— Так вот, — уже обращаясь к Дубовику, продолжил Мухин, — горело сразу семь гаражей, народ выскочил, но никто не тушил, все сидели напротив, как в цирке, и обсуждали, кто, что в гараже прятал. А еще был случай в 84 году, — Виктор вытащил пачку сигарет «Opal», — Загорелись склады боеприпасов Северного Флота под Североморском на Окольной Губе… Фейерверк был такой, что все подумали, будто началась третья мировая война. Над городом поднялся гриб по подобия ядерного взрыва, неуправляемые ракеты летали, как конфетти на Новый год. Адмиралы резко свои семьи в аэропорт отправили, корабли сразу вышли в море. Шороху было, жуть! Но, в конечном счете, опять, признали виновниками двух матросов, якобы, куривших в неположенном месте. Кого-то потом сняли с должности, кому-то взыскание объявили, а так все относительно спокойно обошлось. Никого не посадили, хотя ущерб был нанесен на несколько миллионов рублей. Правда, с некоторых офицеров погоны сняли за саботаж и дезертирство, потому что бросились не на корабли, а на поезд с вещами, но это уже другая история. Вот такие дела ребята.

Он зажег спичкой сигарету и обратился к Игорю:

— А что на аэродроме реально сгорело?

Чернов еще раз рассказал, что он нашел в районе пожара и какую версию выдвинули представители противопожарной службы ВВС Флота. Мухин задумался, почесал подбородок и, стряхнув пепел в пепельницу, произнес:

— Хреново. Если это чья-то месть за то, что его не включили в состав авиагруппы на боевую службу, то это должно повториться. И не только в твоем полку, но и, возможно, в моем. У меня ведь тоже две эскадрильи корабельного базирования.

— А почему ты так решил? — поинтересовался у него Дубовик.

— Женя, посуди сам, — выпуская дым кольцами, стал рассуждать Виктор, — Если это сделал летчик или техник из мести. На боевую службу его не пошлют и не пошлют его конкурента по эскадрилье. Но ведь задачу с Флота из-за этого никто не снимет. Значит, на боевую службу пойдет другая эскадрилья одного или другого полка. А виновник торжества будет на месте восстанавливать формуляр своего вертолета, если, конечно, он техник. А если летчик, то «летать» будет по стоянке «пешим по — летному» — есть такое упражнение в авиации. И что тогда получится? Сам себе придумал геморрой, а другому дал возможность заработать деньжат.

— Витя, а у меня есть другая версия, — оживился Чернов, — а если этот злоумышленник вообще не из первой эскадрильи. Тогда получается, что первая эскадрилья выходит из строя и подготовку к боевой службе возлагают на резервную эскадрилью, где служит наш вредитель.

— Ой, ребята, скучно мне с вами, пойду я лучше свои склады проверю, с людьми пообщаюсь, далек я от ваших проблем, — зевая, сказал Дубовик и вытащил их шкафа куртку.

— Женя, не торопись, — остановил его Мухин, — для тебя тоже версия найдется.

— А я каким боком к вашим боевым службам? — удивился Дубовик.

— А таким. У тебя в обслуживании база авиационно-технического обеспечения, а там вооружение, топливо, продовольствие. Все то, что необходимо для жизнедеятельности авиагруппы во время похода. Ты не исключаешь возможности, что наш «злоумышленник» действует с более дальним прицелом? Например, сорвать боевую службу вообще, как таковую?

Дубовик тяжело вздохнул, повесил куртку обратно в шкаф и сел на свое место. Немного обдумал аргументы, выдвинутые Мухиным, Дубовик заявил:

— А какой тогда смысл этот поджог устраивать тыловику? Его в любом случае на боевую службу не направят.

— А ты не забыл, что этот, так называемый, диверсант может действовать по заданию чьих-то спецслужб? — понизив голос до шепота, таинственно произнес Мухин.

— Ну, ты, Витек, загнул. У нас в Афгане, меньше на спецслужбы грешили, чем ты здесь, в богом забытом гарнизоне «накрутил».

— Это потому, что ты в секретариате служил и не знал, чем опера на передовой занимаются.

— Да, все их докладные через меня проходили, — обиженно возмутился Дубовик.

