«Неужели мы выглядим такими же несчастными, как они», — подумала Анна. Она ужаснулась, насколько быстро человек ломается, когда его лишают даже такой простой вещи, как солнечный свет. Люди, похожие на ползающих по земле тварей, презренных паразитов, бегущих из одного угла в другой, моргающих, как летучие мыши, и молча обозревающих все вокруг. Она отогнала эту мысль и подумала о долгом переезде, который ждал их впереди. Возможно, камера в новой тюрьме будет лучше. Бог знает почему, но она чувствовала, что там будет не хуже. И действительно, тюрьма в испанском городе была более пригодна для проживания, но не из-за щедрости правительства, а из-за случайного природного бедствия. Тот же самый ураган, который разрушил Сант-Катарину и унес Майкла, нанес сильный удар и по Ямайке. Так как тюрьма Порт-Ройала была вкопана в грунт, она практически не пострадала. Но тюрьма испанского города была изрядно подпорчена ветрами, и, хотя камеры оставались надежными, в стенах образовались небольшие трещины. Через них и через маленькие окошечки сюда проникал свет и воздух. Однако, эти «преимущества» компенсировались другим наказанием. Из-за того, что камеры были более открытыми, заключенных оставляли в кандалах.

Анну и Мэри втолкнули в камеру. Стены с одной стороны были каменные, а с другой — из твердой древесины. Тяжелые металлические цепи быстро натерли лодыжки, и женщины знали, что им не избежать инфекции.

Чуть дальше по коридору они видели камеры, куда были заключены остальные. Суд назначили на следующий день — 18 ноября.

Но за Анной и Мэри не пришли. Джека и остальных членов команды вывели из камеры, и женщины по очереди смотрели в маленькое окошко, как пиратов под конвоем ведут через тюремный двор в административное здание. Даже закованные в цепи, они находились под усиленной охраной.

— Бог знает, как они могут сбежать, — колко заметила Анна, — если они стреножены так же, как мы.

Площадь заполняли зрители. Их было гораздо больше, чем Анна когда-либо видела. Прекрасные леди и джентльмены, рабочие с плантаций сахарного тростника, купцы, моряки, местные жители толпились перед их окном, отделенные только высоким деревянным забором и кольцом вооруженной охраны.

— Посмотри, — на другом конце площади Мэри заметила уличного торговца, рекламирующего свой товар — крошечные репродукции с изображением виселицы.

Весь день женщины ждали, что их заберут, но никто не приходил. Мозг Анны напряженно работал, она вдоль и поперек исследовала камеру, ища пути к спасению. Вопреки всему, она надеялась, что команда, возможно придумала план их избавления. Возможно, Джек придумал, как их освободить.

— Я не успокоюсь, черт бы их побрал, — сказала Анна, — когда они все-таки придут за мной, по крайней мере, одного я заберу с собой.

Мэри скорчила гримасу:

— Интересно будет посмотреть, как тебе это удастся с завязанными руками и спутанными, как у теленка, ногами.

— Когда-то же они должны их снять.

— Я видела, как людей вешали в кандалах. Женщины замолчали, воскрешая в памяти казни, свидетелями которых они были. Анна просто не могла поверить всему этому кошмару. Есть вещи, которые случаются с другими, но не с тобой. Она даже не могла до конца осознать, что находится в тюрьме, а тем более то, что ее скоро должны повесить. Да еще с ребенком. Теперь она уже знала, хотя и не говорила об этом, что носит под сердцем ребенка Майкла.

Весь день зрители то приходили, то уходили со двора. Те, кто не мог попасть в здание, сновали снаружи, обмениваясь сплетнями. Время от времени До Анны долетали обрывки разговоров, но, в основном, они просто ждали и надеялись на чудо.

Наконец, вечером мужчин привели обратно в камеру. Хауэлз и Дэвис передвигались, как лунатики, опустив глаза, с совершенно бессмысленным выражением лица. Анна чувствовала полнейшее безразличие к тому, какой им вынесен приговор, ужасное непробиваемое спокойствие спасало ее от истерики.

Позже стражник подошел к камере, где сидели женщины, и подозвал их к двери:

— Их должны повесить, — сказал он. Сострадание, прозвучавшее в его голосе смягчило жестокие слова.

