Гитлер. Как могло случиться, Кейтель, что немецкие войска стояли у стен Москвы, рассматривали Кремль в бинокль, войскам сшили форму для парада на Красной площади в честь нашей победы, а теперь мы сами обороняемся у Берлина? Что случилось? Я дал вам, Кейтель, лучшую армию мира, наши солдаты шагали по улицам всех столиц стран Европы, мы были близки к победе в России и вдруг… Что случилось? Что произошло?..
Кейтель. Мой фюрер, мы способны одержать победу и отбросить русских на восток. Силы у нас есть. Надо только больше мужества и верить в победу.
Гитлер. Мужества не хватает нашим генералам, нашим фельдмаршалам! Это они упустили из наших рук победу! Это они проигрывали одно сражение за другим, одну кампанию за другой! Вот кто виновники нашего позора, а не солдаты, которые все эти годы сражались храбро, проявляли мужество, героизм! Вы, Кейтель, заверяли нас, что наши войска из Померании с севера и войска с юга нанесут удар по флангам армий Жукова, возьмут их в окружение и разобьют на Одере. А что получилось? Войска в Померании разбиты, войска на юге — разбиты, а войска Жукова идут на Берлин. Это что, бездарность командования или предательство Германии? Что это, я спрашиваю?
Кейтель. Мой фюрер! Это трагическое стечение обстоятельств. Но силы у нас есть. С нами Бог, с нами фюрер, и мы победим!
Геринг. Мой фюрер, впереди нас ждет великолепная победа. Я верю в это.
Гитлер. Геринг! Вы проиграли все воздушные сражения! Вы даже не могли организовать удар авиационной группы по Ливадийскому дворцу в Ялте, где проходила конференция глав правительств трех стран — наших заклятых врагов! Что вы вообще можете?!
Геринг. Наши летчики прославили себя и свой народ во многих воздушных сражениях.
Гитлер. Летчики — да! Они — герои! А что генералы?! Я бы повесил всех твоих командиров, начиная с тебя, Геринг!
Геринг. Ты не прав, мой фюрер.
Гитлер. Нет, прав! Прав, Геринг! Ты храбр лишь в подземных казематах да в дамских спальнях!
Геринг. Я оскорблен, фюрер, твоей несправедливостью. (Уходит).
Кейтель. Мой фюрер, есть возможность усилить восточный фронт за счет переброски войск с запада.
Гитлер. Что это значит? Оголить там фронт?
Кейтель. Пусть лучше занимают наши территории англо-американские войска, чем займут их русские.
Геббельс. Мой фюрер, с Англией и Америкой можно договориться, пойти с ними на сепаратный мир, а все силы бросить на восточный фронт.
Гитлер. Я подумаю.
Геббельс. Это самое лучшее, что можно сделать в нашем положении. Заключив сепаратный мир с англичанами и американцами, мы сохраним Германию, сохраним правительство, сохраним себя, сохраним немецкое государство. Нам надо выиграть сражение на востоке. И через несколько лет Германия снова станет одной из самых могучих и самой сильной в Европе.
Гитлер. Гиммлер, как идут работы по созданию ядерного оружия?
Гиммлер. Идут успешно, мой фюрер.
Гитлер. Когда будет смонтирован первый образец атомной бомбы?
Гиммлер. Сказать определенно трудно, мой фюрер. Но работы ведутся интенсивно.
Гитлер. Пусть работают днем и ночью, днем и ночью. Ядерное оружие — наше спасение. А ученых, конструкторов, инженеров ждут награды и почести.
Гиммлер. Я передам им ваше пожелание.
Гитлер. Я видел себя во сне в ореоле славы. Принимал парад победителей в Москве у Кремля.
Геббельс. Так и будет, мой фюрер. Неудачи пройдут, и слава немецкого оружия снова потрясет весь мир!
Гитлер. Я хочу обратиться к немецкому народу и к немецкой армии. Пиши Геббельс. (Геббельс садится за стол, берет ручку, лист бумаги.) Немцы Германии! Мы предвидели этот удар русских и противопоставили ему сильный фронт. Противника встречает колоссальная сила артиллерии, танков. Наши потери в пехоте пополняются бесчисленным количеством новых соединений и частями фольксштурма, которые укрепляют фронт. Берлин останется немецким! Адольф Гитлер. (Присутствующие аплодируют Гитлеру.)
