114 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России дарстве «вольностей не отнимать и взаперти не держать, держать им священников и учителей своей веры»; 3. Ездить в Персию через свое государство. Однако подобные требования были отклонены, поскольку, как было сказано посланнику, «французы могут покупать персидские товары у русских купцов», а держать учителей своей веры не принято для всех иноземцев. Посланник отбыл во Францию ни с чем. Летом 1630 г. в Москве появились голландские послы. Государь разрешил голландцам держать в Москве своего агента, наподобие англичан, но отверг их просьбу осваивать пустующие земли. Не удалось голландцам также добиться права беспошлинной торговли с Персией и исключительного права на торговлю хлебом и селитрой. Вскоре приехали в Российское государство датчане с аналогичными просьбами, которые были царем также отвергнуты. Возможно, этот отказ послужил причиной «холодного приема» в Дании русских посланников в декабре 1631 г. Как бы то ни было, но столь интенсивные дипломатические контакты России с Западом свидетельствовали об активном интересе ряда европейских государств к нашей стране. Царь Михаил охотно шел на контакт с западными державами. По признанию английского врача С. Коллинса, царь Михаил «всегда жил в мире и дружбе со всеми христианскими царями, любил иностранцев»4. И потому он быстро согласился на предложение своего отца патриарха Филарета жениться на какой-нибудь иностранной принцессе. Весной 1621 г. за границу был направлен «московский немчин Юрий Родионов», чтобы разведать, у кого из государей имеется незамужняя дочь или сестра. Избранница должна быть «красна очами и всяким возрастом, добра и ничем не увечна, и к такому великому делу годна». О потенциальном женихе надлежало распространять молву, что он «образом красен, разумен и в обычае милостив»5. Царский посланник под видом «торгового человека» посетил Дрезден, Лейпциг, Нюрнберг, Страсбург, Париж, а также побывал в Англии, однако подходящей партии для царя Михаила так и не сыскал. 1 Коллинс С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне. М., 1846. С. 31. 5 Цит. по: Цветаев Д. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1890. С. 458.

Глава V. Британцы и первые Романовы 115 Между тем, до царя дошли слухи о том, что у датского короля Христиана IV имеются две незамужние племянницы. В Данию спешно снарядили посольство. Князь Алексей Михайлович Львов и дьяк Ждан Шипов получили строгий наказ: «Королевской племяннице быть в одной с государем вере, в истинной православной… и приехав в Российское государство, ей перейти и креститься, а иначе делу статься нельзя». Кроме того, от послов требовалось хвалить перед близкими родственниками племянницы «веру государя и его государство», а всех, кто будет эти разговоры поддерживать, одаривать и «впредь обнадеживать государевым жалованьем». Самое интересное, что ни царь Михаил, ни его ближайшее окружение не знали, руки какой из племянниц надлежало просить. Право выбора оставалось за посланниками. Им предстояло поднести обеим девушкам по 40 соболей и определить, которая из них «возрастом, лицом, белостью, глазами, волосом» подходит, и нет ли какого увечья, «какая из них годна к великому делу, чтобы была здорова, собою добра и разумна; которую сочтут годною, на ту и указать королю, предлагая ему чинить с ней с ними договор». Выбор послов пал на старшую племянницу — Доротею Августу, которая показалась им «лицом и возрастом добра и в обычае добронравна». Казалось, дело пошло на лад, но тут вмешался датский король, который счел, что подобное сватовство не сулит ему никаких выгод. Послам дали ответ, что «девица сговорена уже за князя Цесарской области». Чтобы как-то смягчить свой отказ, Христиан устроил в своем дворце торжественный обед в честь русских послов, во время которого проявлял живой интерес к жизни Русского государства, расспрашивая об управлении православной церковью, ученых «немцах», музыкальном образовании и культурных пристрастиях «московитов». Между тем, царский двор продолжал поиски невесты для царя. Летом 1622 г. к королю Швеции Густаву Адольфу направили переводчика Посольского приказа Елисея Павлова с двумя грамотами. В одной из них Его Величеству предлагалось выдать замуж за государя королевскую свояченицу дочь курфюрста бранденбургско- го маркграфиню Екатерину с тем, чтобы «еще сильнее укрепить и утвердить прежнюю любовь между ними, государями, и между русским и шведским государствами». Как видно из данного заявления, дипломатические цели предполагаемого брачного союза выступали на первый план, их даже не пытались скрыть. Король против по-