— Да, — сказала Анна, опасаясь его доброты, — мы так и думали.

— Если получится, — зашептал стражник, — я приведу к Вам Рэкхэма на пару слов.

— Почему вы это делаете?

Он пожал плечами:

— У меня тоже есть жена, миссис. Если бы я должен был завтра умереть, сегодня я до чертиков хотел бы ее увидеть.

Анна улыбнулась, но ближе к двери не подошла.

Той ночью женщина услышала ритмичное позвякивание цепей и шаркающие шаги. Огонек свечи задрожал у входа в камеру. Дверь отворилась и, еле переставляя ноги, вошел Джек. Не говоря ни слова, она подошла к нему и слегка обняла. Вся злоба, которую она испытывала к нему за его трусливое предательство, за слабость — сейчас исчезла. Перед ней стоял мужчина, который когда-то любил ее, которого любила она, с которым они вместе сражались. Человек, которого вот-вот должны повесить.

Она выпустила его из своих объятий и отступила назад, чтобы посмотреть ему в лицо. Он был спокоен, в здравом рассудке. По его невозмутимому виду нельзя было определить, беспокоят его бесы или нет.

— Расскажи нам, Джек, — раздался из угла голос Мэри.

— Уже скоро, дамы, — он пожал плечами, тень прежней усмешки мелькнула на его губах.

— Свидетели? — спросила Анна.

— Да, достаточно для того, чтобы повесить половину Братьев. И никакой пощады, — он провел рукой по волосам. От этого до боли знакомого жеста, сердце Анны чуть не выскочило из груди. — Вы слышали приговор?

— Нет, — в глазах у женщины блестели застывшие слезы. — Глашатай зачитывал его из окна в здании суда, но толпа так аплодировала и смеялась, что мы не могли ничего расслышать. Джек криво усмехнулся:

— Но ты знаешь.

— Да, — Анна опустила глаза. — Виновны.

— Как грех. Лоэс с пеной у рта требовал, чтобы нас повесили. Он призвал в свидетели Спенлоу и...

— Спенлоу! — Анна почти забыла об этом ничтожестве.

— Да. Из всех кораблей, которые мы взяли, вешать за эту шаланду — вот настоящий грех. Спенлоу рассказал о том, как мы взяли его и семь других рыбачьих шлюпок и два торговых судна. Затем этот ублюдок Диллон рассказал судьям, как мы захватили «Мэри». Ты помнишь, в бухте Драй-Харбор год назад?

Анна кивнула.

— Они все записали в эту проклятую черную книжицу и сказали, что через два дня нас повесят, — он невесело засмеялся. — Они дали нам два дня вместо одного, потому что завтра хотят заслушать дело старого Фенвика и повесить всех, сразу. Держу пари, чтобы лишний раз не собирать толпу.

— Фенвик! — задыхаясь произнесла Анна — Его тоже схватили?

— Да. И Тома Брауна. Их взяли в Кингстоне четыре дня назад. В июне прошлого года эти глупцы ограбили Спенлоу.

Фенвик был капитаном пиратского судна и имел несчастье также попасть в лапы Барнета, ирония судьбы Она молчала, не зная, что придумать, чтобы ободрить Джека.

— Нам следовало принять помилование, — сказал он.

— Ну, — Анна пожала плечами, — если бы знать заранее, где упасть.

Тогда он устало сказал:

— Если бы ты смирилась и осталась на острове Роджерса, мы бы были свободны сейчас. Так нет! Ты вытащила меня оттуда, чтобы спать с тобой в открытом море.

Неожиданно Анна поняла, что Джек обвиняет ее в своем падении, лишениях и взятии в плен. Вместо того, чтобы рассердиться, она почувствовала жалость. Да, он был прав. Это из-за нее он покинул остров во второй раз. Но именно он сделал из нее пирата. Именно он приучал ее к рому и опиуму и, наконец, он струсил в трюме, сдав их таким образом Барнету. Возможно, он обвинял ее все время. Но она не стала ворошить прошлое в последние часы его жизни. Было ясно, что у них ничего не осталось друг для друга, даже утешения.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Анна?

— Что ты хотел бы от меня услышать?

— Что ты сожалеешь о том, что сломала мне жизнь, что отправила меня на виселицу. Обо всем.