Но «большие маневры» стали лишь слабым толчком к развитию системы радионаблюдения за японскими ВМС, несмотря на то что необходимость в создании такой системы отмечалась рядом высокопоставленных военных, столь обширный проект так и не был завершен к началу войны на Тихом океане[659].

Большие надежды возлагались на очередные масштабные учения японского флота в 1933 г. Но в декабре 1930 г. Императорский военно-морской флот Японии отказался от использования «Кода-1918» и сменил шифр. Американцы не смогли добыть копию нового кода, и его расшифровка полностью легла на плечи криптоаналитиков, эта работа заняла последующие пять лет. Впервые для взламывания шифров были применены счетно-аналитические машины фирмы «АйБиЭм». Многочисленные радиоперехваты давали мало информации. Кроме стационарных станций к работе подключили и мобильные подразделения, так, в 1933 г. четверо американских разведчиков под видом метеорологов провели год на судах американских линий, курсировавших между японскими портами. Они занимались радиоразведкой, однако практически безрезультатно.

Изменение кода стало прямым следствием скандала, разразившегося в США, из-за пресловутой книги Г. Ярдли «Американская черная комната». Обиженный разведчик выложил все «как на духу»: американцы перехватывали и читали радиообмен десятков государств, по его оценке, в 1917— 1929 гг. армейской службой дешифровки было перехвачено не менее 45 000 иностранных донесений. Естественно, официальные лица американской администрации, армии и флота полностью отрицали написанное Ярдли, тираж его книги был арестован и конфискован. В Японии же работа была переведена и издана большим тиражом. Японцы извлекли уроки. Поднялась волна шпионофобии, искусно разжигавшаяся правительством и военными. Неудивительно, что в скором времени японская разведка начала использовать американские методы — например, проникновение со взломом в помещения иностранного консульства[660] .

В то же время главнокомандующий Азиатским флотом США адмирал Упхам приказал начальнику радиоразведки своего штаба лейтенанту Джозефу Венгеру собирать и перехватывать всю доступную информацию, касающуюся «больших маневров» 1933 г. Вен-гер стал получать информацию со станций «Эйбл» и «Бэйкер», а также с нескольких временных точек радиоперехвата. Японский флот вышел на учения, как и предполагалось, и последующие шесть месяцев лейтенант провел, занимаясь анализом перемещений японского флота. В итоге он подготовил детальный отчет на 115 страницах, в котором содержался анализ состава и диспозиции ВМФ Японии, включая позывные отдельных кораблей и соединений. Его отчет был послан в Вашингтон, через три года, уже после того как был расшифрован новый японский военно-морской шифр («Голубая книга»), сообщили, что отчет лейтенанта Венгера верный[661].

В отличие от чиновников из Вашингтона адмирал Упхам сразу понял ценность проделанной работы и приказал подчиненным ему службам радиоперехвата и дешифрования сконцентрироваться на слежении за японскими силами, чтобы исключить возможность неожиданного нападения, кроме того, эти службы были переведены под прямое подчинение командующего. 20 июня 1934 г. Упхам направил меморандум начальнику штаба ВМС адмиралу У.Х. Стандли, в котором, в частности, говорилось, что любая атака со стороны Японии «будет проведена без объявления войны или любого другого международного предупреждения», кроме того, он сообщал, что «приготовления будут сопровождаться усилением радиообмена». В качестве однозначного симптома, говорящего о подготовке Японии к крупномасштабной военной операции, Упхам называл масштабное возвращение коммерческого флота Японии в порты метрополии. Таким образом, японцы будут пытаться спасти свой торговый тоннаж, без которого существование империи было невозможно[662].

В 1929 г. пятеро выпускников школы радиоперехвата были направлены на Филиппины, где в местечке Олонгапо они организовали станцию радиоперехвата «Каст», которая приступила к активной работе в августе 1932 г. Однако станция несколько раз меняла место дислокации, пока наконец в середине октября 1940 г. не была переведена в Манкей-пойнт на о. Коррехидор. К середине 30-х годов необходимость развертывания дееспособной сети радиоперехвата стала очевидна.

В 1936 г. военно-морское министерство с нетерпением ждало очередных «больших маневров», но они не состоялись. Вместо учений японский флот занялся делом — войной в Китае. Но это уже не было секретом для морского министра и начальника штаба ВМС. Анализ перемещений японского флота давал отличные результаты, кроме того, шифровальщики в ОП-20-Дж взломали «Код-1930» или «Голубую книгу», теперь в Вашингтоне были осведомлены не хуже, чем в Токио.

Пожалуй, одним из наиболее интересных является перехват донесения об испытаниях линкора «Ногато», который только что в 1936 г. прошел модернизацию. Американцам удалось перехватить и перевести интереснейшее донесение, в соответствии с которым скорость модернизированного линкора составила 26 узлов. Точность информации подтверждалась и данными анализа перемещений. Многие в морском министерстве зашевелились, удивительно, но факт, скорость старенького дредноута поравнялась со скоростью четырех линейных крейсеров класса «Конго». Более того, то была максимальная скорость, которую предполагалось достичь на линкорах класса «Митсу» после модернизации, и минимальная для нового поколения сверхдредноутов типа «Ямато». Ни один американский корабль этого класса не бегал так быстро, американцы вообще предполагали, что после модернизации японские линейные корабли быстрее 23,5 узла ходить не будут. Потребовалось срочно пересмотреть тактико-техническое задание на проект новых линкоров типа «Норт Каролина» и «Вашингтон» (первоначально они проектировались под 24 узла). Было решено, что новые боевые единицы будут развивать скорость не менее 27 узлов.

Это сейчас, ретроспективно, гонка линейных кораблей кажется глупостью. Всем ведь известно, что эти динозавры моря уступили свое место авианосцам. Но в 1936 г. все выглядело иначе, впрочем, как и в 1945 г. Дело в том, что всю войну летчики и моряки с авианосцев с большой радостью приветствовали скоростные линкоры в составе своей эскадры. Не стоит равнять современные авианесущие корабли с ракетами, радарами дальнего обнаружения и всепогодными истребителями-бомбардировщиками с их предками, воевавшими в 1939—1945 гг. Ночью в те времена авианосец становился совершенно беззащитен, техника еще не была настолько совершенна, чтобы поднимать и сажать авиагруппу в темное время суток. Поэтому «Авианосец ночью — легкая жертва для любого тяжелого корабля»[663].

Столь ценная информация, получаемая посредствам радиоперехватов, естественно, заставляла многих высших офицеров обращать внимание на разведку. Необходимость строительства хорошо защищенной станции перехвата на Филиппинах ощущалась довольно остро, в особенности после начала «китайского инцидента». Адмирал Морель, стремясь предоставить станции «Каст» максимально комфортные условия, начал крестовый поход за выделение средств. Но изоляционизм и антагонизм с армейским начальством, которое было против строительства станции, заставляли его высказываться следующим образом: «Дьявол — мне не нужна санкция Конгресса, чтобы выкопать яму в земле! Но мне нужна санкция прежде, чем я построю любое здание. Если начальник штаба ВМС может мне дать средства на тоннель, я начну его немедленно; и я также найду средства на здания и добьюсь одобрения Конгресса»[664]. В конце концов, станция «Каст» заняла специально построенный тоннель в 1940 г. Двумя месяцами позже ей был придан персонал и возложены задачи расформированной станции «Эйбл».