— Тогда спроси у своего земляка, — он кивнул на молча сидящего Чернова, — какие он в прошлом году материалы выкрутил. До последнего момента никто не верил, что один «клиент» выкрал секретную диссертацию командира полка для передачи норвежской разведке, а второй — кодовую таблицу для передачи разведке ФРГ.

Дубовик недоверчиво посмотрел на Игоря:

— Что, серьезно или разыгрывает?

— Больше слушай его, — уклонился от ответа Чернов.

— Короче, мужики. Подводя итог нашего мини-совещания, хочу сказать следующее:

— О руководящей роли начальника говорить не буду. Начальники, как покойники, да простит меня бог, — Мухин театрально поднял взор к потолку и перекрестился, — о них либо хорошо, либо никак. Поэтому, если поджоги повторятся, нам порвут задницы на британский флаг. Следовательно, независимо от указаний Горобченко, будем искать вредителя сами, по-тихому.

— Я думаю в первую очередь нам нужно установить, кто из резервных эскадрилий планируется на боевую службу, а там уже выяснить, у кого из технарей есть охотничьи лыжи, — предложил Игорь.

— Почему именно технарей? — удивился Мухин.

— Во-первых, я там обнаружил след унтов без протектора. Обычно такие бывают у технического состава, потому что они зимой ходят в унтах постоянно. Летчики унты практически не носят, они ходят в летных берцах, поэтому унты у них остаются в первозданном виде до окончания срока эксплуатации. Во-вторых, поджигатель точно знал, в каком месте ночью должны были находиться дежурные по стоянке части и подразделения, чтобы выйти из балки незамеченным. Летчики в такие наряды не ходят, поэтому я их исключаю.

— Логично, — ответил старожил отдела и поднялся на выход.

— Я тоже наведаюсь к командиру, — сказал Чернов, и вышел из кабинета следом за Мухиным.

4

Подполковник сидел за рабочим столом и отрешенно смотрел в окно. Он недавно проводил представителей противопожарной службы ВВС Флота и, явно, не был доволен их заключением. Он посмотрел на вошедшего Чернова и молча, показав рукой на свободный стул, предложил присесть.

— Ну, как тебе этот цирк? — обратился он к Игорю, — пожар возник из-за замыкания в сети при отключенном токе. И самое главное, что Командующего этот вывод устраивает.

Масюнин заерзал на стуле, было видно, что он не в силах скрывать своего возмущения, но усиленно пытался держать себя в руках.

— Что ты думаешь по этому поводу? — обратился он к Игорю.

— Я думаю, что это был умышленный поджог, — спокойно ответил Чернов и рассказал командиру о том, что обнаружил в окружении домика, — Нет сомнений, что кто-то специально ночью пришел на стоянку и поджог формуляры. Теперь предстоит выяснить, кому это было нужно и зачем.

— Это явно сделано против меня, — многозначительно произнес Масюнин.

— Почему против Вас? По-моему, тут причин может быть масса, — усомнился Чернов.

— Дело в том, что мою кандидатуру на должность командира полка предлагали из Москвы, а местное командование имело на эту вакансию своих претендентов. Представление на звание «полковник» уже отправлено, а теперь его видимо вернут обратно. Дальше, еще пару таких «замыканий» и меня переведут куда-нибудь на бумажную работу в штаб ВВС. Так что, скорее всего, это МНЕ пытаются «сплести лапти». Согласись, до моего назначения в полку ничего подобного не происходило.

Игорь молча кивнул в знак согласия, про себя констатируя, что появилась еще одна версия, которую они ранее не рассматривали.

— Мне мой шеф сказал, чтобы я этим делом тоже не занимался, причем категорично. Видимо Ваша версия имеет под собой основания. И, тем не менее, мне кажется, это не последний поджог. Поэтому я буду искать поджигателя сам, как говорят, без протокола.

— С моей стороны, можешь рассчитывать на любую поддержку, — командир вышел из-за стола и протянул руку Чернову, давая понять, что разговор закончен.

Игорь ответил на рукопожатие и, не отпуская руки, сказал:

— Очень буду Вам признателен, если дадите команду, чтобы мне подготовили списки членов военно-охотничьего коллектива нашего полка.