Посмотрим, посмотрим, на все воля Аллаха!

Чечня. Аргун — Зульфагар — задание

Охранник молча и приветливо кивнул Зульфагару и жестом показал, что тот может входить. Хамлаев так же молча, кивком, поблагодарил и направился к двери.

Шанияз был тут своим человеком, и охранник знал, что его начальник откровенно покровительствует капитану. Впрочем, признавал он, и было за что. Хоть и ходили неясные слухи о том, что во время налета на генеральскую колонну Хамлаев что-то неправильно сделал, ну да только эти слухи вполне могли распускать и его завистники: прежде всего, шуму тот налет наделал много и имя Зульфагара сразу обрело известность, ну а если тебе к тому же покровительствует сам легендарный Аргун!.. Завидуют, завидуют ему. Потому и исчезновение дурака Хамида приписывают ему же, Шаниязу…

А ведь тут все просто: убоялся Хамид ответственности за то, что погубил своих ребят, сдрейфил предстать перед шариатским трибуналом — вот и сбежал, шакал, благо, сейчас любые документы выправить в Ичкерии не проблема!..

Зульфагар вошел в комнату, служившую Аргуну кабинетом.

— Вызывал?.. — начал было он и умолк, ошеломленный увиденным.

Открывшаяся перед ним картина его настолько поразила, что он на несколько мгновений замер у порога. Никогда раньше он не видел в этой комнате ничего подобного.

Аргун, всегда строгий, подтянутый, невозмутимый, сейчас сидел в кресле, развалившись, до самой нижней пуговицы расстегнув куртку своего камуфляжа и обнажив свой сухой, начавший немного дряблеть, торс. Перед ним на рабочем столе открыто высилась початая бутылка коньяка, рядом теснились три чашки, несколько блюдец с нарезанным лимоном, горочкой очищенных гранатовых зерен, орешками… Тут же исходил паром тефалевый чайник и стояла банка кофе…

— Проходи, Шани, не удивляйся, — неискренне, напряженно ухмыльнулся хозяин кабинета. — Есть повод… — было видно, что он уже слегка захмелел.

Хамлаев аккуратно прикрыл за собой дверь кабинета.

— А не боишься? — осторожно спросил он, кивнув головой за спину. — Не заложат?

— А-а, зубов бояться… Садись! Сейчас еще один товарищ подойдет — тогда и поговорим обстоятельно!.. Ты же знаешь, я всякими травками и порошком не балуюсь, а сегодня по мозгам слегка вдарить, как говорится, сам бог велел…

Шанияз достаточно хорошо знал своего шефа, чтобы не почувствовать в его нынешнем поведение некоторую фальшь, наигранность, браваду… Его, шефа, что-то явно выбило из привычной колеи! И выбило здорово, судя по всему.

— Что случилось? — участливо спросил он, усаживаясь в кресло напротив.

Хозяин с деланной небрежностью махнул рукой:

— Какая разница, Шани, что случилось? Это не главное! Главное — к чему это приведет!

— И к чему же это неглавное приведет? — настойчиво спросил Хамлаев.

— А вот об этом мы и поговорим, когда придет третий… Так что подожди чуток!

Аргун дотянулся до бутылки, налил понемногу коньяку прямо в чашки. Приподнял свою, слегка коснулся краем посудины Зульфагара.

— Давай пока по маленькой… Извини, рюмок нет — шариат-с, батенька, шариат, — и добавил что-то непонятное: — Скоро тебе, насколько я могу судить, придется четко знать, что и из какого фуфыря положено пить!..

Шанияз ничего на это не сказал. Он хорошо помнил тот разговор, когда Аргун намекнул, что скоро ему предстоит некое спецзадание. Судя по всему, этот кто-то, кто должен скоро прийти, и объяснит, в чем его суть.

— Шани, Шани, ну почему же вокруг так много дураков! — выпив, вдруг неожиданно, искренне, тоскливо и трезво произнес Аргун. — Неужели они ничего не понимают, что творят?.. — однако кто и чего не понимает, уточнять не стал.

Зульфагар вновь промолчал. С одной стороны, его настораживало, даже тревожило непривычное состояние начальника. С другой, было любопытно, что же за таинственное задание его ожидает. Интересовало и то, кто же это, столь таинственный, должен появиться… В общем, полная какофония чувств, которые только могут вместиться в душу человека, оказавшегося в подобной нестандартной ситуации.