Кремль. В кабинете за столом сидит Сталин, пишет.
Входит офицер.
Офицер. Товарищ Сталин, на связи маршал Жуков.
Сталин встает, подходит к телефону, берет трубку.
Офицер уходит.
Сталин. Товарищ Жуков, доложите, как у вас идут дела?
Жуков. Товарищ Сталин, первая и вторая позиции обороны противника нами прорваны, войска фронта продвинулись вперед до шести километров, но встретили упорное сопротивление у Зееловских высот, где, видимо, уцелела оборона. Для усиления удара общевойсковых армий я ввел в сражение обе танковые армии. Считаю, завтра к исходу дня мы прорвем оборону немцев.
Сталин. У Конева оборона противника оказалась слабей. Он форсировал реку Нейсе и продвигается вперед без особого сопротивления. Поддержите удар своих танковых армий бомбардировочной авиацией.
Жуков. Мы так и поступаем, товарищ Сталин.
Сталин. Вы напрасно ввели Первую танковую армию на участке 8-й Гвардейской армии, а не там, где требовала Ставка. Есть ли у вас уверенность, что завтра одолеете Зееловский рубеж?
Жуков. Товарищ Сталин, завтра к исходу дня оборона на Зееловском рубеже будет прорвана. Считаю, чем больше противник будет бросать свои войска навстречу нашим войскам здесь, тем быстрее мы возьмем затем Берлин. Так как войска противника легче разбить в открытом поле, чем в городе.
Сталин. Мы думаем приказать Коневу двинуть танковые армии Рыбалко и Лелюшенко на Берлин с юга, а Рокоссовскому ускорить форсирование и тоже ударить в обход Берлина с севера.
Жуков. Танковые армии Конева имеют полную возможность быстро продвигаться, и их следует направить на Берлин. А Рокоссовский не сможет начать наступление ранее 23 апреля, так как задержится с форсированием Одера.
Сталин. До свидания. (Кладет трубку, подходит к карте.) Зееловские высоты, Зееловский рубеж…
Входит Антонов.
Антонов. Разрешите, товарищ Сталин?
Сталин. Заходи. А Зееловские высоты для Жукова оказались крепким орешком.
Антонов. Мы предполагали, товарищ Сталин, что преодолеть Зееловский рубеж будет непросто. Немцы укрепляли его длительное время.
Сталин. У Конева дела идут лучше.
Антонов. Да, оборона там оказалась послабее.
Сталин. А не получится так: войска Конева далеко продвинутся вперед, и левый фланг Жукова окажется неприкрытым?
Антонов. Мы за этим следим, товарищ Сталин. Я считаю, темпы наступления войск Жукова после прорыва Зееловского рубежа возрастут, и опасность разрыва флангов отпадет. Дела у Рокоссовского на Одере тоже идут пока медленно. Река широкая, не хватает пока плавсредств.
Сталин. Если задержится еще на несколько дней на Одере, тогда придется нам отменять директиву, по которой он обязан был наступать в обход Берлина с севера.
Антонов. Да, придется отменять.
Сталин. А обход Берлина с севера возьмут на себя войска Жукова.
Антонов. Видимо, события будут развиваться именно так, товарищ Сталин.
Сталин. Конечно, можно было пойти по другому пути. Взятие Берлина следовало бы поручить двум фронтам: Первому Белорусскому и Первому Украинскому. При этом варианте главная группировка Первого Белорусского фронта могла нанести удар на более узком участке и обойти Берлин с севера. Первый Украинский фронт нанес бы удар своей главной группировкой по кратчайшему направлению, охватывая Берлин с юга. Так они замкнули бы кольцо западнее Берлина. Мог быть, конечно, и такой вариант: взятие Берлина поручить одному Первому Белорусскому фронту, усилив его левое крыло не менее чем двумя общевойсковыми и двумя танковыми армиями, одной авиационной армией и соответствующими артиллерийскими и инженерными частями. При этом варианте несколько усложнялась бы подготовка операции и управление ею, но значительно упростилось бы общее взаимодействие сил и средств, особенно при взятии самого города. Меньше было бы всяких трений и неясностей.