— Три сильнее, как осла, — нередко шутит он.

Эти растирания идут ему на пользу, и он часто говорит о них тем, кто допущен к его утреннему туалету

— Бертран, вы растираете себя таким образом?

— Нет, сир.

— И зря. Это предохраняет от многих болезней.

В этот момент слуга объявляет о приходе врача. После измены своего постоянного врача Мэнго Наполеон на «Беллерофоне» согласился принять услуги тридцатитрехлетнего ирландца О'Мира, британского судового врача. Морские власти дали свое согласие на то, чтобы этот офицер стал «врачом генерала»; таким образом он остается служить в Королевском флоте, но должность эта — хоть и не бесславна, но и небезопасна. И Хадсон Лоу, и французы попытаются сделать его своим осведомителем; в конечном счете его выдворят со Святой Елены и вычеркнут из списков офицеров Королевского флота; но он забудет об этом материальном уроне, опубликовав два тома своих воспоминаний «Голос с острова Святой Елены». Эти воспоминания — первоклассный источник, который свидетельствует против Лоу в той же мере, в какой защищает Наполеона. Они дадут ему некоторое состояние и вызовут горячее одобрение многих людей, в том числе и лорда Байрона, всегда готового сражаться — даже без надежды на успех — за справедливое дело:

Наполеон тотчас же подвергает ирландца допросу: что делают губернатор и адмирал, что говорят на острове, какие ходят сплетни, каково общественное мнение? Обязанности врача по отношению к своему знаменитому пациенту весьма просты: здоровье его пока еще удовлетворительно, если не считать простуд, иногда случающихся болей в желудке и сенной лихорадки, тогда еще мало известной, свирепствующей на Святой Елене. Есть еще Сантини, привратник, произведенный в парикмахеры, который приходит исполнить свои обязанности в комнату господина, а тот подшучивает над ним по-корсикански:

— Ты что, разбойник, хочешь отрезать мне ухо?!

Сантини добросовестно исполняет свою работу, но хоть он и вкладывает в нее душу, таланта ему явно не хватает. Гравюры того времени изображают «Стриженого Малыша» — таково прозвище Наполеона — с прической, стиль коей вряд ли был последнему по вкусу. Окончив туалет, Наполеон одевается и, в зависимости от погоды, выходит на прогулку или остается дома. Запершись, чтобы диктовать своему секретарю, он облачается в халат, повязывает голову ярким платком, точно как на картине Штойбена: ворот рубашки широко расстегнут, левая рука — в кармане белых брюк, в правой руке — лист бумаги, а облаченный в мундир генерал Гурго с пером в руке старается запечатлеть на бумаге торопливую речь Императора. Работа идет либо в смежном со спальней кабинете, либо в бильярдной, где достаточно места, чтобы разложить карты и планы и спокойно изучать их; в углу стоят два прекрасных глобуса, которые и сейчас еще можно там увидеть. Если погода благоприятствует, то он отправляется на верховую прогулку; он надевает охотничий костюм с узорными серебряными пуговицами, белый жилет, короткие белые штаны и ботфорты; из-под костюма выглядывает лента Почетного легиона, а сбоку сверкает орденская звезда. Если речь идет лишь о пешей прогулке, то ботфорты заменяются туфлями с золотыми пряжками и белыми чулками. А позже, чтобы работать в парке, он станет надевать обычную одежду плантатора, приводящую в восторг карикатуристов по ту сторону Ла-Манша, немало зарабатывающих на своих рисунках: куртка и белые нанковые брюки, широкополая соломенная шляпа с черной лентой — сейчас их можно увидеть в музее в Мальмезоне, а также кожаные туфли и бильярдный кий, который он использует для замеров и в качестве трости.

Перед выходом из дома, по старинной привычке, он кладет в карманы носовой платок, маленький бинокль, коробочку с лакричными леденцами и, конечно, неизменную табакерку. Из драгоценностей при нем только золотые часы на цепочке, сплетенной из волос императрицы; однажды он подарит их Бертрану, с грустью заметив, что часам этим довелось пробить немало славных часов.

