Зина. Везучий ты, Виктор. Подлечат в госпитале, и снова будешь в строю.

Кузин. Везучий, ты права.

Зина. Откуда родом-то?

Кузин. Сибиряк я. С Байкала. А ты?

Зина. Я — рязанская. Из села. У нас тоже речка есть — Проня.

Кузин. Чудно как-то. Проня. Вроде как имя человека.

Зина. А мы привыкли. Будто так и надо.

Кузин. Смотрю я на тебя, Зина… Красивая ты, рязаночка.

Зина. А у нас все девушки красивые. Климат у нас такой, на женскую красоту влияет.

Кузин. Да?

Зина. А ты думал!..

Кузин. Да в Рязани, говорят, и грибы с глазами, их едят, а они глядят.

Зина. А ты приезжай после войны, убедишься в этом сам. Глядишь, и влюбишься в какую-нибудь рязаночку.

Кузин. А я вот в тебя влюбился. Давно к тебе приглядываюсь. Нравишься ты мне. Смелая, ловкая, красивая.

Зина. Как же ты успеваешь все делать? И с фашистами воевать, и на девушек смотреть?

Кузин. Успеваю вот. Мы, сибиряки, такие. Тоже на все ловкие. И воевать, и на красивых девушек поглядывать.

Зина. Поэтому тебя шестой раз и ранило. На девушек смотришь, а пуль не видишь.

Кузин. Возможно.

Зина. Вот и все, Виктор. Голова твоя забинтована. Теперь в санбат тебя отведу.

Кузин. Нет, Зина, в санбат я не пойду.

Зина. Как, не пойдешь?

Кузин. Я воевать буду. Руки у меня есть, ноги — ходят, глава — видят, а ты в санбат меня. Нет, Зина, туда мне дорога заказана. Победу буду здесь, в рейхстаге, встречать.

Зина. Напрасно ты так.

Кузин. Спасибо за перевязку. Можно, я поцелую тебя за это?

Зина. Можно. (Кузин обнимает ее, целует.)

Кузин. Сладко как!.. Можно еще разок?

Зина. Хорошего понемножку. А то процелуемся, и рейхстаг без нас возьмут. Бери автомат — и в свою роту.

Кузин. А село твое как называется?!

Зина. Семион.

Кузин. Семион?!

Зина. Да.

Кузин. Странное название!..

Зина. Какое уж есть.

Кузин. После войны я обязательно приеду в ваш Семион. Выйдешь за меня замуж?

Зина. Подумаю… (Кузин берет автомат.)

Кузин. Обязательно приеду. Только жди меня.

Раздается автоматная очередь. Зина вскрикивает, хватается за грудь, падает. Кузин подхватывает ее.

Что с тобой, Зина?

Зина. Ранена я… в грудь… Умираю…

Кузин. Нет!.. Нет!.. Санитар!.. Санитара сюда!.. (Достает из ее сумки бинт, расстегивает на ней гимнастерку.) Зина!.. Зина!.. Ты слышишь меня?.. Зина!.. Кровь… Кровь… Убили!.. Убили, гады!..

Поднимает Зину на руки, уходит.

Берлин. Бункер. В комнате Гитлер, Ева.

Гитлер пишет, руки его трясутся. Ева рассматривает свои украшения. Входит Геббельс.

Гитлер. Геббельс, вот мои завещания. Одно — политическое, другое — личное. Своим преемником я назначаю Денница. Он будет возглавлять правительство Германии. Личное завещание прочтете после нашего ухода из жизни.

Геббельс. Мой фюрер! Я, Магда и наши дети последуют вашему мужественному решению.

Гитлер. Я всегда считал тебя своим самым преданным и верным другом.

Геббельс. Умереть за своего фюрера — что может быть счастливее такой судьбы?!

Гитлер. Спасибо, Геббельс. Передай Магде, я всегда уважал ее и высоко ценил как верную соратницу и помощницу нашему великому делу.

Геббельс. Передам, мой фюрер.

Гитлер. И вот еще что. Распорядись, чтобы убили наших собак. Я не хочу, чтобы они остались после нас.

Геббельс. Такое распоряжение я отдам немедленно.

Гитлер. А теперь оставь нас. Я хочу побыть наедине с Евой.

Геббельс уходит.

Ева. Адольф, я хочу умереть красивой. Надену вот это, тобой любимое платье и эти вот бусы.

Гитлер. Да, Ева, я хочу запомнить тебя молодой и красивой.

Ева. Я всегда любила тебя, Адольф, и готова уйти из этой жизни вместе с тобой. (Подходит, обнимает его. Гитлер трясущимися руками гладит ее по голове, по спине. По лицу его текут слезы. Ева вытирает их платком.) Не надо, Адольф, не надо плакать, милый. Ведь мы уходим вместе. Будем вместе и там, в другом мире.

Гитлер. Да, да… Вместе, вместе… и там… Ампулы лежат на столе, Ева.

Ева. Я вижу. (Надевает другое платье, бусы, подходит к зеркалу, рассматривает себя. Затем подходит к столу, берет ампулы, ложится на кровать. Кладет ампулы в рот.) Прощай, мой фюрер…

Раздавливает во рту ампулы, затихает на кровати. Гитлер сидит неподвижно, голова его трясется. Он долго смотрит на Еву. Доносятся звуки музыки и веселый смех. Это офицеры танцуют в баре. Гитлер берет пистолет, долго крутит его в руках, нерешительно подносит несколько раз к виску и опускает. Подходит к другой кровати, ложится, подносит к виску пистолет, отбрасывает его в сторону, кладет в рот ампулу с ядом, затихает. Через некоторое время входят Геббельс и Борман, осматривают их, прощупывают пульс.

Геббельс. Все кончено. Нашего фюрера больше нет.

Борман. Трупы надо сжечь.

Геббельс. Пожалуй. Такова была воля фюрера.

Уходят.

Командный пункт командующего армией Чуйкова.

Звонок. Чуйков берет трубку.

Чуйков. Слушаю. А, это ты, Шатилов. Ну, как дела?

Шатилов. Немцы в рейхстаге выбросили белый флаг.

Чуйков. Вышибли их из рейхстага! Молодцы!

Шатилов. О знамени над рейхстагом в Москву доложили?

Чуйков. Доложили, доложили. Там все рады. Твои орлы получат Героя.

Шатилов. Да, скоро войне конец. Просто не верится.

Чуйков. Ты говоришь таким голосом, вроде жалеешь об этом. Или еще повоевать хочется?

Шатилов. Почти четыре года воюем, Василий Иванович. Привыкли уже. Без войны скучно будет.

Чуйков. Скучать не придется. Работа найдется. Поднимать из руин страну будем.

Шатилов. Да, это так. Фашисты разрушали все подряд. Варвары они, варвары!

Чуйков. Ну пока. Принимай пленных. (Кладет трубку.)

Входит офицер.

Офицер. Товарищ генерал армии, прибыл немецкий генерал Кребс, просит принять его.

Чуйков. Кребс, говоришь?

Офицер. Да.

Чуйков. Это начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии. Пусть заходит.

Офицер уходит.

Интересно, с какой он заявился миссией?

Входят Кребс, офицер.

Кребс. Господин генерал, я послан Геббельсом для переговоров с Верховным командованием Советской Армии о перемирии.

Офицер берет у него пакет, достает лист бумаги, передает Чуйкову.

Чуйков (читает). «Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера, мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем: Мы сообщаем вождю советского народа, что 30 апреля в 15 часов 30 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Денницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери в войне. Геббельс». Так, так… Надо позвонить Жукову.