Ему не приходилось думать о хлебе насущном. Он просто жил как хотел и делал что заблагорассудится. Мог, ни у кого не спрашивая соизволения, на недельку исчезнуть куда-нибудь с очередной кралей. А то просто сам махать куда угодно. Он любил бывать в новых местах. Так, он посетил знаменитый старинный мужской монастырь в Печорах, который действовал даже в эпоху «развитого социализма», полюбовавшись изумительной по красоте «печорской сказкой» разноцветных куполов; проехал по «нашей» Средней Азии, побывав во многих знакомых по сказкам городах и завернув даже на лежащие в стороне от столбовой экскурсионной дороги захламленные развалины дворца Султана Санджара; слетал в Забайкалье едва ли не с единственной целью побывать на могиле легендарного Михаила Лунина… Так попутешествовать желали бы многие. Но далеко не все имеют для этого возможность. Алтаец мог себе подобные круизы позволить без особых проблем. У него для этого было самое необходимое: время и деньги. Куда он не ездил, так это за границу — не хотел привлекать к своей персоне излишнее внимание со стороны, как говорится, компетентных органов.
Но время от времени — когда раз в месяц, а когда и чаще — раздавался звонок от Шефа. И Арсений отправлялся либо по известному адресу, либо в какое другое назначенное место. Там он получал инструкции, деньги на текущие расходы, необходимое оружие. Позднее, по выполнении задания, выплачивался и гонорар. Во время работы по выполнению заказа он без необходимости никуда из города не отлучался, не брал в рот спиртного, забывал о существовании женщин, весь был нацелен только на объект. В этот период он обычно не жил дома, и отыскать его не мог никто, даже Шеф. Иной раз после очередной отлучки по записи на «телефонном секретаре» выяснялось, что Шеф разыскивал Арсения по несколько дней. Но ни разу не высказал недовольства его отсутствием как во время выполнения задания, так и в период, когда тот бывал свободен.
Кем он был, Шеф? Арсений не знал. Хотя, естественно, это и было бы любопытно установить. Одно было абсолютно очевидно: человек он был с большими связями и возможностями. Как уж на него выходили «заказчики», как он вел с ними разговор — его дело. Но платил он хорошо, без задержек. В рублях или в валюте — на усмотрение исполнителя. Гарантируя при этом безопасность.
Логика тут самая простая. Еще римляне поняли: чтобы найти преступника, достаточно понять, кому данное преступление выгодно. Если спусковой крючок нажимает наемный профессионал, отыскать его, как правило, очень трудно. Практически невозможно. Хотя бы потому, что он не входит в непосредственное окружение жертвы. Большинство «громких» убийств последнего времени так и не было раскрыто именно по этой причине. А потому если даже кому-то удается вычислить человека или организацию, кому выгодно то или иное убийство, уличить заказчика в том, что именно он приложил к этому руку, тоже непросто. Единственное слабое звено в этой цепочке — контакт заказчика и исполнителя. Только выследив этот момент, можно вести речь о заказном убийстве.
Вот потому-то так важна роль Шефа. Он ведет переговоры, получает от заказчика инструкции и, главное, деньги. И даже если при получении гонорара их возьмут с поличным, каждый твердо сможет отстаивать любую заранее оговоренную версию: что это долг, ссуда, благотворительная помощь, что угодно, но только не плата за убийство. Ибо сам-то убийца в этот момент отсутствует! Заказчик с ним никогда не встречается. Никогда. Убийцу вообще никто не знает и не видит. Его знает единственный человек — Шеф.
Каким образом Шеф создал организацию, как он разыскал киллеров, до того действовавших каждый самостоятельно, где добывал для них необходимое оружие и другие средства, как вел переговоры с заказчиками, Арсений не знал. Да и не хотел знать. В своем неведении он видел только плюс. Меньше знаешь — крепче спишь…
Правда, присутствовал в этой системе и момент, который вызывал у Арсения беспокойство. Всякий раз при получении заказа и при расчете приходится встречаться с Шефом, причем обычно у него на квартире. Хотя квартира, надо сказать, была явно необжитой, по всей видимости, служила не местом, где человек живет, а снималась для конфиденциальных встреч. Кроме того, нередко Шеф назначал рандеву где-то на стороне: в ресторане, в метро, на вокзале… Тем не менее, было очевидно: если «засветится» Шеф, если за ним будет установлено наблюдение, он легко, даже не желая того, может «засветить» всех своих людей. Но тут уж ничего не попишешь — за риск Шеф платил. Кроме того, случись подобное — сработало бы все то же: попробуй докажи, за что один человек другому деньги отдает.
