— Капитан Байбаков Артемий Кузьмич.
— Генерал не передавал рюкзак для меня?
Синеглазый выдернул рюкзак из темного угла:
— Вот он! Я нес. Меня, кстати, Иваном зовут. Иван Мешков.
Женщина посмотрела на него и кивнула. Попросила:
— Попрошу всех отвернуться. Надоела мне эта хламида хуже горькой редьки! Как тамошние женщины такое издевательство выдерживают? Через чадру дышать тяжело.
Мужики вышли за угол помещения и она за пару минут переоделась в камуфляж. Забила снятые тряпки в мешок. Наклонилась, чтобы завязать шнурки на высоких ботинках:
— Ребята, можете заходить!
Мешков откровенно разглядывал стройную фигуру. В глазах парня светилось восхищение. Она уже перестала обращать внимание на его настойчивый взгляд. Спокойно свила волосы на затылке и закрепила их резинкой. Натянула сверху маску:
— Собираемся и уходим. Уходим быстро! Максимум через час поднимется тревога. Присыпка от собак имеется?
Капитан вздохнул:
— Все есть. Куда идти, вот вопрос? Я планировал добраться до Моздока, но теперь не знаю… Это похищение арабки мне все планы сбило! Я же на мужика рассчитывал. По следу все чеченцы бросятся, кто есть в Катаяме. Что предлагаете вы?
— Идти надо в Старую Сунжу.
Он уставился на нее, как на сумасшедшую:
— Вы что, спятили? Да нас там в момент схватят!
Марина засмеялась и покачала пальцем из стороны в сторону:
— И не подумано! Вы же арабку похитили? Похитили! У вас резона нет в Чечне оставаться. Вам надо выбираться. Они тоже решат, что вы на Моздок по прямой рванете. Поняли, капитан или продолжить?
Байбаков задумался. Потом махнул рукой:
— Была не была! Пошли в Старую Сунжу…
Чеченцы опомнились через полтора часа. Приглядывавший за автомобилем боевик сообразил, что ушедших уже давно нет. Поделился своими опасениями с командиром. Тот сразу же выслал четверых бородачей проверить, все ли в порядке. Минут через двадцать они принесли двух, так и не пришедших в себя, товарищей. Приволокли испачканную чадру, колечко с лазуритом и кисточки от одежды арабки:
— Женщину похитили, но кто — неизвестно! Следы обрываются через сотню метров. Вот все, что мы нашли. Она дралась, как истинная мусульманка! Все истоптано, грязь буквально перепахана ногами. Видно рот сразу зажали, так как криков в отряде Махмуда не слышали. Они не дошли всего метров четыреста.
Бесчувственных чеченцев привели в сознание, но они ничего не смогли рассказать. Не обращая внимания на разбитые и страшно болевшие головы, Уманов и Дзакоев связались с полковником Хачилаевым и доложили о случившемся. Тот заорал в трубку:
— Я вас для чего с ней отправлял? Найти!
Потребовал командира отряда. Быстро переговорил. Группа из полутора десятков вооруженных мужчин бросилась на поиски минут через десять. Прочесали окрестности, пока не наткнулись на клочок ткани, видимо зацепившийся за кусты. Один заорал радостно:
— Бабу в сторону канала потащили!
На берегу в одном месте обнаружили нечеткий отпечаток каблучка и обрывок веревки. Посовещавшись, чеченцы начали переправляться на другой берег, невзирая на холодную воду. Трое отправились назад, чтобы доложить Хачилаеву о направлении поиска. Он обещал выслать группу со стороны селения Толстой-Юрт на перехват.
На другом берегу из-за каменистой местности обнаружить следы не удалось, но чеченцы теперь были уверены, что рано или поздно следы найдутся. Их не остановили даже приближающиеся сумерки. Они добрались до ближайшего села и заночевали там, чтобы утром начать поиски. Боевики были уверены, что машины у похитителей нет и утром они все равно догонят их.
В это время к группе, прятавшейся в глухом кустарнике на берегу Сунжи, присоединился парень, который увел бородачей по ложному маршруту. Он устало упал на землю и выдохнул:
— Готово! Идут, как приклеенные. Сейчас на тот берег канала переплывают… — Разведчик зябко поежился и ухмыльнулся: — Да будет им купание на пользу!
Все заулыбались, хотя пока ждали тоже изрядно промерзли. Капитан повернулся к Марине:
— Дальше что?
