С таким же выражением лица Тензо однажды сказала своё сакраментальное: «Мы никогда не умрём, мы будем жить вечно».

Дедушка кивнул, кажется, он поверил мне.

«Я скоро умру, Маюри», — тихо произнёс он. «И я боюсь, что меня прикончит Йоширо, но… умирать всё равно придётся».

Ему было так страшно, а я оставил его одного, видя, насколько он ослабел.

Мне надо было спешить, чтобы попасть на сессию, или пришлось бы остаться на второй год. Смерть родителей — не оправдание для декана, даже если их убил твой собственный брат, который ранил тебя.

Перед отъездом я навестил тело Йоширо в больнице, подписав документы и выложив значительную сумму денег, чтобы тело брата держали живым как можно дольше.

Кажется, уже тогда у меня в подсознании зародился коварный план. Ну, да, а какой ещё план мог родиться у такого ублюдка, как я?

И я холодно смотрел на это создание со странным зеленоватым оттенком волос, который только… кукла, моя кукла. Моя первая кукла в коллекции, которую я решил собирать, как моя мама, в память о ней.

Я ведь не только боялся, но и любил её.

Или мне просто передалась её патологическая, нездоровая склонность к коллекционированию неживых предметов?

Только мне хотелось более совершенных кукол, более настоящих.

Чтобы им было хоть немножко больно.

Моя первая кукла едва дышала, подключённая к приборам, словно марионетка к ниточкам. Её нельзя было забрать домой, с ней играть можно было только здесь, но всё же… даже куклы несовершенны.

Я провёл со своей куклой много времени, даже заснул на соседней койке, всё ещё раздумывая над тем, какой козырь очутился в моих руках, после того, как я видел живого брата, его душу, которая приняла прежний телесный облик, стала намного страшнее. Я должен был с этим справиться. Я не мог позволить ему победить после того, что он уже совершил.

Когда я поднял отяжелевшую голову и заглянул в окно, то увидел, что оно уже почти превратилось в зеркало, так как давно наступил вечер, и электрические лампы подчёркивали безжизненность застывшего тела моего брата.

Я успел встать и поправить одежду, когда вошла медсестра, совершать какие-то лечебные процедуры.

Кажется, девушка была очень сильно смущена, когда застала меня, она покраснела и опустила глаза. Наверное, посчитала, что я весь день прорыдал, упиваясь скорбью. Ну, да, только театральных эффектов мне и не хватало. Я кто угодно, но только не печальный клоун — этот образ мне не идёт.

— Мне очень жаль вашего брата, я вам очень сочувствую, — неожиданно проговорила она и вскинула на меня большие тёмно-серые глаза. Я увидел в них искреннюю жалость.

Присмотревшись, я обнаружил, что девушка в белом одеянии медсестры довольно хорошенькая, хотя и не выглядит секс-бомбой — спокойная, светлая красота, пронзительный взор, который превращает каждое чувство девушки в тотальный удар по психике смотрящих в её глаза. Она словно генерирует свои ощущения другим. Интересно.

И мне как никогда хотелось проверить свои силы. И свой новый глаз, который мне всё-таки приживил дедушкин знакомый, хотя я до последнего не верил в успех этой идеи. Но теперь я мог им видеть не хуже настоящего, а иногда даже лучше. Немолодой мужчина жил почти отшельником и тоже увлекался чёрной магией, не менее страстно, чем мой дед, а ещё новыми технологиями — у него имелась легальная фирма по производству современных протезов для калек, также он торговал и искусственными глазами, оснащёнными специальной камерой, которая позволяла видеть даже слепым от рождения. Но тот глаз, который он сделал специально для меня, по особому заказу, и, как я понял, за очень большие деньги, был качественным соединением и современных технологий, и древней магии. Только тот, у кого имелся магический дар, мог «включать» такой глаз полностью.

Самыми неприятными были моменты, когда во время использования некоторых магических свойств, он неприятнейшим образом расширялся, отчего возникало довольно некомфортное ощущение растягиваемых мышц вокруг глаза. Да ещё и эти мелкие шрамики…

Глаз был того же серого цвета, что и мой настоящий, и выглядел бы совершенно нормально, если б не вертикальный зрачок. О, да, дедушка, твой знакомый сделал меня незаметным в толпе и совершенно незапоминающимся!

