Япония дала однозначно понять, что выходит из вашингтонской системы и не намерена идти на ограничение своих вооруженных сил. Однако во всем остальном ее дипломатия не преуспела. Надежды Токио на то, что в ходе конференции удастся вбить клин между Вашингтоном и Лондоном, не оправдались. Японским дипломатам даже близко не удалось подобраться к вопросу о возобновлении англо-японского соглашения. В Англии хорошо помнили, что просят японцы за свою дружбу. Добился Нагано прямо противоположного результата. Стремление Японии захватить Китай и настойчивые требования о паритете стали той почвой, на которой началось сближение Соединенных Штатов и Великобритании. Ситуация, спровоцированная Токио, попросту толкала две страны в объятия друг друга. С одной стороны, США не имели достаточно сил, чтобы в одиночку противостоять Императорскому флоту на Тихом океане, с другой — Англия отчаянно нуждалась в союзнике в азиатском регионе. Обороноспособность империи в том состоянии, в котором она находилась в 1934—1935 гг., была плачевной. Побережье дальневосточных колоний и Индии было открыто для «вражеской атаки». Командующий средиземноморским флотом адмирал Фишер сообщал, что его корабли имеют очень слабую противовоздушную оборону, а боеприпасов для зенитных орудий в случае боевых действий хватит на «10 минут»[205]. В подобных условиях было проще забыть о взаимных претензиях.

Итоговый договор подписали США, Великобритания и Франция, Италия потребовала снятия санкций, введенных в результате итало-абиссинского конфликта, и, не получив согласия, отказалась подписывать договор. 25 марта 1936 г. был подписан Второй лондонский морской договор. Новый документ не содержал прямых ограничений количества кораблей и касался лишь качественных параметров.

Таким образом, открывалась юридическая лазейка для развертывания гонки морских вооружений, если быть более корректным, для симметричных ответов Японии, Италии и Германии. Кроме того, в части 3-й договора содержалось прямое указание на такую возможность: «Если какая-либо держава начнет строить флот, угрожающий подписавшей договор державе, то последняя может строить флот, невзирая на договор».

В декабре 1936 г. Британское правительство направило ноту Японии с требованием подтвердить статью 19 Вашингтонского договора, запрещавшую укрепление тихоокеанских островов. Но японский МИД оставил ее без внимания, учитывая то, что Япония приступила к укреплению своих мандатов еще в 1934 г., британское и американское правительства приступили к строительству фортификаций в Тихом океане. Вашингтонская система окончательно рухнула.

Макс. водоизмещение (т) — Макс. калибр орудий (дюймы) — Срок службы[206] (лет)

Линейные корабли — 3500 — 14 — 26

Авианосцы — 2300 — 6,1 — 20

Крейсера[207] — 800 — 6,1 — 20

Подводные лодки — 200 — 5,1 — 13 

Подводя итоги Лондонской морской конференции 1935— 1936 г., следует отметить, что американская дипломатия потерпела полное фиаско. Вашингтону не удалось дипломатическим путем ограничить амбициозные планы Японии. Наоборот, Япония получила полную свободу действий и приступила к массовому строительству капитальных кораблей. Тем не менее конференция окончательно показала расстановку сил, явно выделились страны-агрессоры, в то же время наметилось определенное потепление в отношениях США, Великобритании и Франции. Явственно проступили новые задачи американской внешней политики — урегулирование отношений с Англией, Францией и СССР на случай возможного в недалеком будущем военного конфликта.

