— Красиво сказано, — заметил Эббот, одобрительно сморщив свое шишковатое лицо, — но я не уверен, что понял вас.

— Я бы сказал, что все яснее ясного, — ответил человек из СНБ, глядя на полковника Маннинга и Питера Ноултона. — Два наиболее активных разведывательных органа страны получали информацию о Каине последние три года и не взаимодействовали на предмет выявления ложных данных. Мы просто принимали всю информацию за достоверные сведения, накапливали ее и хранили.

— Мы тут уже долго ходим вокруг да около — я бы сказал, слишком долго, — но ничего нового для себя я здесь не услышал, — сказал Монах. — Доносчики народ хитрый и осторожный, они ревниво оберегают свои контакты. Из благородных побуждений этим делом никто не занимается, только ради выгоды.

— Боюсь, вы не придали значения тому, что я имел в виду. — Джиллет снял очки. — Я уже сказал, что меня встревожило то обстоятельство, что так много убийств приписываются Каину — приписываются ему здесь, — тогда как мне представляется, что самый изощренный убийца нашего времени, а может быть и вообще в истории, отходит на задний план. Я думаю, это неправильно. Я думаю, что именно Карлос — тот человек, на котором нам следует сосредоточиться. Что произошло с Карлосом?

— Я не согласен с вашим мнением, Альфред, — сказал Монах. — Время Карлоса прошло, наступило время Каина. Старые порядки меняются, приходят новые, и я подозреваю, в море плавают куда более кровожадные акулы.

— Не могу с вами согласиться. — Представитель Совета национальной безопасности сверлил своим совиным взглядом пожилого деятеля разведывательной службы. — Простите меня, Дэвид, но мне вдруг пришло в голову, что сам Карлос манипулирует этим Комитетом. Уводит от себя внимание, заставляя нас сосредоточиться на предмете гораздо меньшей важности. Мы тратим всю нашу энергию, гоняясь за беззубой песочной акулой, в то время как молот-рыба разгуливает на свободе.

— Никто не забывает про Карлоса, — возразил Маннинг, — просто он теперь не так активен, как Каин.

— Возможно, — холодно сказал Джиллет, — именно в это Карлос и хочет заставить нас поверить. И, видит Бог, мы в это поверили.

— А вы сомневаетесь? — спросил Эббот. — Список Каиновых деяний просто ошеломляет.

— Сомневаюсь ли я? — переспросил Джиллет. — Вот в чем вопрос, не так ли? Но кто из нас может знать наверняка? Это тоже уместный вопрос. Сейчас мы установили, что Пентагон и Центральное разведывательное управление действовали в буквальном смысле независимо друг от друга, даже не совещаясь относительно достоверности своих источников.

— Традиция, редко нарушаемая в этом городе, — усмехнулся Эббот.

Вновь вмешался конгрессмен из Надзора:

— К чему вы клоните, мистер Джиллет?

— Я бы хотел иметь больше информации о некоем Ильиче Рамиресе Санчесе. Это…

— Карлос, — сказал конгрессмен. — Помню, читал где-то. Ясно. Благодарю. Продолжим, джентльмены.

Маннинг быстро заговорил:

— Давайте вернемся к Цюриху. Мы рекомендуем заняться Каином. Мы можем дать знать людям из Verbrecherwelt,[68] мобилизовать всех наших информаторов, запросить содействия у цюрихской полиции. Нельзя больше терять ни одного дня. Человек в Цюрихе — это Каин.

— Тогда как же Брюссель? — Ноултон из ЦРУ спрашивал и каждого сидящего за столом, и самого себя. — Метод Каинов, информаторы твердили в один голос. С какой целью?

— Очевидно, с целью скормить вам фальшивую информацию, — сказал Джиллет. — Прежде чем предпринять какие-либо решительные меры в Цюрихе, я полагаю, каждому из вас стоит еще раз просмотреть досье Каина и перепроверить все поступившие данные. Пусть все ваши европейские отделения займутся каждым информатором, который столь чудесным образом явился, чтобы предложить вам сведения. Подозреваю, что вы можете найти здесь нечто для вас неожиданное: искусную руку Рамиреса Санчеса.

