- Не боись, - отмахивается Андрей. - Всё будет, а не придерёшься!...

   ...- Ну, устроил ты тогда, - смеётся Эркин. - Классно! Больше он к нам не лез.

   Андрей отвечает широкой ухмылкой и с сожалением вздыхает:

   - Здесь это не пройдёт.

   - Точно, - кивает Эркин. - Там мы ушли сразу, а здесь...

   - Ладно, подвяжем языки, - снова вздыхает Андрей. - Посидим, послушаем.

   - И заплатим, - зло фыркает Эркин.

   - Обидно, согласен, - Андрей выпрямляется, оглядывая напиленные чурбаки. - Давай колоть.

   За разговорами не заметили, как подошло время ленча.

   Они опять ели в пустой тщательно убранной кухне. Молоко, сэндвичи, кофе.

   И снова работа под осенним мелким дождём. Вот и сарай с короткими, словно игрушечными, поленьями. Андрей рассмеялся:

   - Ну, заколупаемся сейчас.

   Эркин кивнул, подвигая козлы. Двор по-прежнему пуст. Ни детей, ни отдыхающих на верандах мужчин. Хорошо, когда над душой не стоят. Даже эта тягомотина с поленьями-недомерками не так раздражает. Андрей опять удивляется, что это за печка такая, и высказывает разные предположения о том, что же измеряла эта...

   - Леди, - подсказывает Эркин.

   - Точно, - хохочет Андрей. - Леди, она леди и есть.

   Пошло обычное балагурство. И дождь не мешает работать. Даже лучше, чем в жару.

   - Ну вот, - Андрей закрывает очередной сарай. - Ва-аще-то жрать пора. На твоих какое время?

   Эркин хлопает себя по животу.

   - Обеденное, - и смеётся: - Вон бежит уже.

   Ага, - Андрей тоже увидел бегущего к ним мальчишку в пятнистом, явно перешитом из армейского плащике. - Ща мороженого поедим.

   Но кухня была другая, и мороженого им не дали. И томатного сока. По тарелке густого супа, тарелке нарезанного кусочками тушёного с картошкой мяса, по стакану кофе со сладкой булочкой. И хлеб. Сытно и достаточно вкусно. Да и после королевского ужина удивить их уже трудно.

   Эркин так и сказал Андрею, когда они шли через двор к очередному сараю.

   - Оно так, - кивнул Андрей и мечтательно вздохнул.

   - Перепёлок вспомнил? - засмеялся Эркин.

   - И форель, - ответил, улыбаясь, Андрей. - Надо же. Всю ночь тогда просидели, пили, а ни в одном глазу.

   - Хорошо было, - вздохнул Эркин. - Ну, давай, что ли.

   - Давай. Пошёл?

   - Пошёл.

   И снова струя опилок из-под пилы на их ноги. Андрей сегодня опять в ботинках. Сапоги теперь только на станцию обувает. Да и в самом деле... А под таким дождём завтра на станции грязища будет. Пожалуй, тоже в сапогах лучше. Чего кроссовки рвать.

   - А ничего у нас сегодня идёт.

   - Ничего, - кивает Эркин. - Не жарко, и дождь несильный. Вот и легче, чем тогда.

   - Может, и так. А ужином нас кормить не будут?

   - Королевским? - улыбается Эркин.

   - Можно и ковбойским, - смеётся Андрей. - Яичница здоровская была. На сорок-то яиц. Помнишь?

   - Так на каждого всё равно по десятку пришлось.

   - Всё-то ты рассчитал!

   - И десяток за раз тоже... не хило. Только нам никакого не дадут. Ленч и обед по уговору.

   - Сверх уговора - это уже перебор будет, - соглашается Андрей. - В следующий раз уговариваемся и на ужин.

   - Может, и на ночлег? - фыркает Эркин.

   - Точно! Тётенька, дай попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде.

   Эркин так хохотал, что бросил пилу и заткнул себе рот кулаком, чтоб не накликать кого лишнего. Андрей со скромной улыбкой переждал этот взрыв и участливо спросил:

   - И часто это у тебя?

   - Когда ты рядом, то часто, - ответил Эркин, берясь за пилу.

   - Тронут, - тряхнул шевелюрой Андрей. Хорошо его Скиссорс подстриг аккуратной такой шапкой. - Сколько там ещё? Два?

   - Два, - кивнул Эркин.