Верховые прогулки в сопровождении Гурго, лишенные какой бы то ни было новизны, по дорогам, где они знают каждый камень, быстро ему наскучат; установленные границы позволяют доскакать либо до унылого Дедвудского плато, где стоит британский полк и высится черный силуэт горы Барн, голой и враждебной, и бродят лишь дикие козы, либо до Аларм Хаус, где живет сэр Томас Рид, заместитель и верный пес Лоу и где постоянно шныряют шпионы губернатора. Обратно они обычно едут мимо коттеджа мисс Мейсон; там живет эксцентричная и даже немного помешанная англичанка, чье преувеличенно почтительное отношение к Наполеону вызывает насмешки поселенцев. Иногда, чтобы быстрее вернуться в Лонгвуд, они спускаются в долину и едут вдоль жалкой речки, где воздух наполнен болотной сыростью. Там находится коттедж фермера Робинсона; его дочь Мэри-Энн, никогда не видевшая ранее таких лихих наездников, делает реверанс и подносит им цветы. Наполеон смеется и подтрунивает над Гурго, на которого красотка, не смущаясь, смотрит во все глаза.

— Она обращает больше внимания на вас, чем на меня, потому что вы не женаты. Бедные девушки только и думают о том, как бы выйти замуж!

Так как на Святой Елене любой пустяк становится предметом толков и пересудов, то и в Европе тоже станут говорить об этой девушке. Император называет ее «Нимфой», а долину, где она живет, — «Долиной Нимфы», и вскоре появятся наивные картинки, изображающие девушку с букетом в руке, простодушно улыбающуюся царственному посетителю и его спутникам.

По возвращении его величества с пешей или верховой прогулки ему подают завтрак, причем с неукоснительным соблюдением строжайшего протокола: если трапеза имеет место в спальне, в узком кругу, то тафельдинер доносит блюда до ванной комнаты и там перепоручает их лакею, а тот передает их Маршану, который имеет честь подать их Императору. Часы показывают десять, и Император, который, раздеваясь, обычно бросает свои вещи на стулья и на пол, снова облачается в халат. Приглашены обычно бывают Лас Каз и один или двое придворных; если приглашены четверо из его свиты, это значит, что господин пребывает в хорошем расположении духа. Если позволяет погода, стол накрывают в обвитой зеленью беседке или в тени развесистого дуба. Помещение, где готовится пища, и скудость снабжения, к отчаянию поваров, позволяют приготовить лишь самые непритязательные блюда. Первый повар Лепаж задыхается у плиты, которую, за неимением другого горючего, топят каменным углем, и лишь с прибытием второго повара Шанделье появилась плита, сделанная на немецкий манер, с чугунной греющей поверхностью и с железным ящиком в виде духовки. К счастью, Наполеон любит простые блюда: супы, обязательно очень горячие, — куриный бульон или консоме по-королевски, благотворные свойства коих он превозносит, мясо, лучше всего курица или баранина, и овощи, фасоль и чечевицу. Даже с рюмкой слегка разбавленного водой бордо трапеза занимает не более десяти минут: привычки походной жизни неистребимы. Но подобная умеренность не может удовлетворить тех, кто некогда готовил сказочные обеды в Тюильри и иных резиденциях. А потому на обед подают щавелевый суп с приправой или какой-нибудь другой «освежающий» суп, хорошо прожаренную нежную баранью грудинку под светлым соусом, жареного цыпленка или две бараньи отбивные и овощи, хотя порой они и бывают чересчур жесткими. Ужин состоит из супа, двух разновидностей первого блюда, жаркого и двух легких блюд, сладкого и пирожного. Однажды Наполеон попросил приготовить ему «солдатский суп», что привело в волнение всех поваров. «Мой собрат, который некогда был военным, не осмелился приготовить его для своего августейшего господина так же, как он это делал в полку, — пишет Карэм. — Он приготовил легкую хлебную похлебку с добавлением фасоли. Но Императору она не понравилась; он приказал позвать повара и сказал ему: "Ты же служил в армии и прекрасно знаешь, что это не солдатский суп; так вот завтра приготовь мне его, как надо". И повар приготовил суп с большим количеством хлеба и фасоли, такой густой, что ложка в нем могла бы стоять. Император съел немного, остался доволен, но больше этого блюда не заказывал».