Он рассеянно смотрел вниз на оживленную сцену.

Все признаки показа моделей исчезли. Юноши и девушки сидели за столами и партами, рисовали или писали в студии дизайна; дальше, в закроечной, студенты работали с ножницами, бумагой, булавками и ярдами материи, один сидел за швейной машиной, две девушки вырезали выкройку, ещё одна с помощью булавок драпировала органди на манекене. В большой студии полная женщина позировала на постаменте, вокруг плотным полукругом сгрудились студенты, одни за мольбертами, другие сидели на табуретках, закрепив рисовальные доски между ножками перевернутых стульев.

Первое впечатление бесцельной суеты было обманчиво. Все эти люди работали, погрузившись в дело. Двадцать минут позирования, пять минут отдыха; у все слышащего, но невидимого на балконе Макки начало складываться о школе первое впечатление.

Никто не горевал о смерти Барбары Бэрон. Никто не торжествовал, хотя она и была высокомерной, надменной и нелюбимой; это их попросту не заботило. Она была мертва, и все тут. То, что из-за этого у Филиппа Монтана возникли неприятности, — очень плохо. Нужно отдать ей должное, если он и толкнул её, то не умышленно, но она вечно подстрекала его, околачивалась вокруг и привлекала его внимание.

Что до намерения Д.Д. жениться на красавице, это все восприняли легко. Он переживет. Он постоянно в кого-нибудь влюбляется. Свидетели — студентка из Франции, девушки из Южной Америки и Дрейки. Пару лет назад он был без ума от Дрейки.

Макки уже объяснил себе преданность секретарши Джордану Фэрчайлду. Она очень увлечена им. К несчастью, в её увлеченности не было страсти. Но её нельзя упускать. Может всплыть ещё один мотив для убийства Барбары Бэрон.

Худая, по-заячьи напуганная девушка была испугана больше, чем обычно, и усердно склонилась над рекламным постером. Проследить её связи с умершей девушкой.

Найрн Инглиш появилась и пропала; в волосах червонного золота, которые золовка назвала рыжими, запутался свет. Лицо её было напряжено, но все же, несмотря на скрытую трагедию и личную драму, какой бы она ни была, в ней была искрилось воодушевление, когда она раскритиковала часть работы и блестяще показывала, как это нужно делать.

Пробежавший шепот предупредил о появлении мисс Карлайл и заставил лентяев работать:

— Карлайл. Смотрите, вот там — под аркой.

Джоан Карлайл выглядела очень уставшей, намного более уставшей, чем Найрн Инглиш; все-таки она была куда старше. Тем не менее, мрачная тень, скользившая по лицу, когда она думала, что её не видят, привлекла внимание шотландца.

Да, очень поучительные полчаса. Впоследствии Макки будет жестоко обвинять себя за них. Будущие несчастья рождались здесь, под его пальцами, перед его глазами — он обладал достаточной информацией — и ничего не предпринял. Он просто повернулся спиной и вышел, дав Пирсону указания относительно девушки-зайчика, и поехал в Бруклин поговорить с Хью Бэроном про утерянный браслет.

С тем же успехом он мог оставаться на месте. И насчет этого, и всего остального. Хью Бэрон был занят, и взволнован, и опечален, и озабочен, и полностью измучен. Столько всего нужно было решить, столько всего сделать. Макки сказал, что тело его дочери, возможно, будет выдано сегодня. Нет причин его удерживать.

Даже после описания Макки Бэрон не смог припомнить браслет.

— У неё было столько вещей, инспектор…

Его горе было все так же окрашено чем-то ещё кроме всепоглощающей печали. Ну, по всем параметрам умершая девушка не была той дочерью, что может умаслить отцовское сердце. И ни один умный, тихий, сдержанный человек не станет выворачивать душу наизнанку перед инспектором полиции.

Узнать о его управлении состоянием Титуса Фэрчайлда и о последней воле и завещании его жены, не афишируя такое любопытство. Совет юношам насчет женитьбы прекрасно подходил и для криминалистики: «Не женись на деньгах, мальчик, но иди туда, где деньги делаются». Жить не в розовом кусту, но возле роз. Большинство преступлений, в конце концов, сводятся к этому, если не непосредственно, то, во всяком случае, в основе.

