыбнулся. — Она занималась покупками. Это была ее карьера — и она достигла больших успехов.

— Что это значит? — спросила Клер с любопытством.

Квентин поднял брови:

— Это значит, что у нее пылкое увлечение — всю жизнь изучать, что могут ей предложить лучшие искусники всего мира, и где это найти, и как достать это по лучшей цене. — Он улыбнулся. — Я думал, что все женщины с рождения знают это.

— Это почему? Он пожал плечами:

— Извините, это была плохая шутка. Женщины, с которыми я был знаком, казались экспертами в этой области с той поры, как они научились ходить, но, может быть, они не были так типичны. Но вы тоже любите ходить по магазинам, не так ли? Вы, должно быть, получаете удовольствие от покупок, время от времени, вместе с дочерью? — Он поглядел на ее платье. — У вас прекрасный вкус.

Клер покраснела от удовольствия.

— Мы совсем недавно сделали много всяких покупок, но мы не знатоки в этой области. — Она чувствовала неохоту говорить о деньгах и о том, как они ей достались. — Когда вы были на работе, а Брикс рос, вы работали в Эйгер Лэбс?