Обломок кометы был уже недалеко. Он мчался прямо на «Молнию». Мелкие астероиды метеорного потока, встречаясь с этой массой, разбивались от толчка в пыль.

— Гм… — пробормотал Сломка. — Безопаснее всего нам будет взять немного в сторону, а потом пойти наперерез. Уменьши-ка ход, Гонтран!

Гонтран выполнил команду, а Сломка направил «Молнию» в сторону и стал ожидать, когда кометный обломок поравняется с ней.

Прошло несколько минут.

— Теперь пора! — вскричал инженер. — Гонтран, прибавь ходу!

«Молния» полетела наперерез астероиду, и Сломка верно рассчитал время, аэроплан должен был пристать как раз к его боковой стороне. К несчастью, наши механики не рассчитали скорость хода.

Видя, что воздушное судно несется слишком быстро, инженер скомандовал задний ход, но было уже поздно. «Молния» с размаху врезалась носом в массу астероида. Послышался страшный треск, и ужасный толчок сбил их с ног.

Глава XLI

СУДЬБА ШАРПА

Шарп сильно расшибся при падении со значительной высоты и долго пролежал в глубоком обмороке. Наконец сознание вернулось к нему, он приподнялся и некоторое время с удивлением осматривался кругом, спрашивая себя, каким образом очутился он по-прежнему среди кометной пустыни, вместо того чтобы лететь на аэростате. Вдруг он припомнил все, и бешеная ярость овладела им. Забыв о тяжких ушибах, Шарп вскочил на ноги и, грозя кулаком, разразился проклятиями по адресу Фаренгейта и Осипова.

Наконец бешенство улеглось, и несчастный немец задумался над своей участью. Что ждет его в этих бесплодных пустынях?! Конечно, верная гибель, медленная, мучительная, неизбежная смерть.

И в голове астронома один за другим стали возникать планы возвращения на Землю, новых открытий, мести Осипову.

Этот несчастный, покинутый, обреченный на верную гибель человек думал не столько о своем собственном спасении, сколько о жестокой мести!

В конце концов здравый смысл победил, а инстинкт самосохранения напомнил Шарпу о его ужасном положении. Отложив несбыточные мечты, кометный Робинзон первым делом занялся проверкой тех средств поддержания жизни, какие оставались в его распоряжении.

Прежде всего — пища. На почве меркурианского острова водились две породы живых существ: птицы и нечто вроде наших зайцев. Отыскав книгу, в которой Елена записывала израсходованную провизию, Шарп убедился, что в данную минуту на острове должно оставаться в живых 53 представителя пернатого царства и 29 зайцев, жестянка питательного экстракта и почти полная бочка дистиллированной воды. Шарп ободрился, видя, что страшный призрак голодной смерти грозит ему лишь издалека.

Еще более обрадовался кометный Робинзон, когда он осмотрел вещи, оставленные Осиповым. Отправляясь в воздушное путешествие, старый ученый, чтобы не отягощать чрезмерно аэростат, вынужден был захватить с собой лишь самое необходимое. Все приборы — большой телескоп, секстант, астролябия, вся химическая лаборатория, вся библиотека Осипова, большая часть гардероба и хозяйства путешественников — все это осталось на комете и поступило в распоряжение Шарпа.

— Ого, — произнес он, окончив осмотр и с довольным видом потирая себе руки, — мы еще поживем! Да, почтенный коллега, Теодора Шарпа не так-то легко сплавить.

И Шарп спокойно зажил в вагоне-гранате, занимаясь то астрономическими наблюдениями, то чтением книг из библиотеки Осипова, то химическими работами в лаборатории, чтобы приготовить пищевой экстракт. Одиночество его нисколько не тревожило, напротив, Шарп даже радовался, что ему приходилось жить отшельником.

Тем временем комета продолжала свой путь в пределах Солнечной системы. Когда страшный ураган уносил Михаила Васильевича к южному полюсу Марса, Шарп пересекал пояс тяготения малых планет и приближался к Юпитеру. Он уже предвкушал удовольствие созерцать вблизи поверхность гигантской планеты, как вдруг разразилась катастрофа, едва не стоившая жизни кометному Робинзону. В то время, как комета Туттля проходила через свой афелий, сильный солнечный жар произвел глубокие изменения в ее массе. Образовавшие ее элементы подверглись значительной диссоциации, сцепление их между собою ослабилось, и в результате комета Туттля испытала участь кометы Биэлы, лишь только на нее подействовала могучая притягательная сила Юпитера.

