Нарышкин постучал пальцами по холодному металлу капота, что-то напряженно обдумывая, и, наконец, произнес:

— Исходя из того, что ты мне рассказал, к берегу буксир пришел в составе 6 человек. Просто, когда мы подъехали, капитан не хотел светить перед нами этого шестого человека.

— Так его и не было, — удивился Сосницкий, — я же все судно осмотрел, там негде спрятаться, слишком мала посудина.

— А он и не прятался, — пояснил Нарышкин, — он спокойно сидел в кабине «Газели» и делал вид, что спит. Меня что-то отвлекло, и я не успел проверить документы у второго водителя.

— Если честно, то я тоже не понял, для чего нужен второй водитель. Из Крыма езды всего пять часов.

— И я об этом же, — согласился Нарышкин, — За пять часов он, якобы, так устал, что спал мертвецким сном. Бред какой-то, а мы повелись на это, как последние лохи.

Нарышкин от досады ударил кулаком по машине и решительно скмандовал:

— Поехали назад, может, еще успеем.

Сосницкий прыгнул за руль и мгновенно тронулся с места. Они летели по пустынным улицам рыбацкого поселка, периодически поднимая облако брызг многочисленных подмороженных луж.

Через несколько минут они вернулись на берег моря. Причал встретил их безмолвной пустотой. Одинокий буксир темным пятном качался на серых волнах, издавая на ветру противный скрежет металлических цепей.

На цоколе рыболовецкой артели маячил единственный тусклый фонарь, освещая пустынный берег.

— Не успели, — с сожалением констатировал Нарышкин, оставаясь в машине.

— Что теперь будем делать? — с интересом спросил прапорщик. Такое развитие событий ему начинало нравиться, у него появился живой интерес к разворачиваемым событиям. Он уже рассчитывал на детективную погоню за пресловутой «Газелью», как вдруг майор спустил его на землю:

— Поехали к твоему Петровичу, будем «колоть».

— Саныч, — взмолился Сосницкий, — Только без меня. Я ж Вам говорил, что он был другом моего отца.

— У тебя есть другие предложения?

— Есть, — без колебаний ответил прапорщик и загадочно улыбнулся, — Вы возвращайтесь домой, а я переговорю с одним человеком из его команды. У меня, как вы понимаете, тоже есть свои доверенные лица. А уже из дому я перезвоню Вам, только, телефончик оставьте.

Нарышкин скептически взглянул на Сосницкого, но, тем не менее, вытащил блокнот и написал на отрывном листке номер своего домашнего телефона. Он протянул лист Вадиму и сказал:

— Большое спасибо, Вадик. А теперь отвези меня к нашей «шестерке», Водитель там, наверное, совсем закоченел.

Глава 14

Нарышкин вошел в штаб и направился в свой кабинет. Оперативный дежурный удивленно взглянул на часы и спросил, обращаясь к нему:

— Юрий Александрович, а что Вам дома не сидится?

Нарышкин поднял глаза на часы, висевшие в холле. Стрелки показывали четверть десятого вечера.

— Кто-то из наших еще есть на месте? — спросил он у дежурного, проигнорировав его вопрос.

— Да, нет, часа два назад, как все разошлись.

Тем не менее, Нарышкин поднялся к себе и, не снимая куртки, сразу же позвонил Рыбакову домой. После четвертого зуммера тот поднял трубку.

— Витя, я же просил тебя подстраховать меня, неужели так было сложно посидеть на КПП?

— Послушай меня, — резко перебил его коллега, — Я ушел из порта пятнадцать минут назад. Твой капитан так и не вышел в город, а по судовой роли в экипаже нет ни одного грузина. Так что я должен был там высиживать? — уже задал он вопрос Нарышкину.

Юрий был готов услышать любой ответ, но только не этот. Версия, которая начала приобретать некие конкретные очертания вновь рассеялась, как мираж. Он молча положил трубку и открыл сейф. В нижней ячейке сиротливо стояла недопитая бутылка коньяка. Нарышкин долго смотрел на нее не моргающим взглядом, как будто ждал от нее какого-то ответа. Затем, решительно взял ее в руки и большими глотками выпил до дна.