— Ночью мужиков из плена освободим и в сторону станции Червленной-узловой уходить будем. Все смотрите сюда…
Марина выдернула блокнот и карандаш из кармана. Мужики сгрудились вокруг. Женщина принялась чертить схему:
— Вот сарай, в котором содержат пленников. Это в полукилометре отсюда. С этой стороны и с этой что-то типа казарм. Вот здесь, здесь и здесь часовые. Вот в этих местах пулеметные гнезда. Возле сарая с этой стороны начинается колючий кустарник. Он в дополнение сплошь опутан колючей проволокой и тут никого нет. Порезать ее труда не составит. Сколько часовых по ночам выставляют, не знаю. Придется наблюдать. Убивать нельзя, все же Чечня входит в Российскую Федерацию и официально войну не объявляли, а вот оглушить и связать можно. Только надо дождаться смены караула и как только новенькие встанут, сразу с ними разобраться. Это даст нам преимущество во времени. Не плохо бы потом машину угнать. К утру могли бы быть в Червленной, а там по обстоятельствам…
Байбаков не скрываясь, тяжело вздохнул:
— Вы всегда “по обстоятельствам” действуете? А если по-тихому не удастся?..
Степанова спокойно ответила:
— По обстоятельствам действовать легче. Все намного проще и виднее на местах. Если не удастся по-тихому, вы и сами знаете — придется бой принять! Опять-таки, не привыкать, хотя и не хотелось бы…
Мужик покачал головой:
— Странно, что вы до сих пор живы…
Она развела руками:
— Наглость — второе счастье, особенно по отношению к врагу!
В темноте группа подкралась к сараю. Проволоку порезали, вместе с кустами, в трех местах и проникли на территорию охраняемого лагеря. Мрак стоял такой, что протянутую руку было не видно. Со стороны поселка доносился редкий лай собак и еще какой-то смутный шум. Вела Марина.
Ждать пришлось больше двух часов, из чего разведка заключила, что караул несут по три часа, если не больше. Это их устраивало, как нельзя лучше. Слева от женщины лежал сержант Мешков, справа капитан Байбаков. Часов около десяти часовых сменили. Новые стражники тут же собрались вместе и начали тихонько обсуждать случившееся похищение. Степанова от некоторых их предположений хохотала про себя. Лежавший рядом Мешков, чувствуя плечом дрожь женщины, подумал, что она замерзла, придвинулся и осторожно обнял за плечи. Капитан повернул голову, но ничего не понял. Марина замерла и скинула руку. Прошептала, наклонившись к уху парня:
— Ты чего?
— Ты замерзла…
Она наклонилась еще ближе, касаясь мочки губами и прошептала:
— Вовсе нет! Боевики версии моего похищения обсуждают. Умора! В меня, по их предположениям, влюбился какой-то их командир из Толстой-Юрта и похитил, чтоб жениться. Потом болтают, что это казаки в отместку за Шелковскую уволокли и теперь они выкуп потребуют. Самое смешное, что на российских военных никто не думает. Один было заикнулся, а второй ему резонно так высказал: “Русские, если бы хотели, могли бы ее и в Москве схватить. И мы бы не узнали”. Каково?
Он удивленно прошептал:
— Ты понимаешь о чем они говорят?
— Практически дословно.
Оба замолчали, вглядываясь в темноту. Новые часовые присели у ворот, привалившись спиной к стене и не собирались бродить по периметру. Это было плохо. Женщина ухмыльнулась и потянула за плечо Ивана:
— Ванечка, пошли со мной! Оглоушишь мальчика. — Повернулась к офицеру: — Товарищ капитан, будьте наготове! Сейчас я их заставлю обход сделать.
Байбаков не успел сказать ни слова. Женщина бесшумно метнулась из кустов в сторону сарая. Разведчик кинулся за ней. По дороге она прихватила две палки. Обошли здание и подкрались с другой стороны. Спрятались в тени соседней казармы. Марина прошипела:
— Замри!
Иван затих в тени здания. Степанова подскочила к сараю, подняла палку и осторожно провела концом по краю шифера. Он зашуршал. Тут же отскочила в тень. Говор у ворот мгновенно стих. Из-за угла показалась человеческая фигура. Прошла метров пять вдоль стены. Боевик вполголоса спросил по-чеченски: