— Если сам хорошо относишься к людям, то и они к тебе будут хорошо относиться, будь ты итальянец, индеец или еще кто-нибудь. Здесь, как и везде, люди не любят, чтобы их задирали. И если тебя приперли к стене, нет смысла осложнять жизнь другим. А вас, приятель, приперли, и единственный выход — сдаться. Признаете себя виновным, отсидите наименьший срок и гуляйте себе на свободе.

Внезапно боль, раздиравшая внутренности, исчезла, и в голове у Виктора сразу прояснилось. Он выпрямился, по-прежнему держа пистолет на уровне солнечного сплетения Морено, и весело улыбнулся.

— У меня другая мысль, Эдди. Я только что решил, что не стану сдаваться.

— И сделаете большую ошибку, приятель, вот все, что я могу сказать.

— Ты говоришь, у нас в катафалке самая большая партия порошка, какую до сих пор ввозили в страну. Зачем же его бросать? Чтобы спрятать его, лучшего места, чем эти леса, не найдешь. Нам с тобой надо всего-навсего перенести гробы в хорошее, безопасное место, завалить их ветками — в готово.

— Их все равно найдут, — сказал Морено. Голос его опять зазвучал неуверенно.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что нетрудно догадаться. Они пойдут по нашим следам, а затем начнут искать вокруг. Гробы весят целую тонну, так что им не придется далеко ходить.

— Да-а-а, Эдди, правильно. Но следов-то не будет. Мы с тобой в пять минут уничтожим их на этой щебенке. И катафалка не будет. Так что беги ты к этому катафалку, только помни, что пистолет нацелен тебе в спину, и выгружай гробы.

Морено повернулся и пошел вверх по склону. Усевшись за руль, он нажал на щитке управления кнопку, с помощью которой открывались задние дверцы катафалка, и выкатил первый гроб. Через пять минут все три гроба были выгружены и спрятаны в чаще. Ползучие растения тотчас сплели свои ветви, закрыв маленькую прогалину большими сердцевидными листьями.

— Теперь уж эта гробы никому не найти, Эдди, пока мы не укажем, где они спрятаны.

— А дальше что, приятель? — спросил Морено.

«Надо, чтобы он считал, что у него есть шанс остаться в живых, — думал Виктор, — иначе он бросится на меня. Я должен убедить его в этом. Все надо делать спокойно, без суеты». У него опять начало двоиться в глазах, в голове настойчиво звенело, и он боялся, что в любой момент его может схватить желудочная колика.

— Потопим катафалк.

— Где?

— Вон в том болоте внизу. Где же еще?

— Здесь воды-то всего на два-три фута. Какой смысл?

— Два-три фута воды в два-три фута тины. Эта штука все равно что паровоз. Ее сразу закроет. Все следы нашего пребывания здесь, Эдди, должны исчезнуть, а ты лично должен принять важное решение. Я сказал тебе, что лодка пробита. Нет там никакой пробоины. Мы вычерпаем воду, и можно плыть. Я хочу дать тебе шанс сохранить свою жизнь. Ты знаешь дорогу и, если хочешь, можешь присоединиться ко мне. Веди себя разумно и сумеешь неплохо заработать. Героин принадлежит самому мощному синдикату на юго-востоке, и, если я скажу, что ты помог мне, они в долгу не останутся. Хоть ты время от времени и роскошествовал в Рено, Эдди, держу пари, сотня тысяч долларов тебе не повредит.

— Почему я должен вам верить? Сейчас вы говорите одно, а как только выйдем из лодки, передумаете.

— Эдди, ты должен мне верить потому, что у тебя нет другого выхода. Я держу тебя на мушке и хочу отсюда выбраться, а если ты попытаешься меня задержать, я продырявлю тебе голову. Тебе предлагают сделку, так почему не пошевелить мозгами и не согласиться? Даже если ты отправишь меня в этот суд в Таллахасси, то в конечном счете проиграешь, потому что не успеешь ты дать показания, как присланные синдикатом охотники за головами прикончат тебя.

— А что помешает вам разделаться со мной, когда мы доберемся до места?

— Доброе чувство, — сказал Виктор. — У меня, как и у всякого, есть добрые чувства. Я уже к тебе привязался, Эдди. Ты очень толковый парень, и у меня такое ощущение, что, если все для нас обернется благополучно, мы можем подружиться. К чему мне тебя приканчивать?

— Вы сказали — сто тысяч?

— Да.

— Мне придется отсюда уехать, пока все не уляжется. Как вы считаете, куда я могу поехать?

— В Мексику, Эдди. Может, и та девчонка в норке с тобой поедет. Говорят, Акапулько — отличное место.

— Говорят.

— А пока нам с тобой надо тут кое-что сделать, так что давай-ка для начала заметем следы.

Виктор переложил пистолет в левую руку и отломил две сухие ветки. Одну ветку он отдал Морено, и через пять минут они заровняли небольшие колеи, оставшиеся после того, как Морено резко затормозил на грязной дороге.

Виктор выпрямился, отбросил ветку и проследил за ней взглядом до самого края воды, где она ушла под куст посеребренного туманом болотного мирта.

— Вот тебе и мелко! — сказал он. — А когда здесь жили люди, как они, по-твоему, добирались сюда?

— На повозках, запряженных мулами, — сказал Морено. — Во всех этих домах в те времена были повозки с мулами. Хорошая упряжка мулов может доставить повозку к самой стене дома.

— Все-то ты знаешь, Эдди. А что нам заменит весла, когда мы сядем в лодку?

— Оторвите пару досок от дома, придайте им форму и гребите.

— А как насчет всех этих мангровых деревьев и болотных кипарисов? Сможем мы среди них проплыть?

— Зная дорогу, можно. Это не так трудно.

— Другими словами, ты преувеличивал, Эдди?

— Может быть. Надо держаться широких протоков, в этом все дело. Простой, здравый смысл.

— Ну, похоже, что мы готовы к нашему великому путешествию, — сказал Виктор. — Осталось только утопить этот ящик. Придется нам сесть в него, завести мотор и выпрыгнуть.

— Или просто подтолкнуть — какая разница?

— Разница в том, что катафалк должен быть под водой. Он должен идти со скоростью пятьдесят миль, когда полетит в воду. Тебе надо поставить на вторую скорость, ручной газ на максимум, отпустить сцепление и прыгать.

— А вы что будете делать?

— Я буду сидеть рядом с тобой. Мы оставим дверцы открытыми и в тот момент, как он двинется, прыгнем.

— А может, вы все-таки уберете пистолет? Если я вам доверяю, то и вы должны мне доверять.

— Я буду доверять тебе, Эдди. Я уберу пистолет, как только мы сядем в лодку. Мы станем тогда приятелями. Нам светит большое будущее — и тебе, Эдди, и мне. Может, они даже предложат тебе присоединиться к синдикату.

Морено колебался. Он смотрел в дуло пистолета, нацеленного сейчас в его правый глаз, и пытался определить, почему дикая улыбка на лице стоявшего перед ним человека сменилась гримасой и он заскрипел зубами.

— Садись в машину и действуй, Эдди.

Морено сел за руль и включил зажигание. Виктор уселся рядом.

— Дверца открыта, Эдди?

— Открыта.

— Хорошо, дай побольше оборотов. Мотор взревел.

Виктор приготовился к прыжку, его правая, нога висела в воздухе. Он держал пистолет рядом с виском Морено.

— Давай, Эдди, поехали.

Катафалк подпрыгнул. Виктор нажал спусковой крючок, и пистолет рванулся в его руке как маленькое, попавшееся в ловушку животное. От резкого рывка цель сместилась. Виктор увидел черное пятнышко на скуле Морено; индеец выпустил руль и рухнул на бок, а Виктор, вывалившись из машины, покатился вниз и встал на ноги как раз в тот момент, когда катафалк ушел в воду. Секунду спустя на поверхности запенились пузыри. Затем их не стало. Виктор выпрямился, спрятал пистолет под рубашку и шагнул в заросли. Безотчетный страх охватил его. У него появилось чувство, что за ним следят; вопреки всякой логике ему пришло в голову, что каким-то образом Морено удалось бежать.

Он подождал минут десять, затем, мягко ступая по листьям, стал пробираться от одного куста к другому, избегая мест, залитых бумажно-белым светом луны. Добравшись до края болота, Виктор сквозь листву осмотрелся: ему все время казалось, что вот-вот снова появится Морено и устало вылезет на берег. «Может, ему только пару зубов выбило, — думал Виктор. — Он хоть маленький, а крепкий. А может, он успел выскочить из машины до того, как она упала в воду, и где-то затаился, ожидая, когда я уйду».