Нельзя оставаться в машине, он не решался сесть за руль. Машина превратилась в ловушку, его отыщут по ней. Борн сунул пистолет в карман рядом с катушкой пластыря и, вытащив марлю, сжал ее в левой руке, чтобы была наготове, если рана вновь закровоточит. Он вылез из машины и, как мог быстро, захромал по улице.
Где-то неподалеку перекресток, такси. Штепдекштрассе.
Мари Сен-Жак бежала посередине широкой пустынной улицы, то скрываясь в темноте, то выныривая на свет фонарей, маша руками проезжающим автомобилям. Они проносились мимо. Она обернулась, освещенная фарами сзади, подняла руки, взывая о помощи: машины прибавили скорость и промчались мимо. Это был Цюрих, а Лёвенштрассе ночью была слишком широка, слишком темна, слишком близка к пустынному парку и реке Зиль.
Однако двое мужчин в одной из машин следили за ней. Они потушили фары — водитель увидел ее издали. Он заговорил со своим спутником по-немецки:
— Наверняка она. Черняк живет всего в квартале отсюда.
— Остановись, дай ей подойти. На ней должно быть шелковое… Она!
— Давай убедимся, прежде чем сообщать остальным.
Мужчины вышли из машины. Строгие деловые костюмы, приветливые, хоть и серьезные лица. Испуганная женщина подбежала к ним.
— Что случилось? Вам нужна помощь?
— Помогите! — закричала Мари. — Только… Я не говорю по-немецки!.. Вызовите полицию!
— Мы и есть полиция, — веско сказал один из них. — Мы не были уверены, мисс. Вы ведь женщина из «Карийон дю Лак»?
— Да! — закричала она. — Он не отпускал меня! Бил, угрожал пистолетом! Это было ужасно!
— Где он сейчас?
— Он ранен. В него стреляли. Я убежала из машины… Он был в машине, когда я убежала. — Мари показала рукой вниз по Лёвенштрассе. — Там. Чуть ниже… Серая машина, двухместная. У него оружие.
— У нас тоже оружие, мисс, — сказал водитель. — Садитесь. Вы будете в полной безопасности, мы будем очень осторожны. Быстрее.
Серый двухместный автомобиль стоял у тротуара с выключенными фарами. Внутри никого не было. У дома № 37 уже собралась толпа. Один из мужчин обернулся к перепуганной женщине, вжавшейся в угол, и спросил:
— Здесь живет некий Черняк. Он его упоминал? Не собирался ли зайти?
— Уже заходил! И меня заставил! Он убил его! Убил несчастного старика калеку!
— Der Sender — schnell, — сказал мужчина и схватил микрофон с приборной доски. — Wir sind zwei Strassen von da.[27]
Машина рванулась вперед. Мари вцепилась в переднее сиденье.
— Что вы делаете? Ведь тут убит человек!
— И мы должны найти убийцу! — сказал водитель. — Вы говорите, он был ранен. Может, он бродит где-то поблизости. Наша машина без опознавательных знаков, так что мы можем его найти. Дождемся, конечно, когда появятся оперативники, но у нас разные задачи.
Они проехали несколько сот ярдов и остановились. Пока водитель объяснялся с Мари, его напарник говорил в микрофон. «Wir kommen binner zwanzig Minuten. Wartet»,[28] — послышалось из передатчика.
— Скоро здесь будет наш босс. Необходимо дождаться его. Он хочет поговорить с вами.
Мари откинулась на спинку сиденья, прикрыла глаза и вздохнула:
— Господи, выпить бы сейчас чего-нибудь!
Водитель рассмеялся, кивнул напарнику. Тот достал из «бардачка» небольшую бутылку и улыбаясь протянул женщине.
— Не слишком шикарно, мисс. Ни стаканов, ни рюмок у нас нет, зато есть бренди. Разумеется, для экстренных медицинских случаев. Вот как сейчас. Пожалуйста! Ваше здоровье!
Мари улыбнулась в ответ и взяла бутылку.
— Вы замечательные люди, и вы не представляете, как я вам благодарна. Если когда-нибудь будете в Канаде, я приготовлю вам лучший в Онтарио обед по-французски!
— Спасибо, мисс, — сказал водитель.
Борн разглядывал повязку на плече, щурясь всматривался в мутное отражение в грязном, с подтеками зеркале, привыкая к тусклому свету грязной комнатенки.