Короче говоря, приходилось рисковать. Арсений постарался в свое время уверить себя, что у Шефа прикрытие мощное. Уверил. И теперь свято верил в свою уверенность.
— …Я ведь, Арсений, воробей стреляный, — проговорил Шеф.
— Я это уже давно понял.
— «Понял», — беззлобно передразнил Шеф. — Ни хрена ты не понял, молод еще. Я был киллером еще в те времена, когда в стране и слова-то такого никто не знал. И о существовании заказных убийств можно было узнать только в газетах под рубрикой «Их нравы».
— Это что же, еще при Брежневе? — удивился Арсений.
Шеф усмехнулся:
— Причем здесь лично Леонид Ильич? Но если принять его как временную привязку, то при нем.
— Так говорят же, что тогда КГБ в стране четкий порядок поддерживал…
— Говорят… Правильно говорят. Хотя… Как тебе сказать… Поддерживать-то он поддерживал… Да только все не так просто. Ну сам подумай: если бы Комитет был действительно таким всемогущим, как сейчас о нем пишут, разве СССР так легко и безропотно развалился бы? Развалился бы Союз так легко? Ты вот профессионал, скажи: если бы в самом деле захотели по-тихому избавиться от лидеров, которые раскачивали СССР в конце восьмидесятых, то…
— Да замочили бы их, как не хрен делать! Без сбрасывания с мостов и ломающихся, но успешно садящихся вертолетов.
— Вот видишь! Значит, не хотели! Значит, все это выгодно было конкретным могучим людям. Тем самым, которые могли и тому же Комитету сказать когда надо «фас!», а когда надо — «отставить!».
— Но порядок-то был!
— Порядок был, это верно. Для обывателей, для простого люда. О заказных убийствах большинство людей в стране даже не подозревало. Нас, киллеров-профессионалов, можно было по пальцам пересчитать.
— И что же, о вас ни КГБ, ни МУР не знали?
— Вот уж не скажу, не знаю. Может, и знали. Даже наверное знали. А может и мы кому-то были нужны. Все ведь кому-то когда-то могли пригодиться. Задания-то всякие приходилось выполнять…
Шеф явно темнил, уходя от прямого ответа. И Арсений не стал настаивать:
— Но почему вы мне об этом сейчас говорите?
— Сейчас поймешь. Все сейчас поймешь…
Он опять прошел к холодильнику. И принес на столик сразу всю бутылку. Обычно шеф старался изображать из себя эдакого высокопоставленного американского гангстера из фильма-боевика, эдакого вальяжного и важного «крестного отца», таинственного и всемогущего. А теперь вдруг под благородный «Джонни Уолкер» поставил простые стаканы. Да еще и налил сразу по-русски, граммов по 150. Звякнул, не дожидаясь, своим стаканом по стоящему стакану Арсения. И залпом, поморщившись, выпил.
— Был у меня друг, — с шумом втянув носом на закуску воздух, начал он. — Мы с ним еще в Афгане вместе начинали в восьмидесятом, когда страна и в кошмарном сне не могла предположить, в какую дерьмовую авантюру мы вляпались и чем она закончится… Ну да ладно. Там нам всякими делами пришлось заниматься — спецназ, одним словом. Потом мы вернулись в Союз, через какое-то время встретились… В общем, нашли нужных людей и начали на пару действовать в качестве наемных убийц. Работать тогда было не в пример тяжелее, чем сейчас. Тогда каждое умышленное убийство милицией, всякими там обкомами бралось под особый контроль. Вы сейчас просто в тепличных условиях работаете… И вот как-то получили мы заказ-задание. Нужно было артистку одну, еврейку ликвидировать. Она собиралась в Израиль или в Америку, хрен ее точно упомнит куда именно, куда-то собиралась уехать. Да и неважно это. Нам сообщили, что она много золотишка, камушков там всяких с собой вывезти собиралась. А надо тебе сказать, тогда легенда такая в стране ходила, уж не знаю, насколько правда это. Говорили, будто бы евреи, которые хотят выехать из Союза, свои богатства переправляли «за бугор» через какие-то секретные сионистские структуры. Понимаешь, тогда строжайшие были ограничения на то, сколько чего имеет право кто-то вывезти из страны. И на золото это распространялось особенно строго. Так сказать, достояние республики… Вот и говорили, что за какой-то процент евреи-дипломаты различных стран брались вывозить «аурум».