— Раз уж вы так настаиваете на разъяснениях, Альфред, — перебил его Эббот, — почему бы не рассказать нам о неподтвержденном происшествии, имевшем место полгода тому назад? Похоже, мы завязли. Это могло бы нам помочь.

Впервые за время совещания решительный посланец Совета национальной безопасности, казалось, заколебался.

— В середине августа из надежного источника в Эксан-Провансе нам дали знать, что Каин направляется в Марсель.

— В августе? — воскликнул полковник. — В Марсель? Леланд! Посол Леланд был убит в Марселе. В августе!

— Но из этого ружья стрелял не Каин. Это была работа Карлоса, как установлено. Калибр оружия тот же, что и в предыдущих случаях. Есть три описания неизвестного темноволосого мужчины, замеченного на четвертом и пятом этажах дома на набережной с сумкой в руках. Никаких сомнений, что Леланд был убит Карлосом.

— Бога ради, — взревел офицер. — И это — после всего, после убийства! На Леланде был один важный контракт — это вам не приходило в голову? Он был военным достоянием! Проклятье, он мог бы сегодня быть в живых! Если бы мы знали про Каина, мы могли бы прикрыть Леланда.

— Маловероятно, — спокойно ответил Джиллет, — Леланд был не из тех, кто согласен жить в бункере. И принимая во внимание его стиль жизни, туманное предупреждение вряд ли достигло бы цели. Кроме того, если бы наш замысел удался, предупреждение Леланда было бы контрпродуктивным.

— Каким образом? — резко спросил Монах.

— Объясню. Наш источник должен был выйти на контакт с Каином от полуночи до трех часов ночи на улице Сарразен 23 августа. Леланд не ожидался раньше 25-го. Как я уже сказал, если бы наш замысел удался, то мы бы взяли Каина. Но не получилось, Каин не появился.

— И ваш источник настоял на сотрудничестве исключительно с вами, — добавил Эббот, — исключая всех остальных.

— Да, — кивнул Джиллет, безуспешно пытаясь скрыть смущение. — По нашим расчетам, Леланд ничем не рисковал, — что и подтвердилось в отношении Каина, — а шансы для захвата были выше, чем когда-либо. Мы наконец нашли человека, готового опознать Каина. Кто-нибудь из вас действовал бы иначе?

Молчание. На сей раз его прервал проницательный конгрессмен из Теннесси, протянув:

— Господь Всемогущий… Что за пустозвоны!

Тишину нарушил задумчивый голос Дэвида Эббота:

— Поздравляю вас, сэр, вы первый честный человек, присланный с холма.[69] То, что вы не поддались воздействию разреженной атмосферы этого невероятно секретного собрания, не ускользнуло ни от одного из нас. Это отрезвляет.

— Боюсь, что конгрессмен не уловил всей деликатности…

— Помолчали бы лучше, Питер, — оборвал Монах. — Полагаю, конгрессмен хочет что-то сказать.

— Совсем немного, — подтвердил Уолтерс. — Я думаю, всем вам больше двадцати одного года, то есть на вид больше, и можно ожидать, что вы кое-что понимаете. Можно ожидать, что вы способны вести осмысленный разговор, обмениваться информацией, соблюдая при этом доверительность, и искать общих решений. Вместо этого вы собачитесь, как кучка подростков из-за дешевого латунного колечка. Это очень скверный способ расходовать деньги налогоплательщиков.

— Вы излишне упрощаете, конгрессмен, — перебил его Джиллет. — Вы говорите о каком-то утопическом механизме выявления фактов. Такого не бывает.

— Я говорю о разумных людях, сэр. Я юрист и, прежде чем пришел в этот Богом забытый балаган, постоянно имел дело с конфиденциальной информацией. Что нового я могу тут узнать?

— И какова же ваша точка зрения? — спросил Монах.

— Мне требуются объяснения. Больше полутора лет я заседал в подкомитете палаты представителей по убийствам. Перепахал там тысячи страниц с сотнями имен и вдвое большим числом версий. Думаю, нет такого предполагаемого заговора или подозреваемого в убийстве, о котором я бы не знал. Я жил с этими именами и версиями почти два года, пока не решил, что больше там учиться нечему.

— Я бы сказал, ваша компетентность впечатляет, — вставил Эббот.