Это случилось ночью. Утомленный беспрерывными телескопическими наблюдениями, Шарп только что расположился на отдых и успел заснуть, как вдруг странный гул заставил его вскочить с постели. Гул продолжался, то усиливаясь и походя на раскаты грома, то замирая и сменяясь мертвой тишиной. Шарп решил выйти из вагона, чтобы узнать, в чем дело, но в этот момент раздался новый оглушительный удар, почва заколебалась под его ногами, и он упал, сильно ударившись головой о металлический порог вагонной дверцы.

Наутро астроном очнулся от обморока и почувствовал, что голова его вся мокра. Он попробовал рукой — это оказалась кровь, обильно струившаяся из разбитого виска. Опасаясь истечь кровью, раненый собрал все силы, поднялся на ноги и, шатаясь, побрел в лабораторию, служившую вместе с тем и аптекой. Здесь он прежде всего подкрепил свой ослабевший организм доброй дозой коньяку, потом обмыл рану, сделал перевязку и лег в постель.

Через час Шарп почувствовал себя настолько хорошо, что мог встать с постели и, опираясь на палку, выйти из вагона. Тут он впервые почувствовал какую-то странную легкость во всех членах. Без малейшего усилия он, казалось, не шел, а летел. «Что за чудо? — подумал астроном. — Очевидно, ночное землетрясение не прошло без последствий».

Крик удивления прервал его думы: случайно бросив взгляд на то место, где прежде поднимались огромные деревья меркурианского леса, Шарп увидел их не более десятка: все остальные куда-то исчезли. Изумленный ученый бросился к этому месту, и скоро ему стало понятным, отчего произошло ночное землетрясение: очевидно, под влиянием притяжения Юпитера комета разорвалась на несколько кусков, из которых одни упали на поверхность гигантской планеты, другие превратились в метеоритную пыль, а тот, на котором находился вагон-граната, с удвоенной быстротой понесся по совершенно иной орбите.

Шарп направился к телескопу, чтобы взглянуть, где находится Юпитер. К величайшему его горю, кометный обломок удалялся от планеты, и ее диск с каждой минутой уменьшался в размерах. Но, вычислив новый путь кометы, ученый увидел, что он стал гораздо короче прежнего, что комета должна пройти невдалеке от Урана, потом миновать Нептун и, обогнув его, мимо Сатурна пройти прямо к Земле. Таким образом, Шарпу предстояло всего через несколько месяцев возвратиться на родную планету, предварительно увидев загадочные миры Урана, Нептуна и Сатурна. Эта перспектива с лихвой искупала утраченную возможность наблюдать Юпитер, и Шарп не мог удержаться от злорадного чувства при мысли, что его соперник Осипов будет сидеть на Марсе в то время, как сам он увидит целый ряд неведомых миров и в конце концов с торжеством возвратится на Землю.

— Эге, коллега, — с улыбкою говорил астроном, мысленно обращаясь к Михаилу Васильевичу, — посмотрим теперь, чья возьмет.

С этого дня все опасения кометного Робинзона относительно ожидающей его участи рассеялись, и он стал спокойно выжидать, когда кометный осколок достаточно приблизится к огромной массе Урана.

Известно, что астрономический кругозор древних был, в сравнении с нынешним, очень узок. Вплоть до XVIII века Сатурн был тем пределом, дальше которыми не шла человеческая мысль. Лишь в конце этого века Вильям Гершель сделал первую гениальную попытку расширить пределы Вселенной, указав, что в 733 миллионах миль от Солнца находится новая, доселе неизвестная планета, которую он окрестил именем Уран. С тех пор целый ряд выдающихся астрономов посвятили свои труды исследованию планеты Гершеля. Однако, вследствие значительной отдаленности Урана от Земли, эта планета до последнего времени оставалась мало изученной. Вот почему Шарп сгорал от желания поближе увидеть поверхность Урана, чтобы иметь возможность проверить и дополнить существующие данные относительно этой планеты.