Домой он вернулся ближе к полуночи. Жена, как обычно ждала его на кухне. Нарышкин открыл дверь своим ключом, чтобы не будить домочадцев и, не включая свет в коридоре, стал раздеваться. На встречу ему выскочила помахивая коротким хвостом Арта — любимица семьи, трехгодовалая псина породы ротвейлер. Нарышкин присел на корточки, чтобы ее погладить, но собака, учуяв запах алкоголя, зарычала и ретировалась обратно в комнату. Не успел Юрий снять обувь, как в коридор вышла жена, она укоризненно посмотрела на мужа и произнесла:

— Даже собака уже не может терпеть твоих постоянных пьянок.

— А я не пьян, так выпил чуть-чуть, чтоб согреться.

— Последние десять лет ты только и делаешь, что греешься каждый день, хоть бы раз дочери уделил внимание. Школу, как-никак оканчивает, — она махнула рукой и продолжила, — но тебя, я вижу, это мало волнует. Для тебя ж главное — работа. Только толку с той работы, если половину зарплаты все равно пропиваешь.

— Ничего я не пропиваю, — попытался возразить Нарышкин, но жена его резко перебила:

— Ужин на плите.

Она развернулась и ушла в спальню, не дав Юрию сказать слова в свое оправдание.

Ночь он провел на диване, что в последнее время уже стало частым явлением в семье Нарышкиных. Утро также не стало мудренее вечера, жена по-прежнему не разговаривала с ним, а он и не попытался найти для нее нужных слов. Выпив наспех кружку чая с бутербродом, Юрий поспешил на службу.

Рабочий день, как обычно, начался с совещания у начальника.

— Юрий Александрович, — обратился Парамонов к Нарышкину, — я думаю, Вам нужно завершать проверку турка. Как видите, все ваши версии, рассыпаются, как карточный домик. По большому счету, мы так ничего и не получили в ходе его проверки. Как показало наблюдение, кроме общения со своей женщиной, иных подозрительных контактов у него ни с кем не установлено. Грузинов в этот раз на судне тоже не оказалось. Так что и здесь у Вас прокол. Поэтому, займитесь чем-то более серьезным. Руководство Управления требует от нас резонансных дел, — начальник многозначительно поднял указательный палец вверх, — А что у нас? Все показатели сводятся либо к коррупции со стороны прапорщиков, либо задержанию контрабанды продуктов питания в обход пункта пропуска, а настоящих дел в отделе нет.

Парамонов не секунду прервался и пристально посмотрел на каждого из сотрудников.

— Вы хотите сказать, что на границе ничего противоправного не происходит с участием первых лиц командования? — задал он общий вопрос подчиненным, — У нас нет каналов нелегальной миграции и нет контрабанды оружия либо наркотиков? Не поверю, — строго произнес Парамонов.

— Константин Александрович, я не согласен, — ответил Нарышкин, — Вчера я получил информацию о том, что именно на теплоходе «Беркен» перевезли в Украину нелегала и наши рыбаки доставили его берег.

В подтверждение новой версии он подробно рассказал о том, что вчера вечером смог узнать в процессе выезда на побережье.

— Это, конечно, все интересно, — подвел итог Парамонов, — но, к сожалению, не в Вашу пользу.

— Почему? — удивился Нарышкин.

— Поставьте себя на место любого проверяющего, — стал приводить свои доводы начальник, — Во-первых, Одни слова и ни одного документа, который бы что-то подтверждал. Во-вторых, то, что в кабине «Газели» сидел нелегал, это Ваш домысел. Вы ведь не проверили у него документы? А если это и было на самом деле, то вы свой шанс профукали. Поэтому разговор о нелегале лучше не начинать. Это не в Ваших интересах.

Нарышкин молча слушал начальника, не поднимая головы. Парамонов был прав, в этом случае он допустил непростительную ошибку, не проверив документы у «второго» водителя.

— В-третьих, — продолжал подполковник, — Малоубедительно, что капитан рыболовецкого судна пойдет на преступление на глазах у членов экипажа. И, наконец, четвертое, — начальник сделал многозначительную паузу, вопросительно взглянув на офицеров, — Какая выгода капитану турецкого теплохода в перевозке нелегала и тем более, сколько бы заработал на этом рыбацкий экипаж? По-моему, задействовать столько людей, ради переброски одного человека, нет никакого смысла, «овчинка выделки не стоит».