Тем временем Япония усиливала приготовления к окончательному завоеванию Китая. Явно попустительская позиция США толкала Империю к этому. Еще в марте 1934 г., наблюдая за дискуссиями в Конгрессе относительно статуса Филиппин, японские военные пришли к выводу, что США не собирается предпринимать каких-либо активных действий и опасаться их не стоит. Подливали масла в огонь и законы о нейтралитете, которые показывали, что теперь Госдеп и правительство США могут лишь словами клеймить агрессора, однако не имеют юридической возможности вмешаться в конфликт под страхом импичмента. Тем не менее вплоть до июля 1937 г. Рузвельт надеялся на дипломатическое решение сложившихся в тихоокеанском бассейне противоречий. Однако, когда наступило время, он не остановился перед прямыми угрозами. 20 июня 1937 г. Япония озвучила свои намерения «не ограничиваться 14-дюймовыми орудиями» на линкорах[208], в этой ситуации президент решил побряцать оружием, отдав приказ о строительстве линейных кораблей с 16-дюймовыми орудиями, к строительству таких же сверхдредноутов приступила и Англия. «Посмотрим, как выдержат японцы морское соревнование», — сообщил он полномочному представителю СССР А. Трояновскому[209].

Президент отдавал себе отчет в том, что гонка вооружений в определенной мере может обезопасить США, но не их интересы в Китае и Тихом океане. Осенью 1937 г. Рузвельт собирался выступить с очередной мирной инициативой, предложив Японии демилитаризовать ряд островов «как американских, так и японских, а также, может быть, Голландской Индии... Индокитая...»[210], целью этой инициативы было «не мытьем, так катаньем» заставить Японию подписать пакт, так как без подписи Имперского правительства любой договор имел лишь формальное значение и не представлял никакой реальной ценности. Однако эти намерения были расстроены началом японо-китайской войны в ночь на 7—8 июля 1937 г.

Причины столь бесцветной и во многом провальной политики периода первой администрации Ф.Д. Рузвельта носили комплексный и подчас противоречивый характер. Деятельность США на международной арене в этот период далеко не соответствовала идеалам президента, который мечтал об «американском веке»[211], то есть об активной, доминирующей роли США на международной арене.

Рассматривая внешнюю политику Рузвельта в 1933—1937 г., следует согласиться с мнением А.И. Уткина, который называет этот период «потерянным временем во внешней политике США». Однако это же время стало эмбриональным периодом формирования внешней политики Рузвельта, временем целеполагания. Реализация же намеченных планов началась значительно позже[212]. Президент прежде всего стремился укрепить свои тылы — Западное полушарие, этой цели служила вся его политика в отношении латиноамериканских стране 1933—1937 гг.

В свое первое президентство Рузвельт фактически капитулировал перед Японией в Азии, оставаясь на позициях «доктрины Стимсона»[213]. Однако быстроменяющаяся ситуация в мире выдвигала все новые требования, которые невозможно было парировать, оставаясь в рамках «изоляции». Выйти за эти рамки Рузвельту не позволяли многие факторы, во-первых, экономический кризис и его последствия, которые требовалось преодолевать довольно радикальными мерами «нового курса». Эти меры могли быть претворены в жизнь только с одобрения Конгресса, который не считал, что Америка в состоянии потеснить европейско-японское влияние в мире.

Во-вторых, Франклину Рузвельту было необходимо создать прочный внутриполитический базис для проведения активных внешнеполитических акций, для чего надо было склонить на свою сторону общественное мнение. Однако в 1933—1937 г. сделать это было просто невозможно, большинство республиканской и демократической партий придерживались мнения о необходимости сохранения политики «блестящей изоляции». Недаром с 1934 по 1936 г. работала сенатская комиссия Д. Нея по расследованию деятельности «торговцев смертью», которая обнаружила факты причастности американских компаний к продаже оружия воюющим сторонам во время Первой мировой. Огромное количество случаев махинаций, злоупотреблений и нарушений, вскрытое комиссией, ожесточило американский народ против активной внешнеполитической линии[214]. Под воздействием расследования Нея «поток книг и популярных фильмов подняли американский народ против войны так же, как «Хижина дяди Тома» в свое время подняла людей против негритянского рабства»[215]. В таких условиях Рузвельт был вынужден идти на поводу у Конгресса, соглашаясь с созданием в 1935 г. Национального совета по контролю над продажей оружия и законами о нейтралитете, чтобы через какое-то время добиться своих целей.