Борн прошел по красновато-коричневым ступенькам мимо спускающихся рабочих. Ступив через порог, он увидел справа винтовую лестницу, а прямо перед собой — узкий коридор, заканчивающийся метрах в десяти впереди еще одной дверью. Ему приходилось подниматься по этой лестнице и ходить по этому коридору тысячи раз. И вот теперь он вернулся — и его пронзил всепоглощающий ужас. Он двинулся вдоль по темному коридору. Сквозь створчатые двери в глубине падала полоса света. Он приближался к комнате, где родился Каин. К той самой комнате. Он вцепился рукой в ремни на плече и постарался унять дрожь.

Мари подалась вперед на сиденье бронированного правительственного седана, не отрывая глаз от бинокля. Что-то случилось; она не знала наверняка, но догадывалась. Невысокий, коренастый человек несколько минут назад поравнялся с генералом, замедлил шаг, видимо, что-то сказал и пошел дальше. Через несколько секунд Кроуфорд последовал за незнакомцем.

Конклин нашелся.

Однако, если верить генералу, они не слишком продвинулись к цели. Наемные убийцы, неизвестные в лицо нанимателю и не знающие его. Нанятые, чтобы отнять жизнь у человека… по ошибке! Господи, как же они ей отвратительны! Безмозглые, тупые люди. Играющие чужими жизнями. Знающие так мало, полагая, будто знают все! Они не желают никого слушать! И не слушают, покуда не становится слишком поздно, да и то лишь с суровой снисходительностью и постоянными напоминаниями о том, что могло случиться, — если бы дела обстояли так, как им привиделось, а они обстоят иначе. Развращенность их происходит от слепоты, ложь порождается упрямством и неловкостью. Не ставьте в неловкое положение сильных мира сего; напалм — достаточно веский довод.

Мари подкрутила бинокль. К крыльцу дома вслед за элегантной парой, — очевидно жившей по соседству и вышедшей прогуляться, — приближался рабочий с одеялами и ремнями на плече. На нем была армейского типа куртка и черная вязаная шапка. Возле крыльца он остановился и заговорил с двумя другими рабочими, выносившими из дверей дома треугольный предмет.

Что это?.. Странно. Она не видела лица рабочего, но его шея, посадка головы… что же? Рабочий начал подниматься по ступеням: простой работяга, заранее уставший, на всю жизнь вперед, неопрятный… Мари отняла от глаз бинокль. От волнения ей мерещились вещи, которых не могло быть.

Господи! Любимый мой, мой Джейсон! Где же ты? Появись. Дай отыскать тебя. Не бросай меня из-за этих слепых, безмозглых людишек. Не позволяй им отнять тебя у меня.

Где же Кроуфорд? Он обещал сообщать о каждом своем шаге. Она сделала глупость. Им нельзя доверять, ни одному из них. Он ведь обещал!.. Где же он?

— Будьте добры, вы не опустите стекло? — обратилась она к водителю. — Здесь задохнуться можно.

— Простите, мисс, — отозвался офицер в гражданском. — Я включу для вас кондиционер.

Окна и двери машины управлялись кнопками, доступными лишь водителю. Она была в склепе из стекла и металла — посреди залитой солнцем и обсаженной деревьями улицы.

— Не верю ни единому слову! — бросил Конклин; проковыляв к окну, он уставился на улицу, закусив указательный палец левой руки.

— Ты просто не хочешь верить, Алекс, — возразил Кроуфорд. — А все обстоит гораздо проще. Все сходится, и все намного проще.

— Ты не слышал запись! Не слышал Вийера!

— Я слышал рассказ этой женщины, большего не требуется. Она говорит, мы не пожелали ничего слушать… Ты не пожелал.

— Тогда она лжет! — Конклин неловко повернулся к генералу. — Господи, ну конечно, она лжет! Да и как ей не врать? Она ведь его женщина. И сделает все, чтобы избавить его от расправы.

— Ты не прав и знаешь это. То, что он здесь, доказывает твою ошибку. Равно как и мою: я принял твои слова на веру.

Конклин тяжело дышал, дрожащей рукой он стиснул набалдашник трости.

— Может быть… может, лучше… — Он не договорил, беспомощно глядя на Кроуфорда.

— …пусть все идет, как задумано? — тихо спросил генерал. — Ты устал, Алекс. Ты не спал несколько суток, ты на пределе истощения. Я ничего от тебя не слышал.