   Как ни храбрились, а последние два сарая дались тяжело. Женин они доделывали, держась уже только на привычке не показывать слабости и на самолюбии. И, как и тогда, к концу работы во дворе появились женщины. Белые леди. И, как и тогда, Андрей впереди, а Эркин за ним, стараясь не волочить ноги, подошли к ним. Андрей принял деньги. Сто пятьдесят ровно пачкой мелких кредиток. Андрей поблагодарил, Эркин молча кивнул. И, как и тогда, они ушли со двора вдвоём. За воротами Андрей отдал деньги Эркину и закурил. Эркин за спиной Андрея поделил деньги пополам, подумал и, отделив от своей пачки несколько кредиток, добавил к доле Андрея.

   - Прекрати, - сказал, не оборачиваясь, Андрей. - Врежу.

   - Затылком видишь? - улыбнулся Эркин.

   - Задницей, - огрызнулся Андрей и повторил: - Прекрати. Клади поровну.

   Эркин подравнял пачки. И Андрей повернулся к нему, взял и убрал свою пачку. Темнеющая улица была пустынной, только где-то очень далеко послышались и тут же затихли чьи-то шаги.

   - Нормально заплатили, - улыбнулся Андрей.

   Эркин кивнул и спросил:

   - Завтра на станцию?

   - Давай туда, - сразу согласился Андрей. - Ну, бывай.

   - Бывай.

   Инцидент с деньгами они уже не поминали. Эркин проводил Андрея взглядом до угла и повернул домой. Вошёл через калитку, запер её за собой, тронул по пути дверь сарая. Заперто. Значит, Женя уже наверху. Эркин запер за собой нижнюю дверь и потащил себя наверх по крепко сидящим, не скрипящим под его шагами ступенькам. Вошёл в прихожую, снова запер за собой дверь и ввалился в обдавшую его своим теплом кухню.

   - Эркин, - Женя колдовала у плиты. - Кроссовки газетой набей, а то форму потеряют. И джинсовку развесь. К утру просохнет.

   - Женя, деньги...

   - Успеются деньги, - весело командовала Женя. - Грязное всё в ведро кидай.

   Эркин послушно выполнял все указания. Он так устал, что сил на фразу: "А чего ты раскомандовалась?" - не было, даже улыбнуться не было сил.

   - Алиса, быстро в комнату.

   - А Эрик...

   - Он мыться будет, в комнате посидишь.

   Эркин стащил намокшую джинсовку, развесил её на верёвке и стал раздеваться. С Женей спорить, когда она так командует, бесполезно. Вон, уже корыто вытащила, вода в баке кипит. Раздевался медленно: так устал.

   - Кроссовки оставь, я сама сделаю. Давай, Эркин, Алисы нет.

   - Мг, - пробурчал он, осторожно садясь в корыто, полное приятной горячей воды.

   - Давай, подставляй спину.

   Женя натёрла ему спину, бросила мочалку ему на колени и метнулась к плите со словами:

   - Ой, бежит уже.

   Великое дело - возможность вымыться. Он тёр себя мочалкой, отмывал слипшиеся от пота пряди, отфыркиваясь от пены, и чувствовал, как отпускает усталость, как тело становится мягким и упругим.

   - Женя, - осторожно позвал он.

   - Чего? - откликнулась она от плиты.

   - Я обмываться буду, ты...- он замялся.

   - Я не смотрю, - сразу поняла Женя и лукаво добавила: - ничего ж нового я не увижу.

   Эркин даже застыл с открытым ртом. Такого от Жени он не ожидал и растерялся. Ответить ей, как ответил бы Андрею, ну, это никак нельзя...

   - Женя, - выдохнул он, - я ж... я ж это так...

   - Не смотрю, не смотрю, - успокоила его Женя. - Давай обливайся и вытирайся, у меня уже готово всё.

   - Ага, - Эркин перевёл дыхание и улыбнулся. - Сейчас уберу всё только и подотру.

   Он облился из ковша, вытерся, натянул рабские штаны и стал убирать.

   - Женя, переступи, а то лужа... Ага. Ну, вот и всё.

   - А теперь руки мой, тряпка-то грязная. И за стол иди, - Женя убежала в комнату с шипящей сковородкой в руках.

   Он ополоснул руки, взял из кладовки рябенькую рубашку - тоже вроде тенниски стала, ползёт вся, на работу уже не наденешь, с плеч свалится - а полуголым за едой сидеть, тоже неловко: это ж не летом и не на выпасе.

   Мытьё отогнало усталость, но ненадолго. Эркин даже плохо соображал, что ест, и чай пил, сонно моргая вроде Алисы. А пока Женя укладывала Алису, заснул за столом.

   - Эркин, - Женя осторожно тронула его за плечо.