116 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России добного сватовства не возражал, однако настаивал, чтобы невеста осталась в своей вере, сохранила право отправлять службу в кирхах, а также получила города с уездами. Тут уж свое несогласие с данными требованиями выразила русская сторона. 15 января 1623 г. царь и Патриарх направили переводчика Посольского приказа Андрея Англера с грамотой, в которой прописывалось, что «го- сударскому законному супружеству статься невозможно… потому что… двух вер великие государи наши с супругами своими никогда не бывали и впредь то быть не может». К тому же, и костелов иных вер в Московском государстве не может быть, «так то православной вере противно»6. Поскольку подходящую партию для царя в чужих краях найти не удалось, Михаил обратился к русским невестам. Его избранницей стала княжна Марья Владимировна Долгорукая. Однако брак с ней продлился недолго: царица вскоре после венчания скончалась. Спустя год, Михаил Федорович женился на боярышне Евдокии Лукьяновне Стрешневой. Этот брак оказался счастливым. Четверо детей — сын Алексей и три дочери-красавицы радовали своих родителей, пока «роковой удар» их счастью не нанесло сватовство старшей дочери Ирины за иноземного принца. Как когда-то в молодости сам, царь Михаил надумал породниться с датским королем Христианом IV, выдав дочь Ирину за его сына Вольдемара. В ноябре 1640 г. в Данию отправили гонца Ивана Фомина проведать про Вольдемара: «Сколько ему лет, каков собою, возрастом, станом, лицом, глазами, волосами, где живет, каким наукам, грамотам, языкам обучен?» По возвращении на родину Иван Фомин вручил царю портрет королевича и записку, в которой докладывал, что Вольдемар «двадцати лет, волосом рус, ростом не мал, собою тонок, глаза серые, хорош, пригож лицом, здоров и разумен, умеет по латыни, по-французски, по-итальянски, знает немецкий верхний язык, искусен в воинском деле»7. Подобная характеристика жениха вполне устроила царя. Начались переговоры с королем. Христиан дал свое согласие на брак, но при этом оговорил, чтобы его сын своей веры не менял. И вскоре Вольдемар со свитой в 269 человек прибыл в Москву, где был тепло встречен горожанами, которые поднесли ему золотую и серебряную посуду, 6 Там же. С. 461–462, 470–471. 7 Соловьев С. М. Указ. соч. Т. 9–10. С. 218.

Глава V. Британцы и первые Романовы 117 соболей и ценные материи. Государь заверял, что «станет королевского сына держать у себя в ближнем приятельстве и в государской большой чести, как государского сына и своего зятя… города, села и денежная казна будет у него многая; государь велел дать ему города большие, Суздаль и Ярославль, с уездами и другие города и села, которые ему, королевичу, будут годны». Кроме того, царь обещал, что «в вере неволи не будет королевичу»8. Однако, как показали дальнейшие события, государь данного обещания не сдержал, что и привело, в конечном счете, к осложнениям в отношениях как с королевичем, так и с самим королем Дании. Буквально с первых дней пребывания в Москве Вольдемара стали настойчиво уговаривать сменить веру. Сам царь настаивал, чтобы королевич переменил веру, так как в российском государстве «муж с женою в разной вере быть не может». Однако Вольдемар упорствовал. «Веры своей переменить не могу, — заявлял он, — потому что боюсь преступить клятвы отца моего, а в наших государствах ведется, что муж держит веру свою, а жена — другую». Противостояние царя и жениха дочери нарастало. Не желая изменить свою веру и принять православие, Вольдемар попросил царя отпустить его на родину, но встретил отказ. Более того, государь распорядился усилить стражу у королевского двора. Вскоре датским послам было объявлено «о невозможности совершиться браку королевича на царевне без соединения в вере». Кроме того, бояре усиленно рекомендовали послам уговорить Вольдемара принять православие. «Да, хотя бы с царским величеством и верою соединился, — отвечали послы, — то ему не сойдется в иных мерах, в постах, кушаньях, в питье, платье… Королевич веры своей не переменит и больше говорить не о чем». Три месяца продолжались переговоры с королевичем. Наконец, призвали Патриарха, который настойчиво советовал Вольдемару исполнить просьбу царя и заново креститься, считая веру королевича «несовершенной». Между тем, бояре не уставали расхваливать красоту царевны Ирины, убеждая Вольдемара в том, что она, в отличие от других москвичек, которые «любят напиваться допьяна», девушка умная и скромная, и «во всю жизнь свою ни разу не была пьяна»9. 8 Там же. С. 222. 9 Там же. С. 226, 228, 230.