— Не слышал. — Разведчик помотал головой, закрыв глаза, лицо его выражало отвращение. — И я ничего такого не говорил. Я только хочу знать, с чего же теперь начать.

— Я знаю, — отозвался Кроуфорд и, подойдя к двери в соседнюю комнату, открыл ее и позвал: — Войдите, пожалуйста.

Коренастый стрелок вошел, бросил взгляд на прислоненное к стене ружье, затем посмотрел на двух государственных чинов.

— В чем дело?

— Стрельбы сворачиваются, — произнес Кроуфорд. — Думаю, вы уже догадались.

— Какие стрельбы? Меня наняли охранять вот его. — Стрелок кивнул в сторону Конклина. — Вы хотите сказать, сэр, вам больше охрана не нужна?

— Вы прекрасно знаете, что мы имеем в виду, — резко ответил разведчик. — Все — объект, указания — отменяются.

— Какие указания? Знать ничего не знаю. Условия, на которых я был нанят, вполне ясны: охранять вас.

— Хорошо, замечательно, — кивнул Кроуфорд. — Осталось только выяснить, кто еще охраняет этого господина?

— То есть как «кто еще»?

— Я имею в виду, за пределами этого помещения. В других помещениях, на улице, в машинах или еще где-нибудь. Нам необходимо это знать.

— Боюсь, джентльмены, вы меня неправильно поняли. — Стрелок пересек комнату и взял стоящее у стены ружье. — Я был нанят на индивидуальной основе. Если наняли кого-то еще — я не в курсе.

— Ты знаешь их! — не выдержал Конклин. — Кто они? Где находятся?

— Не имею ни малейшего представления… сэр. — Вежливый стрелок еле заметно, сантиметров на пять, приподнял над полом дуло своего ружья. — Если вы в моих услугах больше не нуждаетесь, я пошел.

— Вы можете с ними связаться? — остановил его Кроуфорд. — Мы вам щедро заплатим.

— Мне уже и без того щедро заплатили, сэр. Было бы нехорошо с моей стороны брать деньги за услугу, которую я не в состоянии оказать. И потому продолжать этот разговор бессмысленно.

— На карту поставлена жизнь человека! — закричал Конклин.

— И моя тоже. Прощайте, джентльмены. — С этими словами крепыш, повыше приподняв дуло, вышел.

— Господи! — Конклин стремительно повернулся к окну, задев тростью батарею отопления. — Что нам теперь делать?

— Для начала избавиться от этих грузчиков из трансагентства, — ответил Кроуфорд. — Уж не знаю, какая роль им отводилась в твоем плане, но теперь это только помеха.

— Не могу. Я пытался. Я тут ни при чем. После того, как мы демонтировали свое оборудование, наш отчет попался на глаза Административному контролю. Они увидели, что лавочка прикрыта, — и поспешили дать указание Управлению делами вывозить оттуда все к чертовой матери.

— И сработали на редкость скоро, — кивнул генерал. — Монах брал оборудование под свою подпись. Его ручательство освобождает агентство от ответственности. Документ должен быть где-то подшит.

— Он бы пригодился в самый раз, будь в нашем распоряжении двадцать четыре часа. Но мы не знаем даже, есть ли у нас двадцать четыре минуты.

— Все равно эта бумага нам понадобится. Будет произведено сенатское расследование. Закрытое, я надеюсь… Оцепи улицу!

— Что?

— Ты слышал, что я сказал: надо оцепить улицу! Вызови полицию — и пусть они все перегородят!

— От имени ЦРУ? Это наше внутреннее дело.

— Тогда я это сделаю! Через Пентагон, через Комитет начальников штабов, если потребуется! Мы тут топчемся вокруг да около, ищем подходящий предлог — когда все у нас перед глазами. Очисти улицу, оцепи ее с двух сторон, подгони полицейский фургон со звуковым оборудованием, посади туда девушку и дай ей микрофон! Пусть говорит все, что ей взбредет в голову, пусть кричит. Она была права: он придет к ней.

— Ты хоть соображаешь, что говоришь? — спросил Конклин. — Возникнут вопросы. Нагрянут газетчики, радио, телевидение. Все будет предано огласке.

— Я вполне отдаю себе в этом отчет, — произнес генерал. — Как и в том, что она согласна будет нам помочь. Она, быть может, сделает это в любом случае, но я бы попытался спасти человека, который мне никогда не нравился и которого я не одобрял. Но когда-то уважал и, кажется, теперь уважаю еще больше.