Шотландец отбыл. И едва приехав в офис, узнал, что исчез кинжал. Пришлось сразу же вернуться на Шайнбоун-аллею.

Глава 12

В самой школе ничего страшного пока не произошло. Перед тем, как это случилось, заходил Филипп Монтан. потом на это особенно напирал окружной прокурор. Монтану пришлось вернуться в художественную школу, чтобы наспех собрать свои вещи, немного освежиться и выглядеть, как говаривал Пирсон, на миллион долларов. Джордан Фэрчайлд закрылся в своей студии, так что встретиться он не могли.

Монтан прошел прямо в приемную, где поболтал с Нормой Дрейк, присев на край её стола, беззаботно покачивая длинной ногой и дымя трубкой. Чернобровая секретарша обменялась с ним энергичным рукопожатием. Несмотря на её преданность Фэрчайлду — и, возможно, школе — Монтан явно ей нравился и она не собиралась этого скрывать. Пирсон не мог слышать, о чем шла речь, но немного погодя Норма Дрейк встала, вышла из офиса и прошла по коридору.

В международной школе дизайна не было звонков, но высоко на стене висели часы, которые были видны из многих классов. Студенты начинали посматривать на них с половины двенадцатого. Точно в двенадцать часов кисти откладывали в сторону, отодвигали мольберты и холсты, юноши и девушки потоком устремлялись в коридор и направлялись к лифту.

Пирсон пробился сквозь толпу следом за Нормой Дрейк. Та разыскивала Найрн Инглиш.

— Где Найрн? Кто-нибудь видел Найрн?

Отозвалось с полдюжины голосов. Найрн находилась в примерочной, помогая одной из студенток подогнать атласный халат.

Пирсон не обладал даром Тодхантера быть невидимым. И вполне возможно, когда Норма Дрейк найдет Найрн Инглиш, а студентка уйдет, они заметят капитана, расположившегося наверху на галерее, с которой он мог все видеть и слышать.

Норма Дрейк сказала:

— Найрн, Фил в приемной. Он пришел по своим делам и хотел бы встретиться с тобой.

Найрн Инглиш отложила ножницы и катушку красных ниток, подошла к окну, выглянула и сказала не оборачиваясь:

— Но я не хочу его видеть. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Не могла бы ты это ему передать, Дрейки?

Секретарша пожала плечами, вернулась к себе и сделала все, как было сказано. Монтан встал, хмуро посмотрел на неё и вышел в коридор. Но Найрн Инглиш его опередила. Она убежала из примерочной и уже направлялась к лифту, когда он её догнал.

Четверть часа спустя, очистив свой стол, стоявший под лестницей, и забрав вещи из жилой комнаты — ящик с красками и изображение обнаженной красотки, которое он отколол со стены, — Монтан собрался уезжать, задержавшись только в приемной чтобы попрощаться с мисс Карлайл. Та всегда к нему хорошо относилась. Во всей школе только Джордан Фэрчайлд вел себя так, словно преподаватель рисунка с натуры был убийцей. Остальные либо так не думали, либо, если и думали, то не придавали этому значения.

Джоан Карлайл с секретаршей обедали с Фэрчайлдом в его комнате. Незадолго до окончания перерыва — примерно без пяти час — закипел обратный поток юношей и девушек от восемнадцати до двадцати пяти лет, привлекательных и некрасивых, высоких и маленьких, умных и глупых, некоторые родом из самых разных частей света.

В пять минут второго мольберты и холсты в студии уже были разобраны. Студенты второго курса после обеда писали с натуры, остальные посвящали свое время тем предметам, в которых специализировались: гобеленам, рекламе, театральным костюмам, сценическому дизайну или высокой моде.

Из-за ширмы вышел натурщик, тот же самый парень, с которым они работали целую неделю, — уроженец Ост-Индии по имени Падлиопли. Он вошел за ширму в коричневом костюме и белой рубашке, с коричневой шляпой в руках; когда он вышел из-за ширмы, на нем не было ничего, кроме полоски коричневой кожи вокруг бедер и белого тюрбана на голове.

Но Пирсона, наблюдавшего все с балкона, поразило не это. Толстая леди, которую он видел утром, убила в нем способность удивляться человеческим формам, были те божественными или совсем наоборот. Нет, мистер Падлиопли буквально плясал от ярости.