Он не ошибся. Все было точно как ему представлялось: выцветшая красная дверь, разбитые окна, ржавые перила. Несмотря на то, что он явно был ранен, никто не задал ни единого вопроса. Пересчитав деньги, управляющий как бы между прочим бросил:
— Если есть деньги и нужен будет доктор, можно подыскать такого, что держит язык за зубами.
— Буду иметь в виду.
К счастью, рана была легкой. Пока он не найдет лучшего доктора, чем тот, что практикует тайком на Штепдекштрассе, хватит и пластыря.
Если стрессовая ситуация заканчивается телесным повреждением, нужно учитывать, что ущерб может быть как физическим, так и психологическим. Может возникнуть отвращение к боли, телесным травмам. Не пытайтесь рисковать, но, если есть время, дайте себе возможность приспособиться. Не паникуйте…
А он запаниковал; некоторые участки тела словно онемели. И хотя раны на плече и на виске были настоящими и болели, ни та, ни другая не могли повлечь неподвижности. Он не мог перемещаться с такой скоростью, с какой хотел бы, или с такой силой, какой, он знал, он обладает, но перемещался осознанно. Команды отправлялись и получались, мозг руководил мышцами; он мог действовать.
А после небольшого отдыха сможет действовать лучше. Надо уходить, надо встать задолго до рассвета и найти другой способ выбраться из Цюриха. Управляющий с первого этажа любит деньги, через час-полтора он разбудит неряху хозяина.
Джейсон опустился на продавленную кровать и откинулся на подушку, глядя на голую лампочку под потолком, стараясь избавиться от слов, звучавших в мозгу, чтобы отдохнуть. Но они не исчезали, заполняя уши, как гром литавр.
Полгода назад был убит человек…
А вы взялись за работу…
Он повернулся к стене, закрыл глаза. И вдруг возникли другие слова, и он сел, лоб покрылся испариной.
Они заплатят за твой труп!.. Карлос заплатит! Еще как заплатит!
Карлос.
Большой седан остановился возле серого двухместного автомобиля и припарковался на обочине. Патрульные машины полицейских появились пятнадцать минут назад, «скорая помощь» — минут пять. Любопытные по-прежнему толпились на тротуаре, но возбуждение стало спадать. В тишайшем квартале Лёвенштрассе посреди ночи убили человека. Волнение владело всеми: то, что случилось в доме 37, может случиться в 32-м, или в 40-м, или в 53-м. Мир сходил с ума, и Цюрих вместе с ним.
— А вот и наш босс, мисс. Не могли бы вы пройти к нему? — Один из мужчин вышел из машины и открыл перед Мари дверцу.
— Конечно. — Она ступила на тротуар и с благодарностью ощутила мужскую руку, поддерживающую ее под локоть. Это прикосновение было куда мягче, чем железная хватка чудовища, которое тыкало дулом пистолета ей в лицо. Мари содрогнулась. Они подошли к седану, она забралась внутрь. Огляделась. И вдруг окаменела, с трудом переводя дыхание. Перед ней сидел человек в длинном черном плаще, а на носу у него поблескивали очки в тонкой золотой оправе.
— Вы!.. Вы были в отеле! Вы — один из них!
Он устало кивнул.
— Верно. Я представляю особое отделение цюрихской полиции. И прежде, чем продолжить наш разговор, хочу заверить, что во время событий в «Карийон дю Лак» вам не угрожала никакая опасность с нашей стороны. Мы — люди тренированные, ни один выстрел не мог поразить вас. Иногда мы не стреляли, потому что вы были слишком близко от него.
Мари потихоньку приходила в себя. Спокойный, уверенный тон человека напротив успокаивал.
— Спасибо вам за это.
— Невелика премудрость. Итак, насколько я понимаю, в последний раз вы видели преступника на переднем сиденье вот того серого автомобиля, не так ли?
— Да. Он был ранен.
— Серьезно ранен?
— Достаточно, чтобы его речь стала бессвязной. Он прижимал бинт к голове, и на плече была кровь — то есть на пальто. А кто он?
— Имена не имеют значения, у него их масса. Но, как вы убедились, он убийца. Жестокий убийца, и его нужно обезвредить, прежде чем он успеет снова пролить кровь. Мы охотимся за ним несколько лет. Полиция многих стран. И вот наконец появилась возможность, которой раньше не было. Мы знаем, что он в Цюрихе и ранен. Конечно, здесь он не останется, но далеко ли сможет уйти? Он говорил, как собирался выбраться из города?