Пришлось спешно отращивать чёлку и учиться носить её так, чтобы она служила надёжной вуалью от чужих взглядов.

Правда, благодаря вертикальному зрачку в искусственном глазу ночью я вижу как кошка, зато днём — немного хуже. Пришлось очень долго приспосабливаться к разнице в способе видения одного глаза и другого. Пришлось надеть очки, чтобы якобы плохим зрением маскировать временную почти слепоту, когда я терял контроль над глазом. Это было больно: слишком яркие или, напротив, чересчур расплывчатые образы ударяли прямо в мозг, принося страдания, в первую очередь острые приступы головной боли.

Кроме того, благодаря искусственному глазу я могу гораздо быстрее влиять на людей с помощью моих магических способностей. Глаз словно усиливает их, будто лупа, концентрирует. И в этом ещё один его плюс.

Позже очки я решил оставить, хотя и снабдил их обычными стеклянными, не увеличивающими линзами. Они мне даже пригодились для создания образа «умного доктора». Без них я выгляжу слишком молодо, и мне в будущем не доверился бы ни один пациент — человеческая уязвимость проявляется и через стереотипы, но как же они мне надоели!

А созданный образ, кстати, великолепно помогает на лекциях — сразу создаёт у большинства преподавателей доверие и уважение. Конечно же, без моего интеллекта и талантов всё это было бы нелепой, шутовской игрой, фикцией, и скорее вызывало бы только насмешку.

И всё-таки… очень многие ловятся на мой образ — я умею выглядеть надёжно и доброжелательно, хотя, по мнению Аояги и Сае, выгляжу чересчур экстравагантно для будущего хирурга.

«У тебя образ кинозвезды или модного стилиста, хотя нет, для стилиста ты выглядишь слишком мужественным», — однажды с весёлой улыбкой заметила Сае. «Обычно они все геи, красят губы и глаза и ведут себя довольно развязно».

«И всё-таки твоё желание одеваться только в белое… согласись, ты слишком помешан на создании ангельского образа или утрируешь привычку врачей носить белые халаты и шапочки», — добавила она.

«А мне очень нравится твой образ, не меняй его», — неожиданно вмешалась в нашу беседу Тензо. Она говорила, старательно отводя от меня взгляд и почему-то краснея.

Я подошёл к застывшей, словно изваяние, медсестре и взял её за руки, проникновенно глядя в глаза. Тряхнув головой, отбросил чёлку, открывая искусственный глаз.

Она сперва вздрогнула, а затем, когда я пристально уставился на неё, и вертикальный зрачок, я это знал, сузился, она замерла и с остекленевшими глазами уставилась на меня, словно кукла, ожидающая приказа кукловода.

Я стал тянуть из неё жизненную энергию, упиваясь своей силой. Я мог бы заставить её сделать всё, что угодно, даже убить собственных родителей или любимого человека, попытаться напасть на совершенно незнакомого прохожего на улице, полностью раздеться и отдаться мне прямо на полу.

Я чувствовал, как её сердце бьётся все реже и реже, как пульс становится почти неощутимым, у меня появился соблазн убить её, сделать на миг прекрасной, но мёртвой куклой, но…

Я не захотел, сам не зная, почему.

Возможно, идея о слишком большом количестве собственных кукол, пусть даже эта коллекция и будет собрана исключительно в моём сознании, показалась мне извращённой, отдающей гнилым привкусом плесени и тошнотой после опьянения.

Я неохотно отпустил её руки, глянул на часы и сообразил, что время посещений уже закончилось пять минут назад.

Улыбнувшись, я приказал ей придти в себя через несколько минут и забыть всё произошедшее, а затем направился к выходу, не скрываясь.

Преимущество магии перед обычными стилями убийств в том, что тебя ни за что будет привлечь. Не садят же у нас за сглазы, чёрную магию и прочие вещи, в которые старательно не верят упрямые обыватели. Зато какой простор для деятельности открывается тем, кто знаком с силами тьмы, имеет власть над демонам, и не только над ними.