…Нет сомнения, что они оба крайне удивились бы, подслушав разговор, который в это же время происходил в доме, где проживал Мустафа.

— Идиоты! — процедил сквозь зубы резидент исламистанской разведки, без малейшего уважения стащив с головы непременную чалму и швырнув ее в угол. — Кретины!..

— Это в шифровку?.. — усмехнувшись, начал было его секретарь и наперсник, посвященные во многие секреты своего шефа, а потому позволяющий себе иногда быть фамильярным.

Однако сейчас, напоровшись на яростный взгляд Мустафы, подавился своей шуткой и попытался было боком выскользнуть из комнаты.

— Ну как они не хотят понять, что сейчас все это еще рано? — едва не с отчаянием воскликнул разведчик. — Только все дело загубят!.. А пользы — пшик!..

— Это вы о ком? — осторожно поинтересовался секретарь.

Он не знал, как в такой ситуации правильнее было бы поступить: выйти-таки из помещения, оставив шефа наедине с его яростью, либо же остаться, подвергая себя риску оказаться в роли мальчика для бития.

Он бы здорово удивился, узнай, что Мустафа также в растерянности. Резидент знал, понимал, осознавал, что совершается грандиозная ошибка, что примитивно рушится все тонкое, скрупулезно строившееся дело, ради которого он, Мустафа, тут в забытой Аллахом Чечне, прозябает — и ничего не может поделать, чтобы эту ошибку предотвратить! Несомненная книга четко указывает на то, что Аллах одобряет только оборонительные войны, войны только в защиту исламского мира — читай суру 47, которая так и именуется, «Муххамед»… А эти нахватавшиеся верхушек ислама молокососы пытаются нападать! И снова кровь, кровь, кровь… Снова на мусульман, которые в глазах христиан составляют единое целое, начнутся гонения… Нельзя так, нельзя!

Прав, на сто процентов был прав старый знакомец Мустафы великий умница Туран Язган — Россию нужно не воевать, Россию нужно разлагать изнутри! Благо, внутри нее так много тюркских мусульман! Она постепенно сама развалится, в то время как удары заставят ее лишь сплотиться, собраться, сконцентрироваться.

Рано, рано, рано пытаться ее, Россию, добивать! Сегодня она еще может и огрызнуться!..

Мустафа какое-то время невидящими глазами смотрел на секретаря. Потом двумя руками с силой провел по лицу. Словно стараясь стереть с него гнев.

При необходимости уметь мгновенно обуздать свой гнев — немаловажное качество профессионального разведчика.

— Что Мансур? Не объявлялся? — не отвечая, поинтересовался он.

— Нет… Еще нет, — осторожно отозвался секретарь, не зная, какой ответ предпочел бы услышать шеф.

— Ладно… — устало сказал Мустафа. — Иди! Кто бы у меня ни находился, в любое время суток Мансура ко мне проведешь сразу.

Он вдруг подумал, что, занятый мыслями о разгроме лагеря, допустил ошибку, отпустив Мансура в прошлый раз и не проверив тотчас сигнал о Хамиде. А теперь придется ждать, пока тот объявится сам… А вдруг Мансур испугается, скроется и вообще не объявится?.. Что-то за этой историей стоит… А ведь и в самом деле стоит — до сих пор интуиция его не подводила… Только вот что?

— А вообще-то, лучше сам мне его разыщи! — вдруг решил Мустафа. — Что у него там, в самом деле?..

Естественно, ни Аргун, ни Шанияз об этом эпизоде не знали. Кто его знает, быть может, если бы Мустафа и Аргун могли только предположить, что на ключевой вопрос, по поводу которого они оба настолько расстроились, у них одинаковая точки зрения, они оставили бы вражду, хотя бы на время, и попытались объединить свои усилия? Быть может, если бы они встретились и поговорили, вся ситуация дальше пошла бы развиваться по иному сценарию и тысячи людей остались бы в живых?.. Или их взаимная неприязнь даже в этом случае не позволила бы им вступить в союз, хотя бы кратковременный?..

Впрочем, о чем тут судить, коли ни один ни другой о точке зрения друг друга не знали?..

Человек, которого ждал Аргун, появился скоро. Он решительно, уверенно вошел в дверь, мгновенно охватив взглядом всю открывшуюся перед ним картину.